Читать интересную книгу Возвращение Мастера и Маргариты - Людмила Бояджиева

– Вернись! Вернись! Я не могу без тебя, – заклинала она, сжимая обручальное кольцо с хрустальной бусиной. – Ты же обещал, ты клялся не оставлять меня… Мне страшно и больно. Еще немного и сердце разорвется от тоски. Ты должен услышать. Ты должен найти меня, мастер…

– Вы кого–то звали, милейшая? – раздался из темноты низкий голос. Кресло с высокой спинкой, стоявшее в углу, повернулось. В нем сидел незнакомец, вырисовываясь на блеклом прямоугольнике окна черной тенью. Маргарита онемела, не смея шелохнуться.

– Не пугайтесь, дверь была плохо закрыта. Впрочем, она здесь совершенно не при чем. Юным дамам вредно сидеть дождливыми вечерами в одиночестве, не зажигая лампы, – гость слегка повел бровью и люстра над овальным столом налилась молочным светом – в круглых плафонах сами по себе загорелись свечи. Из приоткрытых губ Маргариты вырвался тихий протяжный вздох. Не узнать визитера было невозможно. Сумрачный плащ, звездчатые шпоры, это узкое смуглое лицо с невероятными, опасными, притягивающими глазами! Маргарита зажмурилась и замотала головой.

– Вас что–то смущает? Полагаете, не то освещение? В самом деле, совсем не то, – истолковал ее реакцию черный господин.

– То! – с жаром произнесла Маргарита. Ее щеки вспыхнули и в глазах, еще заплаканных, сверкающих слезами, заиграли искры, как на глади морского залива под выглянувшим из туч солнцем. – Вы не любите электричества… Она в нерешительности поднялась с дивана и встала у подоконника, как ученица, вызванная к доске: – Я узнала вас, мессир!

– Вот как… Рассчитывал поразить. Явился лично без всякого предупреждения.

– Я всегда ждала Азазелло!

– Везет кому–то, – гость отбросил назад длинные, смоляные, как у индейца, волосы. – Но, простите, почему всегда и непременно названного господина?

– Я очень долго мечтала о мести и призывала на помощь силы ада… Азазелло явился Маргарите в Александровском сквере, когда мастер пропал и ей было очень тяжело, – торопливо объяснила она, понимая, что говорит не о том.

– Вы, кажется, излагаете эпизоды известного сочинения, – на смуглом, резко вылепленном лице появилась скучающее выражение. – Не стоит придавать слишком большое значение литературным аналогиям, когда дело касается вашей собственной жизни.

– Но вас нельзя не узнать.

– Нельзя дважды войти в одну реку. Во избежание путаницы называйте меня экселенц.

– Конечно. Но книги живут и велика их власть. Каждая униженная женщина мечтает стать ведьмой. А та, которая потеряла возлюбленного, не может не надеяться на чудо. И призывает вас… – Маргарита напряглась, как струна и голос ее звенел чисто. Она ощущала себя прозрачной и хрупкой чуть дотронешься, раздастся звон и брызнут во все стороны осколки. Откуда–то явилась отчаянная смелость – кураж решительного сражения.

– Вы ждете чудес? – гость усмехнулся. – Помилуйте, в этой области специализируюсь не я. Вы обращаетесь не по тому адресу.

– Вы, – твердо сказала Маргарита. – Вы можете помочь. Я точно знаю.

– Кажется, мне ясно, в чем здесь дело. Я познакомился с сочинением господина Булгакова, которое ваши уважаемые религиозные мыслители, кстати, называют "Евангелием от сатаны". Несправедливо. Я объясню почему, но прежде окажите маленькую услугу – принесите зажаренного поросенка. Он в духовке и как раз в необходимой кондиции. Весь минувший день я страдал полным отсутствием аппетита, а теперь, пожалуй, не откажусь перекусить.

– Но там не было поросенка… – Маргарита с удивлением принюхалась к доносящемуся из кухни аромату и проглотила слюну. – Простите мои сомнения, разумеется поросенок уже ждет, покрывшись хрустящей поджаристой корочкой.

Когда она вернулась, расположив на тяжелом с серпами и молотами по краю блюде запеченного в сметане поросенка, стол блистал. Темная церковная парча покрыла его, падая на пол тяжелыми складками, а на ней чеканным золотом сверкала сервировка. Вместо люстры высокий кованный семисвечник трепетал язычками пламени в центре стола, населив сумрак комнаты скользящими тенями. Скрылись в полумраке стены и мебель, казалось, сверкающий островок с его золотом, хрусталем и темной парчой парит в невесомости, как летучий корабль, ведомый в неизвестность черным капитаном.

– Теперь, кажется, лучше? Извольте видеть – сноб, сибарит, привык к элементарному комфорту в приеме пищи. Спасибо за помощь. Присаживайтесь, Марго. Я не ошибся с именем? – Роланд указал на кресло рядом – прямое, с высокой резной спинкой, отсутствовавшее здесь прежде.

Маргарита вдохновенно замотала головой, выражая тем самым свою уверенность в том, что ее собеседник не способен ошибаться и робко заметила:

– Здесь пять приборов.

– Мои друзья сейчас явятся. Но меня смущает ваша одежда, – прищурив левый глаз, Роланд пригляделся к даме. – Ведь это, кажется, униформа американских ковбоев под названием джинсы? Вам не придется сейчас объезжать диких мустангов и в дальнейшей перспективе тоже. Выбросьте немедля. Возьмите платье в шифоньере – мне кажется, оно должно вам подойти.

Маргарита послушно поднялась и направилась в спальню, трепеща от волнения. Сон ли, бред ли, безумие ли помутило ее разум, но это было счастливое безумие, волшебный бред! Она ни чему не удивлялась и готова была подчиняться беспрекословно. Только в висках стучало: "случилось, случилось, это все же случилось!!!" И замирало под ложечкой, точно она падала в пустоту.

Спальня Вари и Льва преобразилась. По обеим сторонам распахнутого трюмо горели бра, нигде не осталось и следа пыли. У зеркала, кокетливо искрясь, стояли коробочки и флаконы давно забытых названий и форм: "Белая сирень", "Красная Москва", "Кармен". Духи, одеколоны, пудра с висящими на крышках шелковыми кисточками. Маргарита обратила внимание на вишневое атласное покрывало с вышитыми попугаями и ветками белых цветов, застелившее кровать, на подушки в изголовье. За дверцами зеркального шкафа обнаружилось единственное платье – длинное, пышное, удивительное! На прозрачном как дым шифоне цвели яркие бархатные розы. Узкий лиф, торчащие рукава–фонарики и широчайшая, вся из туманных сборок юбка, свидетельствовали о вечернем предназначении туалета. Возможно, в нем посещала кремлевские банкеты Серафима Генриховна со своим начальственным мужем. Или это Варюша приготовила обнову для вечеринок театральной богемы? Зажмурившись, Маргарита нырнула в водопад струящейся ткани и платье нежно обняло ее тело, запахло и заволновалось так, словно Маргарита погрузилась в туман предрассветного майского сада. Подхватив подол, она закружилась по комнате и с разлету рухнула на кровать, наслаждаясь сладким головокружением.

В прихожей затопали, загалдели, потянуло дымом.

– Флигелек тушили, – плаксиво доложил мяукающий голос.

– Невозможно работать в таких погодных условиях! Дождь хлещет, ветер зверский. Снес пламя прямо к ихнему особнячку. Неплохое было строение, памятник старины, – прогнусавил другой.

– "Муза" сгорела, – торжественно и печально доложил третий трескучий, горестный.

Сообразив, что гости в сборе, Маргарита торопливо прильнула к зеркалу, вглядываясь в свое заплаканное лицо. Расчесала волосы костяным гребнем, припудрила щеки и нос пуховкой, распространившей ароматное облачко персиковой пудры. Облачко омыло ее черты, они стали чистыми, строгими и торжественными.

Не удивляясь, а только ликуя до звона в ушах, Маргарита вошла в гостиную, где увидела всех собравшихся и сразу узнала. Во–первых, господина де Боннара, напоминавший ей то Калинина, то короля из "Золушки". На этот раз он предпочел двубортный пиджак из лилового велюра с рядами блестящих пуговиц и неразборчивым геральдическим знаком у кармашка. Брюки были серебристо–серыми, все в саже и прожженных пятнах.

Коротышка, облаченный в мундир с эполетами и белые лосины, мял в руках наполеоновскую треуголку. Выглядел он так, словно только что вернулся с битвы при Ватерлоо – проиграв судьбоносное сражение. А клык, оттопыривающий верхнюю губу ничуть не страшный, и эти прикольные огненные клоунские патлы!

Рыжий кот, изогнувшись, зализывал на спине опаленную шерсть. Перед ним лежали кальян и большой кусок окорока, завернутый в лист ватмана с лозунгом: "Капитализм это есть президентская власть плюс сексуализация всей страны". Маргарита едва удержалась, что бы не погладить меховой бок и чуть не взвизгнула от радости – более интересных гостей она не могла бы и вообразить.

– А у нас гостья, – Роланд указал на Маргариту царственным жестом.

– Знакомы-с, – Шарль отвесил элегантный поклон.

– Батон. Американский экзот. Уценен из–за некондиционного окраса: недозволительно рыж, – расшаркался с придворными церемониями кот.

– Амарелло! – гаркнул клыкастый, демонстрируя армейскую выправку. – Не подумайте, что мое имя имеет отношение к морали. Скорее наоборот. Моя матушка, монахиня, обожала ликер собственноручного изготовления. В детстве за стойкость духа, за неповторимый букета чести и достоинства меня звали Амареттино. Теперь приходится работать под более скромным псевдонимом.