1933 год – год прихода к власти Гитлера и нацистской партии, год создания национал-социалистского государства – не принес никаких видимых перемен в религиозную практику военно-морского флота или других видов вооруженных сил. Нацистская партия провозгласила «позитивное христианство» в качестве составной части своей программы. Военные капелланы продолжали отправлять свои службы, как и до этого.
Когда в мае 1933 года Гитлер посетил с визитом Киль, я напрямую спросил его, почему он выбрал капеллана военного округа Мюллера в качестве своего специального советника. Мюллер одно время был активистом нацистской партии, а потом оттуда перешел на должность окружного военного капеллана Восточной Пруссии, что, с моей точки зрения, было не вполне уместно для образа настоящего религиозного лидера. Ответ Гитлера гласил, что он знает весьма мало других военных капелланов, а с Мюллером знаком по Кёнигсбергу и считает его весьма деятельным капелланом-лютеранином. В то же самое время Гитлер поставил меня в известность о том, что он планирует вернуть лютеранскую церковь в равное по отношению к католической церкви положение, которого она лишилась в Веймарской республике. В какой мере это замечание было сделано под влиянием конкордата, заключенного между новым правительством и римским папой, я не могу сказать. В любом случае у меня было такое чувство, что Гитлер сам полностью верил в то, что он сказал в тот момент.
Но другие деятели нацистского движения, однако, не питали подобного уважения к церкви. Их главарем был доктор Йозеф Геббельс, министр пропаганды и народного просвещения, который заклеймил меня «несчастьем партии» за мое заступничество за церковь. Он и его присные выступали за создание нового, так называемого «германского религиозного движения», догматы которого, как представляется, куда ближе стояли к мифам о высшей расе германских богов, чем к любой ипостаси кроткого Христа.
Конфликты между нацистами и церковью начались довольно рано. В этих конфликтах лютеранская церковь, внутренне разобщенная и слабо организованная, не имеющая сильного руководства, находилась в более трудном положении, чем католическая с ее единым главой и влиятельной паствой всего мира. Кроме этого, конкордат, подписанный между германским правительством и папскими уполномоченными 22 июля 1933 года, дал определенные гарантии католической церкви в Германии.
Видя, что все это ухудшает положение лютеранской церкви в вооруженных силах, я почувствовал себя обязанным использовать все свои возможности и все возможности занимаемого мною поста, чтобы защитить от нападок флотских капелланов и их религиозную свободу. Я старался поощрять возможно более тесное общение офицеров и слуг божьих. На собраниях офицеров я настойчиво выступал против подмены истинной христианской веры политическими приманками германского религиозного движения. Свои выступления я обычно заключал словами о том, что был и остаюсь в лоне христианства.
Выступая 17 августа 1934 года в Гамбурге, Гитлер сказал: «Национал-социалистская партия выступает за позитивное христианство. Я приложу все свои усилия, чтобы оградить права двух наших крупнейших религий, защитить их от всех нападок и установить гармонию между ними и существующим государством». Я воспользовался возможностью, чтобы изложить перед всем флотом свою точку зрения: «В свете этого высказывания[55] я не придаю никакого значения различным заявлениям других деятелей партии. Религиозная жизнь вооруженных сил будет происходить в соответствии с официальными документами. Я не потерплю никакого отклонения от них, в частности, не допущу чисто декоративного присутствия церкви с целью произвести впечатление на постороннего наблюдателя. Подобные вопросы не являются предметом для обсуждения посторонних – будь то фюрер или представители германского религиозного движения. В частности, я запрещаю участие в германском религиозном движении».
В своих усилиях оградить религиозную практику в вооруженных силах от всякого вмешательства извне я получил действенную поддержку как от генерала барона фон Фрича, командующего сухопутными силами, так и от его преемника, фельдмаршала фон Браухича. Объединенный прочный фронт командующих армией и флотом был совершенно необходим. Мощная капелланская система напрочь отсутствовала в третьем роде войск – ВВС, и лютеранский войсковой епископ объединенных армейских служб имел гораздо меньшие обязанности и ответственность.
Как я уже упоминал, старшие капелланы флота, капеллан Роннебергер от лютеранской церкви и капеллан Эстевант от католической церкви, – религиозные деятели признанной репутации и блестящих способностей. Их руководителями в религиозной сфере были войсковые епископы соответственно лютеранской и католической церквей. Тем не менее я осуществлял личный контроль за их официальной деятельностью на флоте и, сколь это было возможно, не позволял вмешиваться в их деятельность религиозным чиновникам из Верховного командования вооруженных сил, с которыми имел часто противоположные взгляды по поводу их отношения и действий в религиозных вопросах.
Моим советником в этом отношении был чаще всего мой старинный и испытанный друг, капеллан Роннебергер из Вильгельмсхафена, которого я частенько вызывал в Берлин на те или иные совещания. Я знавал его еще с дней Первой мировой войны, когда он ходил в заграничные походы на борту броненосного крейсера «Фон дер Танн» в качестве старшего капеллана броненосных сил. У меня сложились также добрые отношения со старшим католическим капелланом Эстевантом и с католическим капелланом береговой базы в Вильгельмсхафене Бройером.
Кроме всех прочих, мне постоянно приходилось иметь дело с доктором Керлем, министром по делам церкви. Он был прекрасно осведомлен о трудностях, стоящих перед лютеранской церковью и нашими морскими капелланами, и доверительно показал мне меморандум, переданный им Гитлеру, в котором он сформулировал свои рекомендации по урегулированию церковных проблем. Рекомендации эти, по моему мнению, были весьма обещающими.
Однако, как он добавил с кривой усмешкой, он вряд ли будет иметь возможность лично свидеться с Гитлером по этим вопросам и рекомендации эти вряд ли будут одобрены еще до его смерти.
При назначении священников на должности военно-морских капелланов во внимание принималась только их пригодность для этой службы; никакие посторонние влияния не учитывались ни на йоту. Так, в 1938 году я назначил пастора Пётча капелланом морской базы в Куксхафене, хотя он был изгнан из своего прихода в Саксонии за сопротивление вмешательствам нацистских функционеров. Еще трое морских капелланов получили офицерские звания, несмотря на то что все они находились в оппозиции к партии, а двое из них даже были арестованы за свою оппозицию.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});