Мэй даже не знала, куда подевали тело матери.
— Ты хоть понимаешь, что проку от тебя сейчас — ноль? — прошипел Ник за стенкой палатки. — Джеральд играет с тобой как кот с мышью, чтобы мы сидели и гадали, как он поступит через минуту. А ты снова хромой!
— Мне это не мешает, — мягко ответил Алан. — Это ты придумал меня лечить.
Ник колко рассмеялся.
— Да, а ты любишь терпеть постоянную боль.
— Я привык себя таким ощущать, С каждым могло случиться…
— Не из-за меня!
— Согласен, — сказал Алан, и Ник вдруг пугающе затих. — Быть твоим братом опасно. Но я пошел на этот риск; таков был мой выбор. Я изменился сам и изменил мир, чтобы тебя сохранить. И ты этого стоил.
— А если Джеральд тебя убьет? — рявкнул Ник. — Или еще хуже?
— Все равно ты этого стоишь.
Воцарилась тишина — даже тени на палатке застыли. Алан не попытался коснуться брата.
— Ну и дурак же ты! — взорвался Ник. — Иногда я тебя ненавижу. Ненавижу! И не знаю, как тебе помочь!
— Тс-с, — ответил Алан. — Не разбуди Мэй с Джеми.
Ник издал жуткий, низкий звук, похожий на рык чудовища из кошмаров, а потом его тень ускользнула.
Мэй осторожно поднялась на ноги и, отвернув край палаточной двери, выбралась на жаркое солнце.
— Я уже проснулась, — сказала она. — Что с маминым телом? Где она?
Алан, похожий на одинокого часового у их убежища, ответил:
— Его повезли в Дом Мезенция.
— Что?! — воскликнула Мэй, заранее настроившись рвать и метать. — Ее же не… она не была одержимой!
— Там есть кладбище, — тихо пояснил Алан сочувственным тоном. — На случай, если ты или Джеми захотите к ней съездить.
— Никогда, — ответила Мэй. — Ни за что.
Они даже не могли заявить о ее гибели, не могли предъявить полиции тело женщины, заколотой мечом, — началось бы дознание. Единственной альтернативой было утопить Аннабель Кроуфорд вместе с другими мертвецами. Мэй зажмурилась и сдавленно охнула, отгоняя эту мысль: как ее мать кидают в реку.
Алан заговорил, пока она держала глаза закрытыми. Его тон утешал и скорбел вместе с ней, и голос был самый правильный.
— Хорошо.
Это ее и взбесило. Она распахнула глаза.
— Я не буду с тобой встречаться, — бросила Мэй в его обеспокоенное лицо.
Чувство было такое, словно какой-то зверь рвался у нее изнутри, продирал когтями глотку до крови. Стало так жутко, что хотелось плакать, а она дала волю ярости.
— Ты меня подставил! Нарочно просил о свидании, чтобы обмануть Джеральда! Ты ни секунды не думал предавать Ника! Знал, что я не скажу «нет» перед Ярмаркой, а сам просто хотел, чтобы я передала твой план Джеми, а он — Джеральду. Дескать, раз Алан подружке шепнул, значит, правда. Подлость — вот как это называется!
Алан отвел взгляд. Перед лагерем текла река, безмятежно сверкая в свете зари. Над водой висели диковинные стрекозы.
— Знаю, — тихо произнес Алан.
— Что, нельзя было сказать правду? — шепотом спросила Мэй.
— Можно. Но я этого не сделал, — прошептал он в ответ. — Было легче и безопаснее соврать. Прости.
Он, наверное, все это время чувствовал перед ней вину и все равно поступил по-своему — услышал о беде Меррис и понял, как этим воспользоваться. Призвал Лианнан, заключил договор, скрыв его цель от Мэй, поцеловал ее и стал врать, врать и врать…
— Знаешь, ты мог бы разбить мне сердце, — воскликнула Мэй. — И даже тогда не поморщился бы.
Алан скривился в горькой усмешке.
— Разбить сердце? Это вряд ли, — сказал он. — Для этого ты должна была бы хоть немного меня любить.
Я многих девушек встречал, но о тебе мечтал сильнее всего.
Мэй сглотнула ком в горле и снова на миг зажмурилась.
— Ты мне очень нравился, — сказала она Алану. — Думаю… думаю, у нас даже могло бы что-то получиться. Но ты меня обманул.
— Спасибо за откровенность, — ответил Алан, как будто и впрямь был ей благодарен. И как будто не поверил ни единому слову. Говорил он печально, но решительно — видимо, уже свыкся с мыслью потерять ее из-за обмана.
Мэй опять открыла глаза и увидела его бледное продолговатое лицо, дивные глаза цвета сумеречного неба и, отстранившись от боли и гнева, напомнила себе о метке, которую он принял прошлой ночью. В любой момент его могли замучить, стравить демонам или даже убить. Жизнь Алана теперь целиком зависела от прихоти колдунов, а отдал он ее за едва знакомого ребенка, за Ярмарку и девчонку-танцовщицу, которые видели в нем кто предателя, кто — калеку.
Он врал той, кого хотел любить, врал хладнокровно и последовательно, неделя за неделей. А потом явил такое благородство, каких она почти не встречала.
Мэй колотило изнутри: сначала мелкой дрожью, потом все сильнее и сильнее, но ей не хотелось это показывать.
— Алан, — сказала она, — ты спятил.
— Вот тем-то ты мне и понравилась, — беззлобно ответил он. — Настоящая умница.
Мэй улыбнулась бы, если б не чувство, что лицо вот-вот лопнет. Алан, судя по всему, ломал голову над тем, что сказать ей, как утешить или обнять. Мэй вдруг захотелось исчезнуть, не дожидаясь, пока он подберет нужные слова.
— Мэй, ты здесь? — воскликнул Джеми, выходя из-за палатки. — Мне нужно поговорить с тобой наедине.
Брат раскраснелся от сна и слез, волосы помялись. Он выглядел лет на двенадцать. Мэй захотелось хоть чем-нибудь его подбодрить.
— Конечно, уже ухожу, — заторопился Алан. — Надо найти место, где бы мы с Ником могли все как следует обсудить. Где-нибудь на другом краю луга, в стороне от народа.
Джеми улыбнулся дрожащими губами. Через миг улыбка распалась.
— А еще можно взять самолет до Египта и побеседовать посреди Сахары.
— Да, так будет безопаснее, — кивнул Алан. — Джеми, я очень сочувствую.
— Знаю. Алан, на случай если… на случай… — Он осекся, потом подошел к Алану и обнял его за шею — пришлось для этого встать на цыпочки. Алан ни секунды не колебался: тоже обхватил Джеми за плечи и притянул к себе.
— Спасибо за все, — проговорил тот через минуту, когда, освободившись, стал утирать ладонью опухшие глаза.
Алан посмотрел на него озадаченно-любящим взглядом.
— Рад был помочь. Вам спасибо за все.
Наконец Алан с присущим ему тактом оглядел Джеми и Мэй еще раз и ушел прочь от Ярмарки в сторону кустов боярышника, раскинувших ветви на фоне бледного неба.
— Эй, — окликнула Мэй. Слова застряли у нее в горле.
Джеми обернулся к ней, и его глаза снова потемнели, как зеркала ее глаз. Он протянул руку, и она повторила его жест, соединила с братом ладони, переплела пальцы. Ей захотелось пообещать, что никто ему больше не навредит, что она защитит его, что всегда-всегда будет рядом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});