– Костюмы устарели, – резко возражал Сидни, – а мы должны теперь больше обращать внимания на молодежные вкусы.
Дизайнер упорствовал:
– Нет, сейчас в моде ученость и умудренность.
– Да все это дерьмо, – сказал без обиняков Эмерсон, и на этом разговор оборвался.
Нейчур жаловалась Лорен, что ее мнением пренебрегают и вообще ею самой.
– Мы всегда говорим только о нем. А когда же обо мне? Я тоже знаменита!
– Ты вышла замуж за рок-звезду, – возражала Лорен, – и он в первую очередь должен думать о себе и собственных интересах, особенно накануне турне.
– Да я не завидую, нет у меня никаких таких чувств, – продолжала Нейчур, – но ведь я тоже не какая-нибудь, ничего не стоящая девка по соседству. Я заслуживаю большего внимания, разве не так?
– Ну, это как посмотреть, – осторожно возражала Лорен. – Неужели тебе нужно внимание со стороны этих подлипал?
Нейчур хихикнула:
– Ты права, как всегда. Кому они нужны?
– Тебе нужно самой снова начать работать. Ты ведь не создана, чтобы век сидеть у ног Эмерсона. Докажи ему, что ты человек независимый, – ведь именно поэтому он и женился на тебе, правда?
– М-м-м… – Нейчур не совсем была в этом убеждена. – Не знаю.
– Ладно, зато я знаю, – сказала очень твердо Лорен. – Никогда ничем не жертвуй из-за мужчин.
Прошло немного времени, и между Нейчур и Эмерсоном снова вспыхнула их обычная бурная ссора. На этот раз ее запалила Эйприл, которая невинно заметила, что видела Селину, самую яростную соперницу Нейчур. И видела по телевизору, она обсуждала свою первую роль в кино.
– Ха! – сказала Нейчур презрительно. – Кого она играет, самую неудачливую проститутку года?
В это время все сидели в комнате для завтрака, ковыряя вилками во множестве овощных и фруктовых салатов. Эмерсон должен был похудеть на несколько фунтов, а это означало, что сытая еда не дозволяется никому.
– Ну, любовь моя, – сказал он коротко, – зачем ты так? Селина тебе плохого ничего не сделала.
Этого было достаточно, чтобы Нейчур зашлась во взрыве ревнивой злости, бросаясь то на одного, то на другого.
– Сейчас в волосы кому-нибудь вцепишься, да? – насмешливо сказал Эмерсон – он тоже взбесился: зачем она демонстрирует перед всеми свой дурной характер!
– К черту! – заорала Нейчур, схватила тарелку с цикорным салатом и бросила ему прямо в лицо. – Убирайся опять к Селине, если хочешь! – и с грохотом выбежала из комнаты.
Лорен было неловко за них обоих – за Эмерсона, в волосах и на лице которого застряли листья салата, заправленного маслом, и за Нейчур, которая перед всеми разыгрывала из себя ревнивую дуру.
Эмерсон гневно глянул на свиту.
– Убирайтесь к черту, – скомандовал он. – На сегодня шоу окончено.
Все покорно ушли. Лорен последовала их примеру.
– Тебе уходить незачем, – сказал он вслед.
Но она притворилась, что не расслышала, и поспешила наверх в свою комнату, где позвонила по телефону и заказала место на самолет в Нью-Йорк на следующее утро. Она сдержала обещание и пробыла четыре дня. Этого более чем достаточно.
Позднее в тот же день она решилась пойти в бассейн. Она видела, как Эмерсон уехал. Нейчур после бешеной вспышки сидела взаперти у себя с самого завтрака.
Как было чудесно лежать в тишине и в одиночестве под солнцем! Ни оглушительной рок-музыки. Ни воплей Нейчур. Ни абсурдных разговоров свиты.
Она закрыла глаза и стала думать о чем придется. Ей вспомнились Босвелл и родители, Мег, Сток и прочие. И наконец, она стала думать о Нике.
Господи, но она не хочет о нем думать. Она старалась выбросить его из головы, старалась изо всех сил – не стоило опять возвращаться памятью к тем сладким и горьким дням, так больно вспоминать.
Ник Анджело: черные волосы, зеленые глаза, убийственная улыбка. Ник, которому она так безоглядно отдалась.
Ник, который удрал, даже не попрощавшись, и оставил ее беременную, одну.
Она открыла глаза и постаралась больше не думать о нем. Наклонившись над ней, оседлав ножку шезлонга, сидел Эмерсон.
– Что ты делаешь? – спросила она испуганно.
– Смотрю на тебя, – ответил он, и Лорен почувствовала запах спиртного. Она попыталась подтянуть ноги и принять сидячее положение, но при этом ей пришлось бы задеть его плавки. Она заметила, что он весь напрягся, в коротеньких плавках этого утаить нельзя.
«Веди себя спокойно, – сказала она себе, – не теряй самообладания, и ничего не случится».
– Нейчур дома? – спросила она, стараясь, чтобы голос звучал как ни в чем не бывало, и быстро подтянула вверх купальник.
– Возьми меня, – заявил Эмерсон, пьяно покачиваясь. Внутренний голос кричал: «Не реагируй, не впадай в панику! Оставайся спокойна!»
Наступило долгое молчание. Никто не шевелился. Она заметила, что с внутренней стороны бедер у него растут черные волосы и что на плавках впереди влажное пятно.
– Эмерсон, не делайте ничего, о чем вы позже пожалеете, – сказала она, стараясь говорить спокойно и ровно.
– А почему я должен жалеть? – промямлил он.
Где же слуги? Где Такер? Если она закричит, они услышат? И обратят ли на это внимание?
«Будь проклята Нейчур за то, что затащила ее сюда».
Она вспомнила Босвелл и Примо и тот роковой день пять лет назад.
«Наверное, я убила человека. Нет, он погиб в урагане».
Но она так никогда и не узнает, что было на самом деле.
Она лихорадочно соображала, что предпринять: если она резко и неожиданно поднимет колено, она ударит его как раз в цель и, возможно, успеет убежать. Но куда бежать? Ведь если в доме никого нет, она поставит себя в еще более опасное положение.
Эмерсон взялся за резинку плавок и стал их спускать. Прекрасно! Как только он спустит их достаточно, он будет уязвимее, и тогда она ударит.
Она еще раз попыталась предупредить:
– Не делайте этого, Эмерсон. Пожалуйста, не надо. Вы пьяны. Вы не соображаете, что делаете.
Он удивился: ‹
– Ну брось, Лорен, ты же сама умираешь от желания взять меня с самого первого дня, как приехала сюда.
Они двигались сейчас, как неуклюжие балетные партнеры. Он спустил плавки. Она ударила коленкой. Он упал на бок, чертыхаясь. Она с трудом вскочила и бросилась к дому. Но не успела она сосчитать до трех, как он уже пустился за ней нагишом, отшвырнув в сторону плавки.
Она перепрыгнула через ступеньки мраморной террасы, не смея взглянуть назад и чувствуя, что он ее настигает.
Он догнал ее у самого порога, схватил сзади, и они упали.
– Поймал! – с торжеством завопил он, словно они играли в какую-то забавную игру. Он завел ей руки за голову и сел верхом.
– А теперь я так тебя употреблю, как тебе и не снилось, – задыхаясь, сказал он, сжимая одной рукой ее запястья, а другой, пытаясь сорвать купальник.