Дана Мальмор отвернулась и кивнула. Она обняла девочку и повела её к Нейту; к всё ещё держащемуся и равнодушному ко всему вокруг источнику «ужасного сияния».
Глава 22
Нейт знал, что она придёт.
Женщина из его кошмаров — она наблюдала за ним несколько лет; поначалу он не запоминал эти сны и не обращал на них никакого внимания. «Приснится же всякая чушь», — думал он еще. Потом, когда узнал, что станет авгуром, и рейдеры заберут его, чтобы Нейт смог контролировать аладов и гарантировать успешные набеги на «черепах», воспринимать кошмары лишь навязчивыми образами стало сложнее. Авгуры вроде как предсказывали будущее, а дурной знак был упорен, как голодный варан, преследующий жирную крысу.
А затем Нейт стал раптором, и сны почти исчезли. Он успел забыть о них, но сейчас узнал женщину, едва она появилась.
На самом деле только её он и видел.
Ещё девчонку и того мужика, который сначала присоединился, а потом девчонка, Хезер, что-то с ним сделала. Мужик «погас», Нейт больше не различал его среди полупрозрачных фантомных образов, среди серо-коричневой дымки — словно сожгли целое поле травы, аладовой травы, свежей и ярко-зелёной, она горела неохотно, больше чадила. Нейт знал, что там есть кто-то ещё — разглядеть удалось только одного, когда тот пытался перехватить Хезер и женщину из кошмаров, но тут Нейт даже отвернулся.
Его не интересовали эти люди.
Он вообще понятия не имел, что делать.
Он держал Дрейка за руку — тот был из тумана и серой пелены; разожми пальцы лишь на мгновение — исчезнет навсегда.
«У меня дыра в голове», — повторял Дрейк. Хезер точно так же держала куклу, но когда к ним вошёл третий, выпустила её и потеряла навсегда. Едва не разревелась; плевать на куклу, подумал тогда Нейт. Плевать на чёртову куклу.
Дрейку он не позволял подойти ближе. Эта зелёная штука была не совсем огнём, она была в тысячу раз холоднее льда из морозильника.
Дрейк повторял: «Ты убил нас всех» голосом Леони. Дрейк просил его отпустить. Нейт сжимал зубы, молчал, цепко впивался пальцами в пальцы.
«Нихрена. Не дождёшься».
Поляна с аладовой травой и пирамидкой-камнем казалась целым миром по сравнению этим вязким варевом, словно прогорклой кашей. Нейт помнил, где ощущал подобное: в городе мертвецов из прошлого. Он тогда словно вывалился из собственного тела, авгурам вроде как полагалось такое уметь, даже без смеси тенелиста и цветоящериц, высушенных с чешуёй стрекочущих змей.
«Дрейк, ты помнишь?»
«Ты увёз меня из того города».
Дрейк не отзывался.
Хезер снова шла к нему, а с ней — та самая женщина. Она красивая, решил Нейт, и даже залюбовался, хотя та была значительно старше, почти годилась ему в матери. Девочка тянула её за собой, а женщина выжидала, всматривалась в лицо Нейта. Он не выдержал, хотя и потянул Дрейка поближе к себе:
— Чего вам надо? Вы меня сожрёте?
В снах иногда именно так и было. Он смотрел на неё, ожидая, когда её руки превратятся в ножи, рассекут сначала ничего не подозревающую Хезер, а потом его.
— Уходи!
Нейт вздёрнул верхнюю губу, будто собираясь кусаться. Женщина покачала головой.
— Перестань бояться меня. Кем бы ты себя ни считал — раптором, защитником мира людей, или авгуром, убегать больше нельзя. Тебе придется закончить то, что началось. Вам с Хезер, но в большей степени — тебе.
Он кивнул, проговаривая сначала губами, а затем вслух имя женщины:
— Инанна, Заря Восхода, Заря Заката, — Нейт сглотнул, кадык дёрнулся на тонкой шее. — Заря полуночная.
Женщина засмеялась.
— Ты всё-таки не авгур, у тебя не получается возносить молитвы и песнопения. Не хватает, знаешь ли, амулетов из гаек и расплавленных микросхем. Зови меня Дана, я предпочитаю всё ещё считать себя человеком — концепция первичности самосознания над резервуаром, в котором оно находится, имеет право на жизнь. Технически я квантовый компьютер, фотон, размноженный на миллиарды измерений и реальностей, но в этом нет ровным счётом ничего особенного. Теперь уже нет, потому что Хезер, — девочка подняла взгляд и фыркнула, но руку женщины не выпустила, — и ты, Нейт… вы примерно то же самое.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Ответить Нейту очень хотелось короткое: «Блин». Он шмыгнул носом, проверил Дрейка.
— Чего тебе надо?
— Не только «мне». Ты ведь приносил присягу раптора, правда? Служить миру людей, тому, что осталось, защищать от аладов. Мой брат и другие, кто ему помогал, придумали неплохо — примерно, как в своё время были изобретены антивирусы. Вот только эта технология работала всё хуже. Поэтому мне пришлось создать новые «кванты». Вас.
Она вошла в их свет. Зелёное вспыхнуло ярче, заставляя Дрейка погаснуть даже не до призрака — до какой-то паутины, спрятанной в самом тёмном углу заброшенного пару столетий назад дома. Нейту вспомнились те картинки с приключениями героев, похожих на рапторов, только намного сильнее и могущественнее. Рапторы смертны, даже слишком. Рапторы умеют стрелять, драться с аладами с помощью ножей-дизрупторов, выслеживать тварей по самым слабым сигналам, даже сражаться с чудищами, вроде той штуки у обрыва трёшек.
Но рапторы смертны.
Он удержал Дрейка.
— Нас, — туповато повторил Нейт.
— Шон — результат не моего эксперимента, если хочешь уточнить, хотя у него есть состояние неопределённости… неважно, — Дана тряхнула головой. У неё были тёмно-каштановые волосы, когда-то уложенные аккуратно и, на взгляд Нейта, старомодно. Хезер ткнула Нейта в живот:
— Ты неправильно светишься.
— Сама такая, — привычно огрызнулся он, решив, что девчонка бесит. — И вообще, не лезь, когда взрослые разговаривают.
Она показала ему язык.
— Ты спросишь, что тебе делать? Скажем так, зафиксировать эту точку стабильности. Когда-то очень давно мы разрушили течение времени, заставили многочисленные вариации вселенных и измерений наложиться друг на друга. Так появились алады. Мы втроём образуем единую сеть с квантовой запутанностью, поэтому сможем обмениваться информацией и… — Дана очень по-обыденному пожала плечами; Нейт подумал, что больше не назовёт ее Инанной даже мысленно. Она напоминала скорее Кэти Курицу, чем богиню. Сравнение едва не заставило его захохотать.
— Зачем надо было нас всех сюда тащить? Всё вот это устраивать?
— Потому что это я — причина Падения Лакоса. Я уничтожила город, чтобы создать этот парадокс. Идея так себе, учитывая… — Дана вздохнула. — Учитывая, что именно мы с Энди первый раз нарушили нормальное течение времени. Мы сейчас в эпицентре, здесь нет ни времени, ни пространства, ни даже…
Она посмотрела сквозь Нейта — на Дрейка.
— …смерти.
Нейт скрежетнул зубами.
— Ладно. Ладно. К чёрту тебя. Что делать-то надо?
Дана грустно улыбнулась. Нейту показалось, что она готова заплакать:
— Ты разве не понял? Прости. Я не люблю это слово.
Она помолчала, прежде чем сказать:
— В некотором смысле… Перестать существовать. Умереть, Нейт.
Хезер закричала. Возможно, она среагировала не сразу, прошло несколько минут и часов, просто в центре «сияния» дышать не нужно, сердце не бьётся. Орала она так громко, что Нейт едва не заткнул себе уши, но это означало бы отпустить Дрейка.
— Только мне?
— Вам обоим. Мне жаль, — она снова говорила с такой печалью, словно и впрямь была богиней, оплакивающей мир и собственных детей, вынужденная делать выбор между первым и вторым. — Войти в состояние запутанности. Перестать быть людьми. Это не то, что обычно называют смертью, Нейт. Ты уже знаешь, каково это — пусть и не на себе.
Она вновь посмотрела на Дрейка, а потом едва заметно коснулась или просто протянула руку — тонкие пальцы, прозрачный перламутровый маникюр, несколько царапин на запястьях, какие-то очень старые и много лет назад зажившие шрамы. Дрейк потянулся к ней в ответ, а затем повис полуразложившимся трупом — выгнило лицо, голова держалась на кости, череп перевешивал. Сухой рот скелета распахнулся, оголив уже жёлтые зубы. Нейт потянул его на себя, понимая: он сейчас разлетится на куски, но вытащил другого Дрейка — тоже мёртвого, истекающего кровью, с вывалившимся из черепа фрагментом рваной мозговой оболочки и самого мозга.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})