Остальные последовали за «сияющим». Он ощущал тяжёлую поступь Энди, слышал ворчание Таннера и краткие команды его спутницы-раптора.
Сорен усмехнулся.
Всё-таки это путешествие того стоило — и вот, он у последней черты.
Переход из «реальности» в «параллельное измерение» занял всего один шаг, но Сорен согнулся пополам, его затошнило, как от удара то ли в солнечное сплетение, то ли на уровне пупка. Он закрыл рот тыльной стороной ладони. Мельком заметил перекошенное лицо Шона, Таннера, который схватил Леони за руку, а едва не выронила свою импровизированную пушку-дизруптор, стиснула бионическими пальцами Таннерово предплечье — должно быть, до синяка, предположил Сорен по гримасе. Энди держался лучше других, заставляя подумать что-то вроде: «Нельзя убить мертвеца».
Город Сорену не нравился. Полис как полис, покрупнее Санави, не такой экзотичный, как летучий Интакт — ставка на всю эту «водную» атрибутику, похоже оформлен морской Аквэй, но разглядывать дома, инфощиты и голограммы в виде капель не хотелось. Город был одним из тех архивных документов, которые попадались Сорену. Может, даже недвижимой фотографией из спальни Мальмора.
Сорен оглянулся: может, уйти отсюда, пока не поздно, — и досадливо скрежетнул бионическими зубами о собственные: разрыв закрылся. Шон ещё светился, впрочем: можно сказать ему — давай сваливать отсюда… ах да, тут полный комплект фанатиков и придурков.
Шон опять позвал свою Айку. Сорен вздохнул: на благоразумие надеяться не стоило.
— Это Лакос, — сказал почему-то Леони. Она открыла рот и озиралась по сторонам.
— И он выглядит иначе, — заметил Таннер. — Я был в Лакосе в детстве. В настоящем, я имею в виду, — он осёкся и кашлянул. — То есть, хочу сказать, что здесь мы сталкиваемся с неким квантовым парадоксом, вроде ошибочного измерения или «карманного» пространства.
Леони достала какую-то вещь, в которой Сорен с некоторым трудом определил старомодные часы: такие хранились в музеях. Медный и позеленевший от времени кругляш.
Стрелки крутились в обратную сторону. Часы тикали.
— Это не работало рядом с Ираем, — спокойно сказала Леони. — У нас там всегда были какие-то парадоксы времени-пространства. Но здесь всё гораздо хуже.
— Да к чёрту. Айка! — Шон сложил руки рупором. Сорен продолжал осматриваться, понимая: город неживой. Ни единого человека, техника брошена на улицах; какие-то дроны бессмысленно крутятся вокруг своей оси или путешествуют по короткой и рваной траектории, зацикленной и тоже лишённой какой-либо логики.
— Это мёртвый город, — сказал Сорен, пытаясь поймать взгляд Энди. Тот обернулся ко всем:
— Не совсем. Скорее, не до конца существующий. Похоже, при большинстве исходов Лакосу не дано существовать. Падение было неизбежностью.
Последняя фраза прозвучала — Сорен мог поклясться — с облегчением, словно Энди мучился некой неразрешимой задачей, гипотезой Янга-Миллса, например, а теперь получил ответ, простой и ясный, как Пифагоровы уравнения. Он собирался добавить что-то ещё; его опередил Шон, заорал своё:
— Айка, — и в ответ город-фотография ожил, обрёл цвета, осязаемость и даже запахи — свежая кровь, застарелый пот, грязь. Из-за глайдера появились две девушки. Одна держала другую впереди себя, приставив к шее что-то острое. Вторая пыталась вырваться, но у неё ничего не получалось. У пленницы была завязана какой-то тряпкой рука, через которую стекала кровь, слишком яркая для тусклой сепии Лакоса.
— Рысь! Какого хрена ты… Отпусти её! — Шон оттолкнул попытавшегося схватить его за руку Энди.
— Стой, — мрачно сказала девица в чёрном балахоне. Из-под надвинутого капюшона поблёскивали глаза, она действительно напоминала хищника. К шее своей жертвы она прижимала отвёртку с электроподачей. Сорен рассудил, что убить такой штукой можно даже без особых усилий; он покосился на разом побелевшего Шона.
«Кто сказал, что будет легко, да?»
Шон шагнул навстречу девицам. Названная Рысью прижала острие отвёртки плотнее, по шее жертвы скатилась капля крови. Та попыталась вывернуться, двинуть в живот локтем — не получилось.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Не дрыгайся, зарежу.
— Шон, — прошептала «жертва».
— Айка, Рысь, да какого…
Сорен держался поодаль. Таннер и Леони выглядели совсем уж глупо, хотя Леони и наставила зачем-то свой дизруптор на Рысь — очень глупое решение, во-первых, она попала бы сначала в Айку, во-вторых — разве на людей эта штука действует?
— Это мой город, вот какого, — истерично выкрикнула Рысь. — Вы. Вы мне обещали Лакос, а это, — она уставилась на Энди, и тот едва заметно вздохнул, а Сорену пришлось прикусывать губу, чтобы удержаться от смеха. Даже в пустоте и временных провалах нашлись недоброжелатели — точнее, те, с кем всезнающий Энси играл в очередную игру.
«Проиграл, да?»
— Это не Лакос. Это какая-то мертвечина, — продолжила Рысь. Шон снова запылал своими трещинами. Энди вышел вперёд.
— Отпусти девушку.
— Да пошёл нахер, ублюдок. Я перед тобой выслуживалась — влезла вон к этим, пасла сначала тупоголового урода и его бабу, — царапина на шее Айки стала длиннее, та дышала прерывисто, как человек в полуобмороке или болевом шоке. — Потом помогла поймать того типа с девчонкой, потом ты сказал прикончить мужика…
— Ч-что… — Айка аж перестала коситься на почти торчащую в горле отвёртку. — Сраная сука.
— Да, прикинь, это я убила папашу девчонки. Не сама придумала, вон этот жирный мудак сказал, мол, так нужно. Спровоцировать мелкую и заставить её устроить трындец. Трындец она устроила, сожгла нахрен полсотни человек… только это не Лакос! Не мой город! Это какая-то мертвечина!
Шон тяжело дышал. Сорен счёл за лучшее подобраться к нему ближе, у него не было оружия и он вряд ли что-то мог сделать против бывшего раптора, а теперь ещё и «сияющего», но всё же вытащил из кармана свою «игрушку». Излучатель почти ничего не весил, толку примерно столько же, но лучше, чем ничего.
Шон смотрел на Энди, Рысь таращилась на него же. Таннер и Леони запутались, в кого им стрелять и где тут дикие алады в человеческом обличии.
— Вы приказывали Рыси? Вы заставили её убить Вереша? Из-за вас…
— Хезер сделала то, что сделала. Да. Единственный способ активировать разрыв во времени. Это казалось… хорошей идеей. Честно говоря, с тобой тоже пытались проделать подобное, но ты просто уничтожил экспериментальный образец триггера.
— Мари, — зачем-то проговорил Сорен. — Её звали Мари.
Он едва не захохотал. Ощущать себя игрушкой было не неприятно: забавно отчасти.
Шон ударил Энди без ругательств, угроз, даже словно бы не размахиваясь. Кулак прилип к лицу, брызнула кровь. Тот едва удержался на ногах; прикреплённые к локтям дроиды-костыли запищали от перегрузки. Энди согнулся, зажимая изуродованной и почти недвижимой рукой кровоточащий нос. Шон схватил его за шиворот, заставляя выпрямиться.
— Триггер значит. Я тебе сейчас устрою триггер, — но он выпустил Энди, потому что Айка вновь взвизгнула, а Рысь заговорила:
— Он обещал вернуть Лакос. Он обещал, что все жертвы… нужны. Чтобы спасти людей. Чтобы всё было правильно, никаких ошибок. Это по-твоему «никаких ошибок»?!
— Мне…. Очень жаль, — выдохнул Энди; ему так и не удалось принять вертикальное положение. Залитое кровью лицо начинало искажаться; Сорен догадывался — скоро он едва сможет говорить, а может, и дышать.
— Тебе жаль! Эта девчонка ещё и тут решила всё подорвать. Вместе с рыжим ублюдком и его белёсым мертвяком. В общем, мне похрен, что и как, но ты обещал вернуть Лакос — так иди и останови этих двоих, а то они разнесут не только эту серую топь, но и всю вашу «реальность».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Рысь широко улыбнулась. Айка даже перестала сопротивляться и моргнула, умоляюще глядя на Шона:
— Это правда. Уничтожат. Подчистую.
Глава 21
— Подчистую, — повторила Айка. Глаза жгло слезами, по сравнению с больной рукой они казались холодными и неприятно-мокрыми. Рысь держала её куда крепче, чем можно было ожидать от мелкой девицы; в какой-то далёкой дымке воспоминаний та возилась с Хезер, Айка ещё усмехалась — они были прямо две подружки.