Более "успешно" шли "исследования" по переструктурированию человеческого организма. Подопытным людям в самых разных сочетаниях пересаживали ткани, вживляли в тело различные биомеханические устройства и тому подобное ‑ таким образом пытались наделать множество идеальных рабов и объектов для дегенеративного развлечения "элиты".
Подопытные также использовались и для "обычных" биомедицинских экспериментов, целью которых было умножение знаний о человеческом теле вообще, и для отработки механизмов повышения физических и умственных способностей "господ". Страшные муки подопытных продлевали как можно большее количество времени ‑ они умирали только тогда, когда их организм был "высосан" до последнего. И оставшиеся в живых испытывали к мертвым невыразимую зависть.
Их было пятнадцать тысяч человек. Многие, конечно, умирали, но рождалось тоже достаточно ‑ здоровых женщин‑рабынь и некоторых подопытных, за которыми была зарезервирована функция "производительниц", заставляли постоянно вынашивать детей. С помощью метода искусственного оплодотворения было возможным получить до пяти детей за одну беременность. А с помощью генной инженерии и клонирования можно было даже получить ребенка с заранее заданными параметрами. Новорожденные дети тут же шли на операционный стол. А очень часто вообще не дожидались срока окончания беременности практически на любой стадии экспериментаторы могли вынуть плод из утробы матери и, прооперировав, поместить его в биокамеру, где он в дальнейшем рос и развивался.
Гранд‑Приор и Резунофф неторопливо прохаживались по лабораториям и наблюдали за тем, как там кипит работа. В бункере было огромное количество лабораторий, а в каждой лаборатории было несколько десятков операционных боксов. И ни один бокс не пустовал. Посетители видели, как люди, одетые в специальные костюмы, предназначенные для работы с "биоматериалом", увлеченно режут и пилят живых людей разного возраста ‑ от стариков до новорожденных, как они вставляют им в тело различные датчики и механические устройства, как они вводят им в кровь различные вещества, как им вместо костей, кожи, внутренностей, мышц, сухожилий и кровеносных сосудов вставляют искусственные "заменители". Подопытных помещали в специальные газовые камеры, в камеры с давлением и температурой значительно выше или ниже нормы, в большие емкости с различными сильнодействующими жидкостями также различной температуры ‑ вплоть до кипятка; просвечивали насквозь всеми возможными видами жестких излучений, подвергали на центрифугах двадцатикратным перегрузкам, пропускали через них электрический ток, помещали в сильнейшие электрические и магнитные поля...
Везде было видно, как оперировали людей ‑ там занимались как различными тканями по отдельности, так и всеми одновременно. Последнее действие называлось комплексной операцией. До восьми человек, не считая ассистентов, стояли возле привязанного к столу и вскрытого от шеи до паха оперируемого и занимались каждый своим делом ‑ головой, грудной и брюшной полостью, половыми органами, конечностями... Хотя все подопытные во время операции были в полном сознании, они не издавали ни звука ‑ все они были лишены голосовых связок еще в момент поступления на этот уровень. Никакие посторонние звуки не должны были отвлекать экспериментаторов от напряженной работы и творческих поисков...
Около одного из столов они остановились. На столе лежал молодой человек лет двадцати. Его тело уже было изуродовано до неузнаваемости предыдущими экспериментами ‑ единственной нетронутой частью тела оставалась голова. Именно ей и занимались экспериментаторы в настоящее время. Они отрезали пилой верхнюю часть черепа и вставили в мозг множество проводков, подключенных к компьютеру. Потом они вынули ему правый глаз, с помощью пилы расширили диаметр пустой глазницы и вставили туда оптический датчик, подключив его теми же проводками к коре головного мозга...
Гранд‑Приор и Резунофф пошли дальше. Мельком взглянув на стол, где трехлетнему мальчику вынимали из тела позвоночник, они подошли к барокамере, в которой с каждой минутой понижалось давление воздуха. Подопытным на этот раз был сорокалетний человек. У него уже вовсю хлестала кровь из всех отверстий, смешиваясь с естественными биологическими выделениями. Судорожно корчась на полу, он жутко харкал кровью и испытывал неудержимую рвоту. Его глаза были страшно выпучены, они вот‑вот должны были вылезти из орбит ‑ на этой стадии зрение уже необратимо терялось. На синем, даже черном от нехватки кислорода лице человека отчетливо было видно неописуемое страдание. По всему ужасно раздувшемуся телу буквально на глазах свидетелей возникали, расходились и сливались воедино страшные подкожные гематомы... Давление все понижалось и понижалось, и вот уже тело не выдержало внутреннего напора ‑ у человека вывалился на пол кишечник и окончательно выпали из орбит глаза...
Потом они увидели лежащего на операционном столе человека, пол которого нельзя было определить с первого взгляда ‑ у него была полностью содрана кожа. Однако он не был мертв ‑ ему аккуратно и неторопливо приживляли новую, искусственную...
На другом столе лежала беременная женщина. В ее живот входило множество проводов и трубок, по которым в обоих направлениях перекачивались различные жидкости. Далее находились биокамеры, где в особых растворах, подключенные к системе снабжения питательными веществами, плавали различные биологические ткани ‑ сердце, желудок, почки, легкие, кости, мышцы... На особой плоской матрице выращивалась человеческая кожа.
В одной из лабораторий занимались только человеческими головами разумеется, живыми. Их было несколько десятков, принадлежавших когда‑то мужчинам и женщинам разного возраста ‑ от стариков до детей. Это был долгосрочный эксперимент ‑ иные головы находились здесь до десяти лет. Они были полностью опущены в биологический раствор, их рот был зашит, а нос закупорен ‑ ведь все питательные вещества поступали в голову непосредственно через кровь, от биореактора. В течение нескольких лет они находились в устойчивом биологическом состоянии, а детские головы даже росли. Многие из них вообще были вынуты из утробы матери и помещены в биокамеру ‑ а теперь их размер соответствовал головам десятилетних детей. Они также были в полном сознании ‑ у тех, кто на момент операции имел разум, он полностью сохранялся, хотя и не развивался далее ‑ не так, как у нормальных детей, разумеется. А от сумасшествия их всех тщательно предохраняли ‑ отсутствие сознания было для них "непозволительной роскошью".