Читать интересную книгу Кристальный грот - Мэри Стюарт

Она подняла руки и откинула волосы со лба. Заговорила, как бы обращаясь к окну и не глядя на меня.

— Я все сделаю. Если я скажу ему, что у меня будет ребенок, он отвезет меня в Тинтагел. Там родились все герцоги Корнуэльские. А потом мне останется лишь полагаться на тебя.

Тут она повернулась и посмотрела на меня, руки ее безвольно упали.

— Если бы мне хоть раз поговорить с ним… хотя бы поговорить… Но если через меня Корнуолл постигнет кровопролитие или последует гибель моего мужа, я проведу остаток моих дней в молитвах всем богам, какие только ни есть, чтобы и ты, Мерлин, умер, преданный женщиной.

— Я готов встретиться лицом к лицу с твоими молитвами. А теперь мне пора идти. Можешь ли ты кого-нибудь послать со мной? Я приготовлю тебе лекарство и пришлю его. Это безвредная смесь, можешь выпить ее без страха.

— С тобой пойдет Ральф, мой паж. Ты найдешь его в переднем покое. Он внук Марсии, и ему можно верить так же, как я верю ей.

Она кивнула в сторону пожилой женщины, направившейся открыть мне дверь.

— Тогда, если мне понадобится что-нибудь сообщить тебе, — сказал я, — это перешлет через него мой слуга Кадаль. А теперь спокойной ночи.

Когда я покинул ее, она все еще неподвижно стояла посреди комнаты, и вокруг нее плясали языки пламени.

6

Мы мчались в Корнуолл во весь опор.

Пасха в тот год наступила рано, раньше просто не бывает, поэтому зима только-только успела кончиться, а весна еще толком не наступила, когда темной ненастной ночью мы остановили коней на вершине утеса близ Тинтагела и стали всматриваться вниз, откуда бил в лицо пронизывающий ветер. Нас было всего четверо — Утер, я, Ульфин и Кадаль. Пока все шло гладко и в соответствии с планом.

Приближалась полночь на двадцать четвертое марта. Игрейна в точности выполнила все мои указания. Я не осмелился в ту ночь в Лондоне отправиться прямиком к Утеру, опасаясь, что об этом донесут Горлойсу; да и в любом случае Утера было бы трудно добудиться. Я пришел к нему на следующее утро, когда он принимал ванну и готовился к коронации. Он отослал слуг, кроме Ульфина, и я смог сказать ему, что именно следует сделать.

После спокойно проведенной благодаря снотворному ночи он выглядел получше, поздоровался со мной довольно приветливо и выслушал мой рассказ, не сводя с меня горевших нетерпением запавших глаз.

— И она поступит так, как ты сказал?

— Да. Она обещала. А ты?

— Ты ведь знаешь, что я все сделаю, — он посмотрел на меня в упор. — А теперь, может быть, ты мне скажешь, чем все это кончится?

— Я ведь уже говорил. Будет ребенок.

— А, ты про это. — Утер нетерпеливо пожал плечами. — Ты как мой брат, он ни о чем другом думать не мог… По-прежнему работаешь на него, да?

— Можно сказать и так.

— Что ж, полагаю, рано или поздно придется обзаводиться детьми. Но я имел в виду Горлойса. Что будет с ним? Здесь ведь есть риск, верно?

— Ничто не делается без риска. Ты должен поступить, как я — просто положиться на судьбу. Но могу уверить тебя, что имя твое и королевство переживут дело той ночи.

Короткое молчание. Он смерил меня взглядом.

— Раз так говоришь ты, этого, полагаю, достаточно. Я удовлетворен.

— И хорошо. Ты переживешь его, Утер.

Он вдруг расхохотался.

— Видит бог, парень, так-то я и сам могу напророчить! Он может прожить еще тридцать лет, да не очень-то он любит отсиживаться дома, когда идет война. Уже поэтому мне не хочется, чтобы кровь его пала на мои руки. Теперь насчет всего этого…

Тут он обернулся к Ульфину и начал отдавать приказания. Это снова был тот Утер, каким я его помнил — быстрый, немногословный и точный. Немедленно отправить гонца в Каэрлеон, размещенным там войскам следовать в Северный Корнуолл. Сам Утер отправится туда прямо из Лондона как только сможет, он выедет на место расположения войск с маленьким отрядом личной гвардии. В пути он будет почти наступать Горлойсу на пятки, хотя тот отправится сегодня, а королю предстоит принимать участие в празднествах по поводу коронации на протяжении еще четырех дней.

Еще одного человека следует немедленно отправить по предполагаемому пути нашей поездки в Корнуолл — пусть позаботится о том, чтобы на всем протяжении для нас были подготовлены подставы добрых коней через короткие перегоны.

Дела, таким образом, шли примерно так, как я и намечал. Я видел Игрейну на коронации, тихую, собранную, прямую, с опущенными долу глазами и такую бледную, что не встреться я с ней предыдущей ночью, сам поверил бы в ее рассказ. Никогда не перестану дивиться женщинам. Даже обладая магией, невозможно прочесть их мысли. Будь это герцогиня или шлюха, ей не нужно ничему учиться, чтобы провести нашего брата. По-моему, так же обстоят дела с рабами, живущими в постоянном страхе, и с теми животными, что инстинктивно изменяют свой облик ради спасения жизни. Она сидела на всем протяжении той долгой, блестящей церемонии как бы вылепленная из воска, который в любой момент может растаять и расплыться; потом, позднее, я видел мельком, как она, поддерживаемая своими женщинами, покидала толпу, в то время как нарядная процессия медленно двигалась в зал, где были накрыты столы для пира. Когда винные пары уже заметно ударили присутствующим в голову, я увидел, как Горлойс незаметно покинул пиршественный стол, выйдя из зала с одним-двумя пирующими, которым понадобилось ненадолго удалиться по естественной надобности. Но он не вернулся.

Утер, знавший правду, не мог играть столь же правдоподобно, как Игрейна, но под воздействием усталости, вина и чудовищного возбуждения от того, чему предстояло случиться, был все же достаточно убедителен. Люди переговаривались вполголоса, обсуждая его ярость, когда он обнаружил отсутствие Горлойса, и его гневные клятвы отомстить, как только разъедутся по домам венценосные гости. Если яростные речи звучали чуть громче, чем подобало, а угрозы герцогу, чья вина заключалась лишь в том, что он защищал собственную жену, были чуть несдержаннее, чем следовало, то король и ранее бывал весьма несдержан, так что это расценили, как часть уже знакомой всем картины. И столь ярко сияла тогда звезда Утера, столь ослепительна была слава коронованного Пендрагона, что Лондон простил бы ему и публичное изнасилование. И вряд ли столь же легко простили бы Игрейну за то, что она отвергла Утера.

Так мы добрались до Корнуолла. Гонец хорошо справился со своей задачей, и поездка наша, проходившая короткими быстрыми перегонами, каждый не длиннее двадцати миль, заняла два дня и ночь. Мы обнаружили наши войска стоящими лагерем и ожидающими на выбранном нами месте — несколько миль не доходя до Геркулесова мыса, у самой корнуэльской границы. Там нас ждала новость — как бы Игрейне ни удалось добиться этого, но она оказалась заперта в Тинтагеле с небольшим отрядом отборных воинов, в то время как ее муж с остальным своим войском занял Димилиок и разослал призыв людям Корнуолла собраться для защиты своего герцога. Он должен был знать о войсках короля у самых границ его владений, но можно было не сомневаться, что, по его мнению, войска станут дожидаться прибытия короля, и вряд ли ему уже ведомо о прибытии короля в армию.

Мы въехали в лагерь в сумерках, постаравшись остаться незамеченными, и направились не к королевской ставке, а к палатке одного из командиров, которому Утер мог доверять. Кадаль был уже там, он отправился раньше, чтобы приготовить одежды, в которые мы должны были, согласно моему плану, переодеться и ждать знака от Ральфа из Тинтагела, когда придет время.

План мой был достаточно прост, и именно простота таких планов нередко способствует их осуществлению; этому же способствовал и обычай Горлойса со времени его свадьбы каждую ночь приезжать, если оказывалось возможно — из Димилиока или какой иной крепости — навестить свою жену. Я полагаю, по поводу этой нежной привязанности звучало слишком уж много шуточек, и потому у него сложилась привычка (о которой мне рассказал Ральф) приезжать тайно, используя потайной ход и скрытую в скалах дверцу, отыскать которую было непросто, если только не знать дороги. В мой план входило просто переодеть Утера, Ульфина и себя так, чтобы, если нас заметят, сойти за Горлойса, его спутника и слугу и явиться в Тинтагел ночью. Ральф сделает так, чтобы получить назначение на дежурство у потайной дверцы, он встретит нас и проведет тайной тропой. Игрейна каким-то образом сумела уговорить Горлойса — это была главная опасность — не навещать ее в ту ночь и должна отослать всех женщин, кроме Марсии. Ральф и Кадаль обговорили между собой, как мы должны одеться: в ночь коронационного пиршества корнуэльцы покидали Лондон в такой спешке, что оставили часть своих пожиток, и не составило труда найти попоны со значками Корнуолла и даже один из всем известных боевых плащей Горлойса с двойной серебряной каймой.