Он растекался под ее руками, таял от поцелуев, и Райна вовсю пользовалась этим.
Тогда, когда они приехали в этот дом после Девенпорта впервые, она боялась. Да, боялась. Что не сможет, что что‑то пойдет не так, что ощутит боль или же попросту не сумеет доставить любимому человеку наслаждение, но страхи начали таять, стоило их губам соприкоснуться. Страхи исчезали один за другим, когда Райна вдруг увидела, каким Аарон умеет быть чутким, заботливым, удивительно нежным. Он не настаивал тогда — он предлагал ей себя. И она ответила "да". Открылась ему телом и душой, приняла в себя не без тревог и волнения, а спустя какое‑то время уже лежала со слезами на глазах, немая от счастья.
Они подходили друг другу, они принадлежали друг другу. Они сливались в одно.
Она никогда не забудет ту любовь, что светилась в его глазах, когда он смотрел на нее обнаженную. Та же самая любовь светилась в них и сейчас.
— Иди ко мне, — позвала она любимого, и ее пальцев коснулась мокрая рука. — Я оботру тебя полотенцем.
Мягкие прикосновения хлопка, один — единственный поцелуй, и они не заметили, как оказались у камина. Под ее пальцами влажные короткие волосы, его губы ласкают ее шею, спускаются все ниже, целуют сосок… Создатель, как же хорошо быть целой…
Этот мужчина подарил ей все, о чем она мечтала, — ощущение того, что она прекрасна, что любила, что полноценна. Он стер из ее души пустоты и наполнил собой, он сделал ее счастливой. И каждый раз Райна, открываясь ему, выплескивала Аарону в каждом касании, в каждом вздохе и стоне всю ту любовь, которая за годы накопилась в ее душе.
Она любила его — бесповоротно, безвозвратно, до дрожи в каждом нервном окончании.
И уже не боялась. Ничего не боялась.
После их занятий любовью он приносил к камину две кружки горячего какао, и, обнявшись, они сидели на одеялах, смотрели на огонь, разговаривали, смеялись.
— Знаешь, никогда не думал, что полюблю этот напиток, но полюбил.
— Ты просто распробовал на вкус маленький мирок моих удовольствий.
— Хм, если в нем есть что‑то еще, ты только скажи — я распробую и остальное.
— Скажу. Покажу тебе все, что люблю сама.
Они сидели с горячими кружками и теперь. Размягченные после занятия любовью, умиротворенные, до краев счастливые.
— Как думаешь, не заскучаешь без Ланвиля? — спросил Аарон тихо.
— Нет, — Райна качнула головой. — Наверное, буду немного тосковать по морю, но мы ведь сможем туда ездить?
— Конечно. Мы и будем туда ездить. Если хочешь, купим, как мои друзья, яхту, будем расслабляться на ней.
Яхта! Райне тут же вспомнилось протянутое парнишкой — рекламщиком фото:
— А знаешь, в тот день, когда я собралась стирать себе память, я долго сидела на пляже, и ко мне подошел зазывала.
— И куда он тебя "зазывал"? К себе?
— Да нет, — Райна легко рассмеялась, — хотел, чтобы я купила билет на круизный лайнер. А после, когда я ответила, что люблю одиночество…
— А ты его любишь?
— Ненавижу!
— Вот и я так подумал…
— Не перебивай. После моего ответа он показал мне фото шикарной яхты и сказал, что я могу заказать длительность путешествия, пребывать на палубе одна, наслаждаться всеми доступными благами, не беспокоясь об общении.
— И ты поехала?
— Нет.
— Почему?
Райна мягко улыбнулась. Чуть печально, но светло.
— Я поняла, что не смогу ничем наслаждаться без тебя. Не смогу перестать о тебе думать и тогда…
— Не грусти, — ее обняла теплая рука, — это уже в прошлом. Ты уже никогда не будешь "без меня".
И черные глаза сделались вновь счастливыми.
— Ты, правда, думаешь, что нам стоит купить яхту? Какая хорошая идея, отличная… Мы выберем самую лучшую, самую удобную, самую…
— Самую богатую женщину Ланвиля понесло, — со смехом послышалось сбоку. — Райна, мы просто купим самую уютную для нас. Она может быть большой или маленькой, может не быть супермодной или очень быстрой. Просто "нашу".
— Точно.
Райна притихла. Какое‑то время смотрела на огонь, слушала треск поленьев, который всякий раз заставлял ее вспоминать о недавних ночевках на лесных полянках.
— Аарон…
— М — м–м?
— А давай как‑нибудь сходим в гости к Майклу и Марике?
Тишина, продолжительная пауза.
— На Магию?
— Да.
— На нее не очень просто попасть.
— Но мы найдем способ!
— Снова кого‑нибудь подкупим, дадим "на лапу", осыплем золотом, и нам выпишут пропуск?
Она шутливо шлепнула его ладонью по спине.
— Прекрати надо мной издеваться! Я не пытаюсь осыпать золотом каждого!
— Только каждого второго ради благих целей.
— Аарон! — тот смеялся:
— Все — все, умолк. А почему нет? Давай сходим. Только…
— Что?
— Только, если вдруг нам по пути попадутся какие‑нибудь загадки, решать их будешь ты. Я, знаешь ли, не такой умный.
Райна бесконечно долго смотрела на изученный до каждой линии профиль и улыбалась. Знала — теперь она смогла бы изобразить его на полотне так, чтобы каждой деталью походил на оригинал, — может, когда‑нибудь изобразит…
— Ты самый умный, — прошептала тихо. — Самый красивый, самый талантливый, самый сильный и самый любимый мужчина на свете.
"Вот умеешь же ты примурчаться, ласковая кошка", — смеялись серые глаза. А спустя секунду сделались серьезными.
— Спасибо, что позволила мне почувствовать себя нужным.
— А тебе за то, что позволил чувствовать себя любимой.
— Ты и есть любима.
— А ты нужен мне больше всего на свете.
И Райна прижалась к самому надежному в мире плечу, тихонько выдохнула и зажмурилась от счастья.
*****
Уже перед тем, как собрались ложиться спать, Аарон ответил на телефонный звонок, извинился перед Райной, сказал, что должен отправить кое — какие документы по работе, и пообещал, что скоро вернется.
— Без проблем, конечно…
Она никогда не переживала по поводу его работы. Ее любимый — профессионал в своем деле, и работа важна для него так же, как важно все остальное. Пусть посидит, почитает, что нужно, пообщается по делам. Вместо того чтобы нежиться на простынях в одиночестве, Райна поднялась в ту комнату, которую облюбовала сразу, как переехала жить в этот дом, — небольшую уютную читальную, в которой она изначально не собиралась читать.
Здесь, расположившись за вытянутым вдоль окна столом, она рисовала. С замершим от волнения сердцем — а не покинет ли вдохновение на этот раз? — открывала блокнот на той странице, где уже имелись рисунки, и принималась добавлять новые.
Она рисовала перстни.