В том, что Райна зайдет в кабинет, Аарон не сомневался — всегда заходила, — слишком любопытная, слишком любознательная, слишком… чудесная.
Зайдет. А он ее дождется.
*****
Удивительно, но торт удался.
Не шедевр, но вполне съедобный бисквит, пропитанный ванильным кремом, а сверху шоколадная крошка. На кухне тепло, почти жарко; за окном умывал серый город дождь — катился по стеклам струйками, стучал по жестяному подоконнику.
Канн ел молча, совсем как тогда. Умял выложенный Райной на блюдце кусок за пару минут, попросил добавки. Съел второй и лишь тогда поднялся из‑за стола. Поблагодарил, вышел из кухни.
Райна ликовала.
Как будто и не было всего того, что произошло с ними после, как будто они всегда были здесь, в Девенпорте, и никуда отсюда не уезжали.
Стив залечил ее тело, Аарон душу.
Безвозвратно исчезла печаль, скрылась за горизонтом тоска, оставив после себя место для спокойной тихой радости — чудесный день, совершенно чудесный.
Способная купить самый дорогой фарфор мира, она с непередаваемым наслаждением пила чай из старой кружки с трещиной. Нет, такое не купишь ни за какие деньги — свои собственные воплотившиеся в жизнь воспоминания.
В какой‑то момент вплелся в кухонный запах сигаретный дым; Райна улыбнулась.
Все, как тогда. Совсем — совсем как тогда.
Она допила чай, ополоснула кружку, поставила ее на законное место и отправилась путешествовать по дому — до дрожи в коленках хотелось снова все вспомнить, увидеть, потрогать, ощутить заново.
Блеклые шторки на окнах в прихожей, заброшенные на полку зимние шапки — среди прочих она увидела ту, в которой выскакивал на улицу Аарон, — натягивал ее на ежик из коротких волос, плотнее запахивал воротник; в углу отыскалась и куртка, в которой он когда‑то приехал ее "встречать" возле заброшенного театра…
Осматривая, притрагиваясь, вдыхая запах старых досок, сырой штукатурки — в углу протекала крыша — и протертых паласов, Райна улыбалась. Долго стояла возле шкафа с книгами, которые когда‑то пыталась читать, — еще, помнится, удивлялась их тематике, — после стояла у окна. Той весной за ним высились потемневшие сугробы.
Несколько минут лежала в спальне на узкой кровати — сколько раз темными ночами она раздумывала над тем, что ждет ее в будущем? Позвонит ли Барни, не позвонит? Позвонил. И она в тот же вечер ушла от него — взяла с собой ключ от новой квартиры, выданные Аароном деньги и начала новую жизнь.
Сколько воды утекло…
И вот все вернулось на круги своя — туда, откуда началось. Только на этот раз "не круг" — спираль, ибо ничего в этой жизни не ходит по кругу.
Наконец, не выдержав, она вышла из спальни и тихонько подобралась к кабинету Аарона. Долго стояла, опершись на косяк, смотрела на знакомый абрис профиля на фоне окна — любовалась.
Он знал, что она здесь, конечно, знал.
Улыбнулся, когда она скрипнула половицами, повернулся в кресле.
— Здорово, да?
— Да.
— Совсем как тогда.
Райна промолчала — на душе хорошо, мирно. Тот же тесный и узкий кабинет. Когда‑то на столе стоял компьютер — теперь пусто. Нет ни бумаг, ни старенького в углу принтера, ни телефона со шнуром — наверное, их он перевез туда, куда уехал после.
— Спасибо тебе, — прошептала тихо.
— И тебе.
— Мне за что? За торт?
— За то, что согласилась приехать.
Я поехала бы за тобой на край света.
— Посидишь у меня на коленях?
Она удивилась вопросу, но не сильно — чуть смутилась, порозовела, но отбросила прочь то, что сдерживало, — сегодня ее день. Подошла, забралась на теплые мужские коленки, обняла Аарона за шею. Какое‑то время они просто сидели молча, думали о своем.
— Знаешь, я помню эти времена, как одни из лучших в жизни.
— Правда?
Райна всегда полагала, что он давно забыл. Оказывается, нет.
— Правда. Потому что тогда со мной рядом была ты.
— И ты гонял меня по дому, как вшивую козу.
Аарон рассмеялся, и от его смеха у Райны по коже пробежали счастливые мурашки.
— Ну, тогда я гонял бы любую женщину, которая переступила бы порог.
— Значит, не такая я была плохая?
— Совсем не плохая. Кормила меня жареной картошкой.
— Точно, жарила ее каждые два дня.
— Да, тогда было туго с деньгами.
У них обоих было туго. А теперь…
— Удивительно, как сильно мы изменились, правда?
Райна смотрела в его глубокие серые, наполненные нежностью глаза и тонула в них.
— Нет так и сильно, на самом деле. Знаешь, там, на Магии, я была готова отрезать себе волосы, лишь бы доказать тебе, что я та же самая Рейка.
— Хорошо, что не отрезала.
Он погладил ее длинные локоны, и она смутилась окончательно. Любила его всем сердцем, однако понимала — сегодня есть то, что есть. Завтра вновь может ничего не быть — просто жизнь.
— Знаешь, зачем я вернулся сюда сегодня? — тихий голос. Теперь Райна не смотрела ему в глаза, боялась, что собственный взгляд выдаст больше, чем должен. — Зачем привез тебя сюда?
— Не знаю.
— Чтобы исправить ту ошибку, которую совершил в прошлом.
— Ты не делал ошибок — просто был тем, кто есть.
— И все же… Одну ошибку я совершил точно.
— Какую?
Она боялась этого ответа. Боялась, что услышит совсем не то, что хотела услышать, что ответ будет вовсе не про нее.
— Я тебя отпустил.
И тут же гулко заколотилось сердце, вспыхнули щеки, тут же вхлынули в сердце тщательно запираемые от самой себя чувства.
— Аарон… Не надо. Ведь все равно ничего… не будет.
— Будет.
Он гладил ее глазами, ласкал, обнимал. И почему‑то выглядел чуть нервным сам — как будто обеспокоенным, сомневающимся в том, что сможет исправить ошибку, в том, что ему позволят. Рассматривал ее так, будто видел заново.
— Райна Вильяни… Самая богатая женщина Ланвиля, самая завидная, так никому и не покорившаяся дама…
— Зачем ты… вспоминаешь. Ведь теперь это не важно?
— Важно. Потому что я хочу задать тебе вопрос.
"Какой", — грохотало ее сердце? "Какой", — шумела в ушах кровь? Какой, какой, какой?…
И, прежде чем прозвучали слова, в его руках откуда‑то возникла обтянутая вельветом коробочка.
Коробочка… с кольцом
Ей хотелось плакать — затряслись и руки, и подбородок.
— Райна Вильяни, ты станешь моей? Моей женщиной?
Сидя на теплых коленях, она дрожала так сильно, что тряслось кресло. Смотрела на воткнутые в бархат парные кольца с символикой "АК" и не имела сил произнести ни слова. Лишь спустя несколько секунд спросила:
— А как же… то кольцо? У тебя ведь… было.