— Уже можно снимать?
— Подожди.
Ей помогли выйти из машины, провели несколько шагов под руку, попросили остановиться.
— Теперь снимай.
— Где мы?
— Сними повязку. И все поймешь.
Она поняла. И тут же лишилась дара речи — они были в Девенпорте, на Восьмом. Стояли перед тем самым домом, который она когда‑то рисовала на картине, который помнила, как ей казалось, до последней детали. Оказывается, помнила не так хорошо, как думала, а теперь, почти неспособная дышать от нахлынувших чувств, стояла и рассматривала одноэтажную, чуть покосившуюся хибару с серыми стенами, коричневой деревянной дверью и плоской крышей.
На этот раз без снега.
— Я не смог вернуть весну, прости, — тихо произнесли рядом.
Аарон стоял так близко, а она даже не могла к нему повернуться — во все глаза смотрела на то место, в котором они когда‑то жили бок о бок, в котором коротали дни. Почти незнакомые друг другу — случайно встретившиеся в круговороте людских судеб, перемен и событий.
Пыльные окошки — крайнее треснуло в углу, — крыльцо с тремя ступенями — она постоянно убирала на нем снег. Сметала в сторону и ставила веник у стены. Веник, состоящий из максимум десяти соломинок…
— Это же… наш дом.
И не увидела, как тот, кто стоял рядом, сглотнул при слове "наш". Лишь кивнул, глядя туда же — на крыльцо.
— Зайдем внутрь?
— А можно? Разве здесь не живет никто другой?
— Нет. Этот дом числится за мной — так получилось.
Райна боялась, что не сможет сделать и шага — так сильно растрогалась при виде столь долго хранимого в памяти места. Слишком ценного, чтобы его когда‑нибудь забыть.
Да, нет свисающих с крыши сосулек, и строительных кранов на фоне стало три вместо двух. А так, все то же самое. Один в один.
— Хочешь зайти?
— Хочу. Очень хочу.
Райна, словно сомнамбула, двинулась вперед.
Все осталось тем же самым и внутри — полутемная крохотная прихожая, рваная тряпка, о которую они когда‑то вытирали подошвы, на полу. И тапки. Эти знакомые ей до каждой трещинки разношенные мужские лодки — тапки она не обула — села на корточки и взяла в руки. Черт, оказывается, нарисовала идущие по краю нитки не тем цветом — значит, что‑то все‑таки забыла, — когда‑нибудь исправит…
— Аарон… спасибо.
Не было слов — одни чувства.
То же самое продавленное кресло в гостиной — она читала в нем дешевый женский роман; стоящий у стены шкаф со странными книгами, стопка пыльных журналов сверху. Наверное, на кухне до сих пор стоит на столе чашка с идущей вдоль ручки трещиной.
— Спасибо…
Ее спальня. С узкой кроватью и тем же самым темно — вишневым видавшим виды покрывалом сверху. На обратной двери наклейка — ее Райна прилепила самостоятельно. Разозлилась, когда пришлось спрятаться в комнатушке от гнева хозяина этого "пентхауса", и отомстила — пришлепнула сверху найденный в жвачке стикер с целующейся парочкой.
— Это я… это сделала я. Ты знал об этом?
Он стоял за спиной и улыбался.
— А я не стал отдирать.
— Почему?
— А зачем?
Они какое‑то время стояли и смотрели друг на друга — люди из далекого прошлого. Другие. И те же самые.
— Я хотел бы попросить тебя кое о чем.
— О чем?
— Испеки мне торт.
— Торт?!
Райна уже много лет не пекла торты — никакие. Ни вафли, ни пирожки, ни булки. Вообще не подходила к плите целую вечность.
— Аарон, я… не помню рецепты.
Стыдно; голос хрипит. А он в ответ улыбается.
— Мне плевать. Пусть получится горьким, горелым и совершенно не вкусным. Просто испеки.
"Ладно?" — спросили его серые глаза.
"Ладно", — качнулась в ответ темноволосая голова.
— А я пока побуду в кабинете. Покурю.
Райна улыбнулась.
— Покури.
Может, дурочка, но ей нравился дым от его сигарет.
*****
Поразительно — он купил продукты. Все и даже больше: яйца, муку, молоко, сахар, кефир, масло, ванильный порошок, тертое какао, шоколад… И она, как в старые добрые времена, вдруг ощутила вдохновение. Да, полная разруха за окном — индустриальный грязный город, — да, тесная и неуютная кухня: клетчатая скатерть, всего одна поварешка, три ложки и две гнутых вилки в шкафчике. Старенький чайник с треснувшим стеклом — шкалой, грохочущий, словно паровоз, холодильник. Пустой.
Райна смеялась. Райна парила по кухне — королева тортов, она пребывала на седьмом небе от счастья. Замешивала тесто для коржей руками — какой, нафиг, блендер? Они о таком во времена совместной жизни здесь не слышали. Какой кухонный комбайн? И пусть. Главное, случайно нашелся в выдвижном ящике ее нацарапанный бог знает когда любимый рецепт шоколадного торта; главное, работала духовка.
*****
Аарон сидел в кресле, в котором не сидел уже очень давно — вечность. В кожаном, неудобном, протертом на седушке, с разболтанной под локтем ручкой — когда‑то он и его считал роскошью; плыл под потолком полупрозрачный дым от тлеющей в пальцах сигареты.
Какой тесный кабинет, какая ужасная обстановка. А ведь он был всем доволен, был счастлив.
Он был счастлив и теперь. Совсем по — другому — как вернувшийся в самый лучший момент своей жизни дед.
Канн вдруг подумал о том, что был бы счастлив стать этим самым дедом — с ней, с Райной. Если бы здесь, как в мире Бернарды, шло время, он ценил бы каждый прожитый вместе день. С бабкой — Райной. И плевать, что они стали бы морщинистыми, дряблыми и ветхими, — знал, они сохранили бы главное — взаимную любовь.
Совсем не старая еще и не дряблая Райна в этот момент порхала по кухне — что‑то бряцало, плескалось, передвигалось, переливалось из одной емкости в другую. Пахло ванилью.
Как в старые добрые… — тепло, здорово.
Идея о том, чтобы привезти ее сюда, посетила его накануне. И да, пришлось побегать, чтобы все "срослось", — навестить Дрейка, получить разрешение на переход для мисс Вильяни, забрать для нее кулончик, смотаться в Девенпорт, собственноручно отдраить эту хибару — придать ей более — менее приличный вид, ничего при этом не изменив.
Как хорошо, что дом остался за ним.
Он в жизни никогда не орудовал ни веником, ни тряпкой, а тут научился — сновал по комнатам, словно енот — полоскун, — подметал, протирал, мыл, вытирал. Хотел, чтобы ей понравилось — чтобы зашла, а здесь все, как раньше, — не затхлость и горы пыли, а вполне себе жилое помещение.
На уборку ушло почти три часа, но он успел. Сгонял сюда, вернулся в Нордейл, помылся, переоделся, вовремя прикатил к доктору, встретил свою "мисси".
Осталось совсем немного — торт и чай. А потом он вернется в кабинет, дождется, пока она зайдет.