Напрасно на аиста смотрят, как на добродушную и безобидную птицу; он вовсе не обладает этими качествами. «Его способ добывания пищи, – говорит Науман, – таков, что убийство обратилось у него в привычку, и потому он нередко убивает даже себе подобных. Наблюдались случаи, когда откуда-нибудь появлялись аисты, бросались на чужое гнездо, нападали на птенцов и убивали их, несмотря на отчаянное сопротивление родителей». Подстреленный аист храбро защищается, до последней минуты продолжает наносить удары клювом и так как он всегда почти старается попадать в глаза, то может сделаться опасным для человека.
Пищей аистам служат всевозможные животные. Это хищные птицы в полном смысле слова. По-видимому, аисты предпочитают земноводных, насекомых и дождевых червей. Во время своих прогулок с целью поохотиться они чаще всего встречают лягушек, мышей и насекомых, которые и составляют первую добычу; но они убивают также ящериц, ужей и даже ядовитых змей. Прежде чем проглотить крупного ужа, аист колотит его клювом до тех пор, пока тот перестает шевелиться, и уже потом схватывает его, как попало, и проглатывает, не обращая внимания на то, убит ли он или еще так проворно двигается, что с силой обвивается вокруг клюва. Случается, что змея еще долго после того извивается в глотке или даже выскальзывает обратно, если аист неосторожно нагнется и откроет рот, чтобы схватить новую добычу. Ядовитые гадюки составляют для него лакомое блюдо. Он ворует яйца всех птиц, устраивающих свои гнезда на земле, уничтожает бессовестным образом молодых птенцов и иногда приносит своим детенышам целые гнезда с их содержимым. Он подкарауливает мышей на полях и лугах у отверстий их нор, выслеживает кротов, отнимает молодых зайцев от матерей, несмотря на их отчаянную защиту. На полях он охотится за насекомыми, ухитряясь схватывать их даже на лету. Кроме того, аист нападает на пчел, и пасечники считают его поэтому своим опасным врагом. Но при всем том аисты ни в каком случае не могут быть названы вредными птицами: скорее их следовало бы причислить к полезным, так как они в громадном количестве уничтожают полевых мышей и змей. Однажды выстроенное гнездо употребляется ежегодно. Известно, что многие из них сто лет подряд бывают населены аистами. Если паре не помешать, то она тотчас же после прилета принимается за починку старого гнезда; благодаря этому, оно ежегодно становится все выше и тяжелее. Большой прочностью постройка не отличается; основанием для нее служат палки и ветви с большой палец толщиной, а также комки земли и куски дерна; второй слой составляют более тонкие ветви, стебли тростника и листья камыша; внутренность выстилается пучками травы, навозом, соломой, тряпками и перьями. В середине или конце апреля самка кладет свое первой яйцо, и за ним через несколько дней следуют остальные три или четыре. Насиживанием занимаются оба родителя по очереди. Птенцы выкармливаются различными личинками и насекомыми, червями, пиявками; позже они начинают получать более грубую пищу; аисты приносят птенцам и воду в своем зобу и затем ее выплевывают. Семейная жизнь аистов представляет для наблюдателя интересное зрелище, но вид самого гнезда не всегда приятен для людей. Если оно устроена на крыше, то бывает сильно перепачкано; множество кусков пищи падает вниз, гниет на земле и распространяет неприятный запах. Нередко случается, к величайшему ужасу хозяина дома, что взрослый аист роняет по дороге некоторых полуживых животных, и тогда с крыши падают яшерицы, ужи и другие гады. Но все же удовольствие, доставляемое подобной семьей, перевешивает досаду на ее нечистоплотность.
Незадолго до отлета все аисты данного района, с их семействами, собираются на определенные места, чаще всего на болотистых полянах. С каждым днем возрастает количество слетающихся птиц, и совещания их делаются все более и более продолжительными. В конце июля, когда все аисты, составляющие стаю, уже налицо, они отправляются в путь. По дороге к ним присоединяются еще путники и, по словам Наумана, число особей в одной стае может достигать тогда 2-5 тысяч.
К неволе аисты привыкают легко, особенно если их взять из гнезда молодыми; они привязываются к хозяину и делаются до того ручными, что улетают и прилетают когда им вздумается. Они вступают в дружеские отношения с крупными домашними животными, но в отношении к более слабым позволяют себе порой не очень похвальные выходки и могут даже причинить вред детям. Если их содержать попарно и доставить известную свободу, то они приступают к размножению.
Черный аист (C. nigra) окрашен на всей верхней части тела в буровато-черный цвет с прекрасным золотисто-зеленым или пурпуровым отливом, а на всей нижней стороне тела – в белый. Водится в Ср. и Южн. Европе и во многих местностях Азии.
От обыкновенного аиста черный отличается прежде всего тем, что живет исключительно в лесах и никогда не селится вблизи людей. Вообще же в его образе жизни и привычках, движениях и способе выражения своих ощущений так много сходного с нравом обыкновенного аиста, что описание его жизни было бы совершенно излишним.
Исполинские аисты (Mycteria) – самые крупные среди всех аистов. Они отличаются от других великолепными белоснежными крыльями с черной полосой, очень большим клювом, относительно длинной шеей и удлиненным туловищем.
Миктерия (M. senegalensis) – крупная и великолепно окрашенная птица. Голова, шея, нижние части крыльев, плечи и хвост – черные с металлическим блеском; все прочие части – белые.
Чтобы составить себе понятие о впечатлении, которое производит эта огромная птица на наблюдателя, нужно видеть миктерию на свободе, когда она радостно движется, летает и носится, описывая над лесом широкие круги. При ходьбе этот исполин держится очень прямо и кажется, вследствие своих длинных ног, еще больше, чем на самом деле. Особенно великолепна миктерия при полета, так как ее белые маховые перья резко отделяются от черных покровных перьев крыла.
Пища миктерии мало отличается от пищи нашего аиста. В желудке убитых миктерий находили рыб, лягушек и жуков. По словам некоторых наблюдателей, птица эта сильно истребляет саранчу; охотники Рюппеля убили одну миктерию на падали.
Пойманные миктерии в настоящее время не редкость в наших зоологических садах. Они очень хорошо переносят жизнь в неволе, если их кормит мясом или рыбой, скоро научаются распознавать хозяина или сторожа, встречают их своим щелканием и охотно позволяют себя гладить.
Самые некрасивые аисты – это зобатые аисты (Zeptoptilus), пищевод которых расширяется в нижней части шеи, образуя обширный мешок; хотя он имеет мало общего с обыкновенным зобом, но роль его та же. Другие отличия этих аистов следующие: толстое, неуклюжее тело, толстая, голая шея, чудовищный четырехгранный клюв, высокие ноги, мощные, закругленные крылья, средней величины хвост, кроющие перья которого необыкновенно развиты и составляют прекрасное украшение.
У живущего в Африке марабу (L. crumenifer) голова мясо-красного цвета, верхняя часть спины темно-зеленая с металлическим блеском, вся нижняя часть тела белая; маховые и рулевые перья черные.
Кроме своей величины, марабу поражает также своей необыкновенной осанкой. В зоологических садах ему дают обыкновенно какое-нибудь прозвище. Его иногда прозывают «тайный советник», и в самом деле, он чрезвычайно похож на старого служаку в огненно-красном парике, согбенного под бременем многолетней службы, который напялил черно-синий фрак и узкие белые брюки и беспрестанно робко поглядывает на своего строгого начальника. Поведение его соответствует внешнему виду и невольно возбуждает смех. Всякое его движение производится с невозмутимым спокойствием, каждый взгляд и шаг кажутся строго обдуманными и рассчитанными наперед.
Едва ли найдется птица, которая с успехом соперничала бы с марабу в прожорливости. Обычную пищу его составляют всевозможные позвоночные животные, начиная от крысы и молодого крокодила и кончая самой мелкой мышкой; он охотно поедает также моллюсков, пауков, насекомых и с видимым удовольствием уписывает падаль. Нам приходилось вытаскивать из его зоба целые бычьи уши и даже ноги с копытами; мы находили также там такие крупные кости, что другой птице их даже и не проглотить. Он глотает землю, пропитанную кровью, и тряпки, испятнанные ею; наблюдали, что, подстреленный, он еще торопился съесть начатый кусок. С грифами и собаками марабу находятся в беспрестанной вражде; на падаль они всегда нападают одновременно с первыми, но места своего никогда не уступают.