— Еще и глаза, — разочарованно пробормотал Торберт Лип. — Как такое возможно?
— Именно, — рассмеялась Вибека. — Хилда говорила, что они у него такие с рождения. Ярко синие как васильки.
— Хилда? — Джита Генгейм не спускала с Вибеки заинтересованного взгляда.
— Да Ваше Милосердие, — в разговор вмешалась сестра Сента. На круглом лице сияла угодливая улыбка. — Это наша погибшая экономка. Она постоянно нянчилась с Эдмундом. Воспитывала его. Сколько времени он простоял у нее на горохе знают только Триединые. Мне рассказывали, что именно она нашла его младенцем, а затем принесла в обитель. Это было лет пятнадцать назад.
— Да около того, — в разговор вклинилась осмелевшая Меика.
— Как ее звали? — Казалось, Матриарху не хватает воздуха. Она тяжело дышала. За ее спиной зашевелился великан-телохранитель. — Каким было ее родовое имя? — Зеленые глаза светились в полутьме изумрудным блеском.
— Я не знаю Ваше Милосердие, — Сента грузно упала на колени. — Клянусь Триедиными, что не знаю. При мне она никогда его не упоминала. — Сестра громко всхлипнула.
— Кажется, ее звали так же, как и этого мальчишку, — негромко произнес Гарено. — В докладе упоминалась некая Хилда Ойкент и…. — Договорить он не успел. Стоявший у двери телохранитель тараном рванул вперед, отшвыривая в сторону всех, кто стоял у него на пути. Уже падая, мэтр успел заметить, как оседавшую в беспамятстве Матриарха заботливо подхватили могучие руки.
Глава 35
1328 г. от Прихода Триединых Торния. Провинция Мистар. Южный Оплот
«Торстейн сын Эгиля — воин был славныйВнук Скалагримма, топор чей двуострыйКровью торнийцев не раз обагрялся.Фолька родного он фирд возглавляетВ битвах жестоких не раз верховодилМилость Сестер он стократно испил.И вот однажды муж сей собралсяВ новый поход за добычей богатойРедкие вина, шелка и нарядыТрэллов искусных жене посулил.Но обещанье исполнить не сможетТорстейн сын Эгиля ибо волей АнудэВстретить Владыку ему суждено…».
Лоуганг Сладкое Жало «Драпа о Торстейне Эгильсоне»
Годар Эринг Оттерсон стучал обухом боевого топора о щит вместе со всеми. — Утттааа! Утттааа! — Теплый весенний ветер рвал на части его длинные усы, щекотал бородой шею. В его фирде лишь трое были детьми Анудэ и он был самый молодой из них и самый нетерпеливый. Годар выпятил широкую грудь и завыл, — Утттааа! Утттааа! — Голос срывался, в горле першило, но он продолжал из-за всех сил вопить, потрясая оружием. Кровь в жилах кипела. Ладони, сжимавшие ясеневое топорище вспотели.
— Уже скоро, — проревел на ухо, стоявший рядом Ржавый Фадир. — Эти сенахи сейчас почувствуют гнев элуров. — Он захохотал, широко разевая обросший жесткими рыжими волосами рот. — Эти твари будут жрать наше дерьмо.
— И свое тоже, — поддакнул Эринг.
— Только если мы позволим. — Широкий меч десятника гулко стукнул по металлическому умбону. — Они и так слишком долго сидели в этой своей каменной скорлупке. Уже давно пора было ее расколоть и выковырять их оттуда. Это будет последний штурм. — Он тряхнул короткой, грязной косой. — А потом наступит очередь Мистара. Так сказала фирдхера. И я ей верю, — решительно заключил Фадир.
— Сколько у тебя осталось людей, — среди раздававшегося вокруг звона и шума Эрингу приходилось кричать.
Лицо Фадира окаменело. — Половина прежнего. Но эти ублюдки за все ответят. — Щедро покрытый волосами кулак судорожно сжал рукоять меча. — Я ихнему капитану самолично отрублю руки и ноги, а потом оставлю здесь подыхать. А что я сделаю здешним стрелкам, это лучше не знать ни кому.
Эринг мысленно выругался. Не надо было касаться этой темы. Неделю назад шестнадцатилетний сын Фадира нарвался на арбалетный болт. Парнишка умер у отца на руках, который до сих пор не отошел от потери.
— Мы отомстим за павших, когда возьмем эту чертову крепость, — Эринг ухмыльнулся. — И тогда оставшиеся в живых позавидуют мертвым.
Фадир не ответил, лишь стрельнул волчьим взглядом в сторону широкого пролома, прикрытого деревянной бретешью.
— Они долго не продержаться, — молодой годар проследил за взглядом собрата по фирду. — Мы растащим эти бревна в два счета. А когда ворвемся в цитадель, нас уже будет не остановить.
Фадир согласно мотнул головой. — Пусть Анудэ будет к нам благосклонна. И не только она, — десятник покосился на широкий шатер, в котором жила фирдхера. — Ты слышал, что сделал жрец Сверкающей? Говорят, он приносит в жертву своей богине всех сенахов, что удается взять в плен.
Эринг нахмурился. На совете годаров Леона требовала пресекать любые разговоры о том, что вытворял хольдер Эрланд. Дети Анудэ не должны бояться, но эта закутанная в черные одежды фигура вызывала у него дрожь и трепет. Он передернул плечами и наклонился к скрытому рыжими космами уху. — Ты лучше об этом не болтай. Хорошо?
Фадир сердито взглянул в лицо командира. — Что значит, не болтай? Темные жрецы среди элуров. Дожили. — Он раздраженно сплюнул. — По мне так они похуже сенахов будут. На днях Тощий Льёт шепнул, что в эта тварь порезала всех крестьян из Лосиного Ручья. На кусочки. И все во славу своей Гуле. — Щедро украшенные конопушками скулы сжались. — Сучье племя. На что Леона смотрит?
— Тише дурак, — Эринг оглянулся на шумевших вокруг воинов. — Захотел сам висеть вниз головой с распоротым брюхом. Не думаю, что фирдхере все это нравится. Но так приказал Совет фриэкс, а с ним не поспоришь.
Гвалт вокруг усилился настолько, что даже докричаться друг до другу стало невозможно. Полотняный полог высокого шатра распахнулся, и наружу стремительно выскочила Леона Хьёрдисон, за которой неторопливо вышагивал жрец Гулы.
— Годары ко мне! — У фирдхеры от нетерпения дернулась щека. — Быстрее.
Эринг Оттерсон, ухватив топор за длинное острие, сорвался с места.
Леона прохаживалась на небольшой площадке перед палаткой, оглядываясь и досадливо морщась. Короткая коса сердито качалась за широкой спиной.
— Чего раскричались? — прошипела она. — Уймите своих воинов. — Темные глаза стеганули яростным взором два десятка мужчин и полудюжины женщин, столпившихся вокруг фирдхеры. — Хватит надрывать почем зря горло. — Сзади раздался негромкий смешок ее спутника, что вызвало у Леоны яростную гримасу. — Орать будет тогда, когда пойдем в атаку. И, на это раз, штурм точно будет для нас удачный. — Годары одобрительно загудели. Леона, не обращая снимание хвалебные выкрики, продолжала: — Эту едва залатанную прореху мы снесем одним махом. Поэтому через час знамя элуров должно развиваться над главной цитаделью крепости. Понятно? — Фирдхера взглянула на стоявших перед ней утомленных, смердящих потом и кровью, но все еще могучих и сильных воинов. Таких же любимцев Однорукой, что и она сама. Неожиданно ее лицо смягчилось. — Сегодня с утра мне прислали весточку, что Северный Оплот пал. А мы здесь телимся. Неужели собравшиеся здесь фирды слабее?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});