— Разумеется, — ответил за всех Матиас. — Мы вас то же не видели.
— Заметано, — хохотнул гвардеец. — Если возникнет нужда придти помолиться бренным останкам, милости прошу. — Он подкинул кошель вверх. — Естественно, за те же три серебренника с носа.
— Каков негодяй? — Кронпринцесса показала вслед уходившему гвардейцу язык, а затем повернулась к своей фрейлине. — Сегодня же настучи на этих хапуг своему папочке.
— Вы сами предложили дать ему денег.
— И что? Он должен был отказаться.
— Тихо, — зашипел, шедший впереди телохранитель. — Мы уже вошли.
Тусклый свет с трудом пробивался сквозь запыленные витражи, освещая древние надгробия. Исполинские мраморные изваяния застыли на широких каменных ложах, подпираемых четырьмя низкими гранитными столбами.
— Ни чего себе, — прошептала потрясенная Анелла. — Сколько же их здесь? Такого великолепия нет даже в Фиолетовом Пантеоне. — Она бросила извиняющий взгляд на кронпринцессу.
— Да я и не спорю. Меня в свое время тоже впечатлило. Здесь лежат все Матрэлы. Разумеется, кроме Младшего. — Имма задумчиво разглядывала гигантские скульптуры. — Полагаю, их здесь сотни три, если считать вместе с женами и детьми.
— Вы здесь бывали? — фрейлина восторженно оглянулась на кронпринцессу.
— Давно и лишь однажды. В пять лет, меня привел сюда отец. До сих пор не понимаю, зачем он это сделал. Я многое позабыла, но эти грандиозные сооружения мне запомнились навсегда. И еще помню, что мне было очень весело.
— Весело? — переспросила Анеллла. — А Ваш отец?
— Он просто стоял и смотрел. И ни чего не говорил. В пять лет на многое смотришь по-другому. Поэтому, я просто бездумно бегала среди этих огромных гробов, взбиралась на них, пытаясь дотянуться до носа этих высеченных из камня чудовищ.
— И здесь эти их ужасные деймоны? — Анеллла боязливо рассматривала мраморных корокотт, лежавших у ног некоторых статуй. — Как живые. Даже дрожь пробивает.
— Не все Матрэлы обязательно опираются на корокотту. — Казалось, голос Матиаса Сиккера вобрал в себя весь окружающий могильный холод. — Если она есть на надгробии, значит Владыка умер своей смертью. Ее отсутствие означает, что корокотта не смогла спасти своему хозяину жизнь и поэтому недостойна быть рядом с ним после его смерти.
— Ни чего такого мне отец не рассказывал. И вообще, — Анелла растерянно пожала плечами, — я не была здесь ни разу. А ведь это, получается и мои предки?
— Да месса, — Матиас низко поклонился, а затем с жаром произнес. — В Вас течет самая благородная кровь Торнии.
— А чем тебе моя кровь не нравится? — возмутилась кронпринцесса. — И, кстати, советую тебе восторгаться моей фрейлиной потише. Нас могут услышать.
— Для красных нет дороже крови, чем та, что течет в жилах Матрэлов. — Голос мэтра Сиккер зазвучал заметно тише.
— Даже если это жилы заговорщика.
— Вы снова начинаете Ваше Высочество? — Телохранитель насупился. — Я постараюсь, как смогу, Вам объяснить, хотя не уверен, что Вы поймете. — Кронпринцесса негодующе фыркнула, однако погруженный в свои мысли Матиас ни чего не заметил. — Дело в том, что Стражи всегда были преданы, прежде всего, империи. В нас неистребима ненависть к тем, кто пытается сеять в Торнии смуту и хаос. Но при этом, — карие глаза сузились, — многие из нас остаются верны потомкам Младшего. И красных это касается прежде всего, пусть их среди Стражей и немного. Их кровь источник нашего Дара. Лишь Матрэлы могут пробудить ту первородную ярость, что скрыта в любом из нас. Без них, — худое лицо исказилось от гнева, — мы неспособны даже на собственный Зов. Шестнадцать лет назад мы разрывались между долгом и собственной природой. И в итоге, все Стражи, — он запнулся, — по крайней мере, большинство из нас, сумели разорвать связь с Матрэлами. А вот члены Братства не смогли переступить через свою суть. Они всегда были слишком близки к Магистрам. Мы выбрали долг, они выбрали честь.
— Как с вами красными сложно. — Кронпринцесса похлопала своего телохранителя по плечу. — Но ты прав. По видимому мне никогда не понять этой вашей извращенной преданности. Давайте лучше поищем могилу последнего Магистра.
— Она там, — телохранитель махнул рукой в темноту усыпальницы. — У входа похоронены самые первые Владыки. — Однако он не успел сделать и пары шагов, как дорогу ему перегородила Анеллла. Ее лицо побледнело, а в глазах горело негодование. — Спасение империи Вы именуете бесчестьем? — Она говорила размеренно и тихо. — Тогда что Вы считаете благородством? Мятеж и крамолу? Владыка Норбер был Патроном канцлера, однако клятву хранить закон и порядок в империи тот посчитал для себя более важной. Предательство во спасение, можно ли считать предательством?
Она вскинула голову, впившись горящим взглядом в глаза мужчины. Матиас Сиккер вызов принял. — Измена всегда будет таковой, как бы Вы её не называли. Ваши усилия приписать своему отцу благородные побуждения похвальны, но, думаю, невинный не нуждается в оправданиях. И еще, мне кажется, мессир Лип ощущает те же чувства, что и остальные красные. — Взгляд Матиаса Сиккера был полон печали. — Ощущение одиночества.
— Вы не имеете представление о том, что чувствует мой отец.
— Как и он, я обладаю Даром Младшего. К сожалению, Вы не способны понять того, что испытываем мы — его обладатели.
— Зато во мне течет кровь Младшего, — прошипела Анеллла.
Телохранитель опустился на одно колено. — Если я чем-то прогневал благородную мессу, прикажите, и я больше ни когда не потревожу Вас ни своими речами, ни своим видом.
— Тебе могу приказывать только я. — Кронпринцесса бесцеремонно втиснулась между Анеллой и Матиасом. — И хватит спорить по пустякам. Мы не затем сюда пришли. — Она лукаво взглянула на сердитую фрейлины. — Кстати, гнев тебе к лицу. По крайней мере, изображать смущенную невинность не твой вариант. — И не обращая внимание на раздосадованное лицо Анеллы, Имма обратилась ко всё еще преклонявшему колено телохранителю: — Вставай дружок. Иначе наш таинственный посетитель того и гляди улизнет. И тогда плакали наши девять серебряников.
— Они мои, — обиженно пробурчала фрейлина.
— Хорошо. — Кронпринцесса пожала плечами. — Плакали твои денежки. — Она широко улыбнулась. — Мы ведь не можем такого допустить? Правда?
Телохранитель быстро поднялся и, не говоря не слова, направился в темноту коридора. Завернув за угол, он резко остановился у очередной статуи и, повернувшись к девушкам, прижал палец к губам. — Кажется, нашли.
— Что? — шепотом спросила кронпринцесса, торопливо выглядывая из-за широких мужских плечей.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});