— Да, у меня там тоже было такое чувство. Но дело не только в этом: мы не должны слишком верить чему бы то ни было — ведь все пройдет.
— О, нет! Дело не в доверии, не в вере или любви. Если что-то кажется нам хрупким, то это само по себе — не причина для того, чтобы не верить. Скорее, наоборот, основание, чтобы верить еще больше, чтобы это защитить.
— У вас есть вера. Меня это восхищает.
Взглянув друг на друга, они улыбнулись. Мне он очень нравится, мне нравится с ним работать, мелькнула у Сабрины мысль.
— Может быть, поговорим еще об эскизах?
— Ну что ж, давайте посмотрим. — Он перевернул еще несколько листов. — А что это за вопросительные знаки? Вы здесь еще не пришли к определенному решению?
— Нет, это те места в проекте, по которым Билли, вы и я расходимся. Скажем, он считает, что кварциты — слишком дорогой материал. Надеюсь, сегодня нам удастся большую часть этих разногласий преодолеть.
— Наверняка. — Закрыв папку, Стерн уселся на краешек стола, болтая ногой. — А где вы работаете? У вас есть свой офис?
— Пока пользуюсь чердаком в этом доме. А почему вы об этом спрашиваете?
— У нас в фирме есть свободная комната. Если хотите, пользуйтесь ею.
Она удивленно вскинула брови.
— Это очень щедрое предложение.
— Да нет, напротив, очень эгоистичное. Просто мне хочется чаще вас видеть. — Его глаза удивительного голубого оттенка пристально изучали ее. Сабрине даже показалось — чуть ли не ощупывают ее — на ней была длинная юбка из кисеи, напоминающая одежду индианки, блузка из чистого хлопка с глубоким вырезом. Он взял ее руку. — Знаете, Стефани, мне так нравится с вами разговаривать, и работать тоже. Я думаю о вас, когда вас нет рядом; вы являетесь ко мне как бы незримо, когда я занят другими делами. Потом я уже думаю только о вас. Мне это нравится, нравится, что вы рядом. Мне симпатичны ваше спокойствие, загадочность, ваш образ мыслей. Кроме того, вы изумительно красивы. Всякий раз, когда мы заканчиваем здесь очередной рабочий день, я чувствую, будто меня обманули, потому что мне мало того, что вы мне даете. И еще мне кажется: вы думаете так же, как и я, вы сами хотели бы остаться. — Он немного помедлил, словно ожидая, что она согласится с этим. Она молчала, и он продолжил: — И, знаете, нам с вами хорошо работается вместе. Я представляю, как вдвоем мы будем работать над множеством разных проектов, гораздо крупнее этого.
Сабрина задумчиво кивнула.
— Да, нам хорошо работается вместе. — Удивительно, подумала она: столь привлекательный внешне мужчина может вести себя так грубо. Это говорит о том, какой путь я прошла после своей жизни в Лондоне. Тогда меня бы нисколько не удивило подобное двусмысленное предложение какого-нибудь безупречно воспитанного господина из высшего общества. И ведь для того, чтобы оно показалось более выгодным, он обещает, пользуясь своим влиянием, обеспечить меня заказами, причем крупными заказами.
Она подумала о Гарте и улыбнулась про себя. И в голове теперь не укладывается, что в ее жизни может быть другой мужчина. Когда-то она могла представлять себя то за обедом, то в театре, то в постели с тем или иным знакомым, но теперь она даже подумать об этом не хотела. Мне не нужен никто, кроме Гарта, сказала она про себя. Этот Вернон Стерн просто смешон, воображая, что я страстно хочу броситься ему на шею, когда на самом деле мне хочется домой.
Сначала он мне нравился, мелькнула у нее мысль, а теперь — нет. Теперь я просто восхищаюсь его работой.
— Ну ладно, — сказал он и усмехнулся, словно мальчишка. — Вы можете перебраться в эту комнату, когда захотите, только дайте мне знать, чтобы я предупредил секретаршу.
— Я все равно не собираюсь ею пользоваться. — Выдернув руку, она отошла. — Спасибо, Верн, но меня вполне устраивает моя нынешняя жизнь.
Она хотела этим ограничиться, потому что сказала все, что могла сказать сейчас о себе, но потом решила продолжить дружелюбным, хотя и несколько холодноватым тоном, словно размышляя. Ей казалось, что это даст им возможность и дальше плодотворно работать вместе — над нынешним проектом или любым другим.
— Я действительно во что-то верю. Например, в то, что я делаю, а также — в удачу и чудо. Потому что мне кажется, что в мире все очень сложно, столько всяких неожиданностей, которые мгновенно могут изменить жизнь человека до неузнаваемости. И если мы обретаем любовь, работу, семью, дом, если можем сделать так, чтобы все это гармонично слилось и дополняло друг друга, то во многом обязаны удаче и — чуду. И это такой неповторимый, такой редкий подарок судьбы… И всем этим пожертвовать ради любовной интрижки? Это все равно что бросить вызов богам, надеясь на еще одно чудо. Мне не хватает смелости на это.
Воцарилось молчание. Повернувшись к столику, Стерн медленно раскатал рулоны со своими чертежами, словно ища в них утешения. Прижав углы одного из листов большим степлером и рулеткой, он помедлил минуту, а затем снова повернулся к Сабрине.
— Вы счастливая женщина, — наконец непринужденно ответил он. — Похоже, боги уже дали мне мою долю удачи и чуда, сделав меня архитектором. Причем хорошим, даже великим, как считают некоторые. Но когда речь заходит обо всем остальном, что есть хорошего в жизни — любовь, семья, дом, — то здесь удача от меня отворачивается… Стефани? Что случилось?
Она смотрела мимо него, на стол. Разворачивая чертежи, он подвинул сегодняшний номер «Чикаго трибюн», и Сабрине бросился в глаза заголовок статьи в центре первой полосы, и фото административного корпуса Среднезападного университета.
Комитет палаты представителей расследует, как университеты расходуют государственные средства.
— Прошу прощения, — сказала она и взяла газету.
Конгрессмен Оливер Леглинд, председатель комитета палаты представителей по науке, космосу и технике, объявил сегодня о начале расследования финансового положения колледжей и университетов. Проверка расходования правительственных субсидий начата в ответ на поступающие жалобы об участившихся случаях несоблюдения законодательства, о неоправданных тратах средств и мошенничестве.
В числе университетов, где будет проводиться расследование, фигурирует и Среднезападный университет в Эванстоне.
Рой Струд, главный юрисконсульт комитета, назвал профессора Среднезападного университета Гарта Андерсена в числе тех, кто будет вызван на заседание комитета в качестве свидетеля. «Профессор Андерсен признал, что ряд университетов повинны в злоупотреблениях, — заявил сегодня мистер Струд, — но при этом обвинил комитет — до начала расследования и заслушивания свидетелей — в кознях, якобы для того, чтобы разжечь ярость избирателей и направить их гнев на университеты».