— Здравствуйте, посланник. Добрый вечер, Бларп. Поглядите, кто к нам пришёл незадолго до вашего возвращения! — весело сказал Уно.
— Хафиз? — произнёс Чичеро тоном, в котором было множество оттенков.
— Рад видеть вас, посланник, — ответствовал беглец голосом довольно-таки бесцветным.
— А знаете ли вы, Хафиз, что товарищи вас ищут? Мы с Дгаем прочесали все окрестности Гур-Гулуза, Лимн облазил весь оазис… — Чичеро тщетно пытался успокоиться.
— Ищут? Догадываюсь, — признал Хафиз.
— Бларп, Уно, — обернулся Чичеро, — скажите, можно ли развернуть замок обратно к оазису?
— Полагаю, невозможно, — ответил Эйуой довольно жёстко.
Чичеро стал объяснять:
— Дело в том, что Хафиза надо вернуть в его сераль. Из-за него чуть не сорвалась сделка…
— Я отказываюсь возвращаться! — с резкостью, неожиданной в устах человека его ремесла произнёс Хафиз. — О том, что мне не по пути с бывшими товарищами по сералю, я уже говорил, не так ли?
Чичеро вынужден был признать, что Хафиз в чём-то прав. Действительно, беглец ещё по пути к Карамцу не раз откровенно заявлял, что поездку в Гур-Гулуз считает для себя нежелательной. Только кто его собирался слушать? Ведь Хафиз — неотъемлемая часть дорогого товара, которая себе не принадлежит.
— Вы подвели всех, Хафиз! — бросил Чичеро ему самое тяжкое обвинение. — Помните ли вы, что ради той сделки, о которой мечтали наложники Оксоляны, погибли люди? Знаете ли, что она чуть не сорвалась? Что для её свершения Клеху из Цанца пришлось занять ваше место?
— Вот как? Клех занял моё место? — без тени раскаяния переспросил наложник. — Что ж, каждый из нас совершает свой выбор. И я рад, что моё прежнее место отныне занято.
Понимая, что с бессовестным беглецом говорить бесполезно, Чичеро вновь обратился к Уно и Бларпу, выясняя возможность отправки Хафиза законной владелице хотя бы в будущем. Но первый отмолчался, давая понять, что решение таких вопросов выше его разумения, второй же заявил:
— Поймите меня правильно, Чичеро. Я не против рабовладения в тех случаях, когда оно устраивает всех. Здесь же ситуация иная: как я понял, Хафиз не хочет быть выданным своей мёртвой царевне. Принуждать его считаю неразумным.
Чичеро понял. Да, в этом летучем замке беглец принят в качестве полноправного гостя. Бларпу Эйуою, а драконам — тем более, нет никакого дела до мнения базимежских бандитов и товарищей Хафиза по сералю. К сожалению, это именно так. И что же теперь делать ему, Чичеро? Согласиться, предавая надежды Клеха, а также Дгая и Лимна, которые всё ещё рыщут по Гур-Гулузу и окрестностям? Или пренебречь чаяниями товарищей, помня о других — мёртвых — товарищах, из которых ему совсем недавно казалось важным организовать разведывательный отряд в Запорожье?
Воздух башни показался Чичеро душен, и посланник вышел во двор замка, летящего над пустыней. Здесь, не видя наглых глаз Хафиза, он постарался отнестись справедливо к беглецу. И в самом деле, Хафиза можно понять. Он не желал возвращения к Оксоляне, ибо полюбил другую. Его тяготила идея товарищей, столь сильно захватившая базимежских бандитов. Хафиз честно признавался в своих настроениях, разве нет? Товарищи по сералю давно уже смотрели на него косо, но он продолжал гнуть свою линию. С ним не считались, и только потому он в последний момент сбежал. Что за бред: неужели же Хафиз прав?
Ну а что теперь делать Клеху? Ясное дело, его расчёт на скорую поимку Хафиза не оправдался. Какое-то время он пробудет в серале Оксоляны нераспознанным заместителем наложника. Ынышар серьёзно ранен, и вряд ли скоро примется за осмотр купленного товара. Но рано или поздно подойдёт время, и Клеха попросят поднять покрывало с лица. Скажут: «Хафиз, открой личико!». И если подлинному Хафизу сейчас дать уйти, Клеху в тот момент придётся ой как несладко!
Хотя… Клех всё-таки не мальчик. Он быстро поймёт, что дальнейший поиск наложника обречён. Он не станет дожидаться, когда мошенничество вскроется, а попросту сбежит из дворца Оксоляны, а Дгай и Лимн ему в том помогут. Хорошо бы, чтобы так и случилось.
В глубоком размышлении Чичеро бродил по ночному двору замка, замок же летел прочь от земли Уземфа с такой скоростью, что только ветер свистел. Эйуой и Уно не стали выходить из башни вслед за ним, понимая, что посланнику Смерти важно побыть наедине с собственной совестью.
Посланник удивлялся своим колебаниям и в который раз отмечал особые трудности, всякий раз преследующие мертвеца при попытке судить поступки живых людей. Да, мёртвые — люди чести, их развитое чувство долга повелевает выполнять взятые на себя обязательства чётко и в положенный срок. Но и у живых есть своё чувство долга, и оно-то для мертвеца совершенно непостижимо. Силою непостижимости Хафиз всё-таки прав, а его товарищи и работорговец Клех — не правы, как бы сильно посланнику Смерти ни хотелось обратного.
Внезапно Чичеро зажмурился от боли при виде яркого ультрамаринового луча, ударившего в единственный глаз Дулдокравна. Где это я, подумалось ему. Сомнений не оставалось: каким-то чудом посланник вошёл в святилище Драеладра, даже не ведая того. Вовремя же он остановился! Увлечённый своей внутренней борьбой, Чичеро как раз подошёл к алтарю и даже вытянул свою мёртвую руку в направлении большого ультрамаринового камня.
— Дулдокравн, что ты делаешь? — в ужасе воскликнул Чичеро, забыв, что его собственные слова произносятся устами не чьими-либо, а именно принадлежащими Дулдокравну.
Дулдокравн не ответил, что тоже легко было понять: чтобы ответить посланнику Смерти от своего имени, карлику следовало выйти из-под плаща Чичеро, но только кому он тогда будет отвечать?
Впрочем, Чичеро и без ответа Дулдокравна всё же как-то знал, что карлик и сам в замешательстве. Не собирался он заходить в замковое святилище, меньше всего на свете хотел этого. Скорее, скорее из святилища, пока не произошло непоправимого. И что за глупое обыкновение у драконов: строить святилища, которые невозможно запереть на ночь? Примерно такой образ мыслей Чичеро неведомо как обнаружил за своим карликом.
Выйдя из открытого во все стороны арочного входа в святилище, Чичеро встретил Хафиза. Тот сидел на ступеньках святилища и, судя по всему, его ждал.
— Зашли помолиться? — спросил Хафиз.
— Что-то вроде того, — пробормотал Чичеро. Ведь не станешь признаваться беглому наложнику, что и самому не ясно, как ты сюда попал.
— Я искал вас, чтобы объясниться, — молвил Хафиз, — вы ведь думаете, посланник, что я просто стремлюсь избегнуть судьбы. Это не так. Моя судьба — иная. Она не связана с царевной Оксоляной.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});