Мысленно вспоминаю несколько техник, что дала мне врач.
— Последний совет, — Надежда замолкает на несколько секунд, давая мне возможность перестроиться. — Прошлое нельзя изменить или забыть, не пытайся. Оно уже было, все уже случилось и прошло, — делает паузу. — Отпускай и двигаться дальше. Закрывай в него дверь и иди вперед, в будущее. Начни жизнь с чистого листа.
— Страшно, — честно признаюсь ей.
— Конечно, страшно, — хмыкает врач. — Но ты справишься. Я в тебя верю.
— Спасибо, — искренне улыбаюсь я.
Первый раз с начала нашей терапии я не плачу и со спокойным сердцем заканчиваю разговор. Надеюсь, больше мы не услышимся. Хотя я была бы не против встретиться и пообщаться лично. Но, как бог даст.
Вот и закончилось мое испытание. Это было тяжело и очень больно. Но я никогда не расскажу Павлу об этом. Как после каждого сеанса меня выкручивало и ломало. Сколько слез я пролила. Зачем? Это моя битва с собой. Только моя. За нас. Я победила? Скоро узнаем.
Телефон пиликает новым сообщением. Дуня прислала фото Паши. Он сидит за столом и хмурится. Уставший, но до боли родной и любимый. На его темных волосах словно пепел, который уже никогда не смахнуть, теперь седина. Сердце мучительно сжимается. Так хочется оказаться рядом, обнять, уткнуться в шею и дышать им. Как же я соскучилась. Нежно целую фотографию на экране и отхожу к окну. Смотрю на заходящее вдалеке солнце и вздыхаю.
Пашенька, как же я люблю тебя. Даже слишком, наверное. Без тебя все другое. Мир теряет краски и кажется пустым. Хороший мой, надеюсь ты меня простишь и поймешь. Я очень хочу, чтобы у нас все получилось. Ты же поможешь мне?
Завтра утром самолет. Решительно достаю телефон и набираю номер друга.
— Мирон, мне нужна помощь, — без предисловий говорю я.
— Не жалко тебе меня, жестокая женщина? — хмыкает он, а я невольно представляю его усмешку и улыбаюсь сама.
— В смысле?
— Опять мне по фейсу прилетит, — уже в открытую смеется Мир.
— Не прилетит, — отвечаю уверенно, но потом все же добавляю. — Надеюсь.
— Очень оптимистично…
Глава 76
Ворон
Я сегодня давал мастер-класс на нашей Базе, потом сам вызвался погонять группу, в которую определил Егора. Над бумагами зависал довольно долго. Штат у нас пока не полный. Мне точно нужен человек, который полностью заберет на себя бюрократию. У меня начинается нервный тик и чесотка от этого. Я лучше с тренерами в зале поработаю, чем бумажки с места на место перекладывать.
Устал. Иры нет, я дико скучаю и меня все бесит.
Добираемся с Егором до дома. Он уходит к себе делать уроки, но на самом деле трындеть со своей подружкой, а с утра, зевая, вместо завтрака в срочном порядке реально делает домашку. И ведь учится ничего так. Схватывает все быстро.
Извинившись перед Дуней, отказываюсь от ужина и поднимаюсь к себе. Принимаю душ, надеваю чистые шмотки и иду в кабинет к своему маленькому бару. Наливаю хороший виски в стакан, кидаю в него несколько кубиков льда и молча делаю глоток.
Лежащий на столе телефон оживает и от вибрации сползает к краю. Ловлю трубку, едва не облив футболку вискарем.
— Да, Мир? — устало прикрываю глаза.
— У тебя есть полчаса, чтобы надеть свой лучший костюм и побрызгаться хорошим одеколоном, — серьезно заявляет друг. — Не успеешь, потом не ной, — сбрасывает.
Перезваниваю, а у него труба выключена. Охренел что ли?!
Скрипнув зубами, медленно выдыхаю. И правда, разгоняться стал за три секунды, как хорошая тачка.
Залпом допив виски и поймав в рот подтаявший лед, перекатываю его языком, глотаю, чувствуя, как жар алкоголя и холод замороженной воды словно попадают сразу в вены, причем в разные, и растекаются по всем сосудам, согревая и остужая меня одновременно.
Возвращаюсь в комнату, открываю шкаф. Костюм — это боль. Ненавижу костюмы. Непрактично, не функционально, неудобно. Снимаю с вешалки белую рубашку. Вполне пойдет с черными джинсами. Перед кем мне выебываться?
Рукава закатываю по локоть, пару верхних пуговиц оставляю не застёгнутыми. Ну и та самая туалетная вода от Иры на открытые участки кожи. На запястье застегиваю ремешок часов.
Два мощных удара в дверь, и она распахивается.
— Ну епта! Просил же костюм, — пыхтит Мирный.
— Не нравлюсь? — похабно скалюсь в ответ.
— Чур меня чур, — крестится друг. — Погнали?
— Куда? — раскладываю по карманам сигареты, портмоне.
— Бухать, конечно, — озвучивает очевидное Мир.
— У меня нельзя побухать что ли?
— Ворон, не беси меня, а! У кого днюха сегодня? — возмущается он.
— У кого днюха? — в дверном проеме появляется Дуня.
— То есть, дети тоже не в курсе, что у тебя сегодня праздник? — ведет бровью Мир.
— А это праздник? — усмехнувшись, развожу руками.
Просто еще одна дата, которую я обычно не праздную. В привычном понимании точно. Так, выпить вискаря или коньяка и выспаться. Неплохой подарок себе на день рождения, ведь сон — это реально иногда роскошь, которую ни купить, ни одолжить не выйдет при всем желании. Если только наркоз.
— Ты нормальный? — дует губы Дуня. — Егор! — кричит она на весь этаж.
— Че надо? — недовольно ворчит сын, оторванный от приятного общения с девочкой.
— Ты в курсе, что у твоего отца сегодня День рождения? — она смешно упирает руки в бока.
— Нет. Пап, реально? — сын удивленно смотрит на меня.
— Реально, реально, — за меня подтверждает Мирон, потрепав Дуня по волосам. — Я у вас отца украду на некоторое время, а вы перед сном подумайте, как его поздравить. Окей? — обращается к обоим детям.
Егор подходит ко мне, протягивает раскрытую ладонь. Улыбнувшись, сжимаю и тяну сына к себе. Обнимаю.
— С Днем рождения, пап, — хрипло поздравляет он.
— Иди сюда, — улыбнувшись, зову к нам Дуню. Егору приходится подвинуться, чтобы моих неловких родительских объятий хватило на двоих.
— Спасибо. И не надо ничего. Дом не разнесите и спать ложитесь хотя бы не очень поздно. Вернусь, загляну к вам, как обычно, — обещаю им.
У нас появилась первая семейная традиция. Перед тем как лечь спать, я обязательно захожу к детям, чтобы узнать, как дела, ответить на мальчишеские вопросы Егора, если они появляются, дать ему совет и поддержать скучающую по Ире Дуню.
Выходим во двор. Предупреждаю охрану, чтобы смотрели в оба. Удобно устраиваюсь в тачке друга, закуриваю, приоткрыв окно.
— Так куда мы едем? — спрашиваю, как только он садится за руль.
— Скоро узнаешь.
— Мир, я ж не пацан, чтоб мне сюрпризы устраивать!
— Не рычи. Просто выпьем в одном отличном месте. Считай, у тебя смена обстановки, — он тоже прикуривает.
Дымим, молча глядя на дорогу, застеленную рыхлым снегом и подсвеченную луной. На нее ложатся тени стоящих с обеих сторон деревьев. Видны черные проплешины в местах, где снег полностью растаял. Умиротворяющая картинка живой природы без бетона, пыли и лишнего шума. Прикрыв веки, отстреливаю бычок в оконную щель и поднимаю стекло.
— Паш, — зовет Мир, вывозя нас из поселка на трассу, — а чего там с женой Асада? Уехали они с дочкой?
— Давно уже, — поворачиваю голову к другу. — На четвертый день после той встречи в бункере. У Сабрины там квартира, работа. Тут их на данный момент ничего не держит.
— За Асада не обвиняла?
— Нет. Главное, Ляся не видела ничего. Мы ж ее тогда как страховку брали, не зная, как себя поведет женщина. Все сложилось максимально удачно, так что для девочки отец пропал без вести.
— Расстроилась?
— Ребенок. Конечно, расстроилась, но не убивалась. Папа ведь жил на два дома без особого расписания. Приехал, уехал на месяц - два, снова приехал. А для Сабрины он умер как мужик еще до того, как мы его физически убили. В момент, когда от семьи отказался, когда узнала, что у него еще Ира есть. Я Сабрине на счет денег уронил, чтобы дочка потом поступила в столицу, как она мечтает. Компенсация за потерю кормильца.