Виктория озадаченно и встревоженно взглянула на Берти, но по его глазам поняла, что он действительно ничего не понимает, и на душе у нее стало как-то неспокойно.
Ей хотелось сказать ему, что родители любят всех детей одинаково, если они хорошие, но тут она погрешила бы против истины, а сама она была слишком честна, чтобы обманывать себя.
И все равно ей так хотелось обнять Берти, пообещать ему, что она никогда не перестанет его любить, однако Альберт стал бы утверждать, что это плохо для мальчика. Он должен сознавать лежащую на нем ответственность, а таким его сделает только строгость.
Берти вел себя очень плохо. Он отказывался решать задачки, он не хотел повиноваться; видели, как он показывал язык мистеру Гиббсу, стоявшему к нему спиной, он подбивал к баловству и Альфреда. Его нрав постоянно давал о себе знать; он придумывал для учителя разные обидные прозвища, а однажды даже запустил в него камнем.
Обо всем этом немедленно сообщалось Альберту и Штокмару, которые поздравляли себя с тем, что вовремя пригласили мистера Гиббса.
Вниманием принца Уэльского можно было завладеть, только рассказывая ему различные истории. Например, когда мистер Гиббс рассказывал о Роберте Брюсе, оба — и Берти, и Альберт — сидели и слушали как завороженные. Но почему же он не мог проявить такой же интерес к другим занятиям?
Готовясь к участию в домашнем спектакле, Берти тоже мог выучить свою роль не хуже любого другого, но, когда дети выступали в присутствии родителей, старшая сестра своей игрой буквально затмевала его, отчего у него тут же портилось настроение. Принцесса, будучи гораздо выше брата, превосходно исполняла мужские роли.
— Как хорошо Вики выглядит в своем костюме, — воскликнула однажды королева, — а бедный Берти в своем прямо тонет.
Мистеру Гиббсу полагалось по возможности докладывать о недостатках Берти его отцу и Штокмару. Средство лечения, как утверждал барон, есть усердная работа и хорошая порка.
Младшие дети подражали Берти, который являлся для всех плохим примером. Даже Вики иной раз поддавалась его влиянию.
Но, как сказала королева Альберту: «Вики очаровательна, даже когда капризничает».
Как-то раз Альберт, почувствовав недомогание, вызвал одного виндзорского врача, некоего мистера Брауна, о котором в окру́ге сложилось хорошее мнение, а не послал за сэром Джеймсом Кларком или за одним из королевских докторов. Королева и Альберт называли его просто Брауном. Старшая дочь, подражая родителям, тоже стала называть его Брауном, за что королева ее тут же упрекнула: мистер Браун — выдающийся врач, и детям следует его называть как подобает.
Тем не менее Вики при следующем посещении их врачом снова назвала его Брауном. После его ухода королева послала за дочерью и потребовала, чтобы та научилась наконец вести себя прилично, тем более что ей уже было сказано, как следует называть мистера Брауна. Но принцесса продолжала упорствовать, и тогда королева предупредила, что, если подобное повторится, она немедленно отправится в постель. Когда пришел мистер Браун, Вики приветствовала его вызывающим: «Доброе утро, Браун», затем, наблюдая за выражением лица матери, сделала реверанс и добавила: «Спокойной ночи, Браун, я отправляюсь в постель».
Остаток дня Вики провела у себя в комнате, но королева и Альберт, оставшись одни, вовсю потешались над ее забавной проделкой.
ВЫСТАВКА АЛЬБЕРТА
Наступило первое мая — день двух важных событий. Во-первых, исполнился год маленькому Артуру, и во-вторых, произошло открытие «Великой Выставки».
Артур сидел на своем высоком детском стуле рядом со столом для подарков, принесенных всеми детьми — так происходило его первое знакомство с днем рождения. Ребенок был радостно возбужден и требовал, чтобы пакеты ему открывал только Берти — так начался счастливейший семейный завтрак.
В одиннадцать часов королевская свита отправилась в Гайд-парк, и Виктория заметила, что, хотя Альберт и пытался скрыть свои чувства, он так нервничал и волновался, как в день их свадьбы. А ей этот день напомнил о собственной коронации. Куда бы она ни кинула взор, она всюду видела толпы людей, охваченных праздничным настроением. При выходе королевской семьи из дворца упало несколько дождевых капель, но вскоре небо прояснилось, а когда королевская процессия проезжала по Роттен-Роу [31], уже ярко светило солнце, и в его лучах, как большой хрустальный дворец (а именно такое название она и получила), сверкала выставка — выставка Альберта, поскольку это у него в мозгу она родилась и он — королева была тому свидетелем — буквально валился с ног, занимаясь ее организацией. Она со злорадством подумала о глупцах, всячески поносивших идею международной промышленной выставки и пытавшихся помешать ее осуществлению. Теперь они вынуждены были признать свою ошибку. Все-таки Альберту удалось настоять на своем.
С каким трепетом входила она в это величественное блестящее сооружение! Берти держал ее за руку, а Вики держала за руку отца. Сколько же цветов и фонтанов! Орган играет что-то бравурное. Когда музыка смолкла, раздались аплодисменты. Аплодисменты Альберту. Даже на коронации она не помнила такой пышности. Виктория была глубоко тронута признанием заслуг Альберта, воздвигнувшего такой удивительный Хрустальный дворец [32].
Оркестр из двухсот инструментов заиграл, шестьсот певческих голосов грянули «Боже, храни королеву», и у Виктории на глаза навернулись слезы. Она объявила выставку открытой. Запели трубы, раздался гром аплодисментов.
Глядя на эти мирные праздничные толпы, королева не могла не вспомнить разъяренные толпы смутьянов, ужасные бунты, долго терзавшие страну, и еще более ужасные революции в Европе.
Все наперебой расхваливали экспонаты и замечательный Хрустальный дворец, украшенный цветами и статуями. Королеве захотелось сделать комплимент Пэкстону, гением которого, под руководством Альберта, был вызван к жизни весь этот блеск. Она с удивлением узнала, что начинал он свою карьеру помощником садовника.
Посетил выставку и герцог Веллингтонский. В тот день ему исполнилось восемьдесят семь лет, а поскольку Артур родился в этот же день, герцог стал одним из его крестных. Он попросил разрешения заехать во дворец, так как приготовил для Артура игрушки и золотую чашку. Королева ответила, что ему будут очень рады — не только Артур, который получит такие роскошные подарки, но и вся королевская семья.
Счастливейший из дней! Величайшее удовольствие доставило королеве доказательство правоты Альберта. Она даже не сердилась больше на лорда Пальмерстона, тоже побывавшего на выставке.