Боевые товарищи! - говорилось в нем. - На Малой земле решаются большие дела во имя освобождения нашей Родины от немецко-фашистских захватчиков. Военный совет выражает уверенность, что там, где сражаетесь вы, враг не пройдет. Там, где вы контратакуете, враг не устоит. Сильнее удары по врагу!
О том, какой шквал огня и металла обрушивался на штурмуемый фашистскими дивизиями пятачок за Цемесской бухтой, красноречиво свидетельствуют такие цифры: за 17 - 20 апреля там разорвалось двенадцать с половиной тысяч авиабомб, около двадцати тысяч артиллерийских снарядов. А всего за дни апрельского штурма гитлеровцы, как они сами потом подсчитали, истратили по пять снарядов на каждого защищавшего Малую землю советского солдата.
Враг, как видно, был ошеломлен тем, что после такой обработки всей территории плацдарма и трех дней почти непрерывных атак он так и не добился решающего успеха. Не отказываясь еще от надежды сбросить десантников в бухту, фашистский генерал Ветцель вынужден был заняться перегруппировкой своих сил. Штаб Леселидзе получил сведения, что новое генеральное наступление назначено на 20 апреля. Не иначе как Ветцель рассчитывал поздравить фюрера победной реляцией в день его рождения...
Но именно 20 апреля обозначился совсем иной перелом в боях за Малую землю. В критический момент на помощь десантникам пришли авиационные корпуса РГК.
Почти за два года войны я еще не видел в воздухе сразу столько наших самолетов - и бомбардировщиков и истребителей, - сколько появлялось их в этот и в последующие дни над Цемесской бухтой. Порой казалось, они заполняют все небо. Мощные удары нашей авиации дезорганизовали боевые порядки фашистских войск, парализовали неприятельскую артиллерию. Генеральное наступление врага на малоземельский плацдарм было сорвано.
Атаки гитлеровцев возобновлялись еще в течение трех или четырех дней, но сила их была уже не та. Никто больше не сомневался, что десантный гарнизон выстоит. Войскам на Малой земле ставилась задача полностью восстановить прежние позиции. Штаб нашей базы получил приказ обеспечить перевозку на плацдарм, помимо текущего снабжения, значительных подкреплений.
Рейсы к Мысхако по-прежнему проходили в сложной обстановке. За ночь на 21 апреля по нашим судам было выпущено, помимо многих сот снарядов, двенадцать торпед. Однако тюлькин флот, работавший до рассвета, впервые за эти дни не имел потерь, а наши торпедные катера потопили два вражеских.
К утру 23 апреля на Малую землю были доставлены 290-й стрелковый полк подполковника И. В. Пискарева и первые батальоны 111-й стрелковой бригады.
Полковник А. М. Абрамов, командовавший этой бригадой, а затем - 83-й морской, не так давно прислал мне письмо, где вспоминает, как его высадили на Мысхако. Он так живо рассказывает об этом, что я не могу не привести несколько строк:
... Вода вокруг пенилась от разрывов. Не дойдя до берега, катер-охотник застопорил ход. Дальше нельзя - мель! - крикнул командир. Я уже закинул ногу, чтобы спуститься по подвесному трапу за борт, но командир что-то скомандовал, и я увидел летящих в воду матросов. В темноте не понял, шли ли они потом по дну или плыли, только они дружно подхватили меня, и я, почти сухой, очутился на берегу... Прошло много лет, по до сих пор так и вижу этих молодых храбрых моряков.
Чего не сделают матросы, чтобы легче было на воде непривычному к ной сухопутчику, командир то или простой солдат, чтобы невредимым и по возможности сухим доставить его на твердую землю! Тем более если там его ждет бой.
30 апреля вражеский клин на Малой земле был окончательно ликвидирован. Противник, предпринявший отчаянные усилия, чтобы сокрушить наш плацдарм, не достиг своим наступлением решительно ничего. Малая выстояла! А в нескольких десятках километров севернее Новороссийска, под станицей Крымской, теснила фашистские войска 56-я армия генерала А. А. Гречко.
Первого мая на южной окраине Новороссийска, на разбитых домах Азовской улицы, близ которой проходил передний край, развевались поднятые малоземельцами красные флаги. Представители десантного гарнизона (в их числе был и старморнач Малой земли майор Быстров), приглашенные по случаю праздника в Геленджик, были дорогими гостями на товарищеском обеде армейцев и моряков.
Начальник политотдела 18-й армии Л. И. Брежнев провозгласил тост за родную Коммунистическую партию, ведущую нас к победе. Как ощущалось в тот Первомай дыхание победы - пусть еще неблизкой, но приближаемой каждым днем боев, - это помнят, наверное, все, кто весной сорок третьего был на войне.
На то и мотоботы...
В начале мая немцы были выбиты из Крымской. Части 56-й армии достигли Неберджаевской, выйдя на северные подступы к Новороссийску. Десантные войска готовились наступать с Малой земли им навстречу... Снова казалось, что разгром новороссийско-таманской группировки противника совсем близок.
Однако проломить оборону врага на всю ее глубину не удавалось. Отчаянно сопротивляясь, он предпринимал крупные контратаки. Над Кубанью целый месяц шли небывалые по масштабам воздушные бои - с обеих сторон в них участвовали многие сотни самолетов.
В первой половине июня армии Северо-Кавказского фронта получили приказ прекратить атаки, не дававшие решительных результатов, и прочно закрепиться на занимаемых рубежах. Как стало известно, Ставка потребовала обратить особое внимание на безусловное удержание плацдарма на Мысхако.
Все это означало, что для прорыва Голубой линии, для освобождения Новороссийска и Тамани признается необходимой дальнейшая основательная подготовка. Главной задачей Новороссийской базы оставалось обеспечение всем необходимым для жизни и боя десантных войск на Малой земле.
А ночи стали короткими. Темного времени не хватало, чтобы переправить на тихоходных судах все предназначавшиеся десантникам грузы.
... Первый караван отправляем, едва начнет смеркаться. В бинокль долго различима на фоне догорающего заката колонна мотоботов и сейнеров, сопровождаемых катерами-охотниками. Как будто все предусмотрено: артиллерийское прикрытие, дозоры в море, вызов дежурных МБР-2 (эти маленькие гидросамолеты неплохо помогают подавлять вражеские батареи). Экипажи судов имеют опыт многих таких рейсов, командиры искушены в уклонении от снарядов, бомб, торпед... Но, проводив конвой, трудно оставаться спокойным.
Из-за Дооба доносится орудийный гул - это противник ставит заградительный огонь на подходах к Мысхако. Далекие зарницы над морем означают, что наш дозор или охранение конвоя ведут бой с вражескими катерами...
Бывают ночи счастливые, о которых утром пишется в сводке: противник выпустил по району разгрузки столько-то (обычно несколько сот) снарядов, но суда разгрузились без потерь. Однако чтобы обошлось без повреждений судов, случается редко.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});