Иногда она особенно остро осознавала, насколько опасная и напряженная у Эммы профессия. Конечно, блондинка постоянно занята, и те редкие свободные минуты, которые ей выпадают, лучше потратить на отдых. И если Реджина может хоть как-то поддержать её, она будет продолжать писать, пусть даже у Эммы нет времени написать ответ. Но, чаще всего, Реджина боялась самого худшего. Пережив в ранней юности несколько страшных потерь, одну за другой, Реджина теперь, как зеницу ока, берегла то хорошее, что было в её жизни. Именно поэтому она мало кого подпускала к Генри, поэтому так беспокоилась обо всех его шишках и синяках. Он всё, что у неё есть, и она не может его потерять.
- Рада это слышать, – отозвалась Руби и вернулась за стойку.
- Скоро снег пойдёт, мамочка? – спросил Генри, когда они вернулись домой, наевшись пряников и напившись какао. Он сидел на полу в прихожей и пыхтел, стараясь снять ботинок. Ботинок оставался совершенно равнодушен к усилиям малыша и крепко сидел на ноге, обутый на три пары носков.
- Я спрошу у синоптиков, – сняв пальто, шарф и перчатки, Реджина присела на корточки и с видимым усилием стянула ботинок с ножки сына.
- Нужно спросить Мать Природу, потому что она управляет всем миром, – отозвался Генри серьёзно.
- Правда?
- Когда она радуется, светит солнышко, а когда она грустит и плачет, идет дождик. А если она болеет, она кашляет, и дует ветер.
- А почему снег идет?
Реджина подняла задумавшегося малыша на ноги, чтоб снять с него теплые штаны.
- Она печет пирог и рассыпает муку, – решил тот.
Реджина тихонько засмеялась:
- Значит, ей стоит испечь пирог, чтоб мы могли поиграть с мукой и сахарной пудрой.
- Ты ей позвонишь? – с надеждой прищурился Генри.
- Я очень постараюсь, золотко.
Довольный ответом Генри, оставшийся в одной паре носков и термобелье, убежал.
Конечно, скоро ему станет жарко, и он захочет переодеться, но пока Реджина позволила ему поиграть. Подобрав с пола снятую одежду, она понесла её к корзине для белья.
Складывая одежду в корзину, Реджина прислушивалась к звукам, доносящимся из детской. Нужно забрать рождественский костюм Генри от портного, нужно разобраться с церемонией открытия городской елки. И дом еще не украшен к празднику, вон коробки лежат, открытые в гостиной у камина. К тому же, и Кэтрин, и Тина уведомили её, что владельцы зданий, пострадавших от хулиганства мальчиков Пэн, настаивают на заведении дела. Тина расстроена, а Кэтрин уже думает, как добиться самого мягкого наказания. Реджина презирала их опекуна, но жалела мальчиков. Им просто нужна помощь. Нужен шанс и кто-то, кто поверит в них. От мыслей о бесконечном списке дел у неё начала болеть голова, и брюнетка устало потёрла виски.
Раздался звонок телефона, и женщина обрадовалась возможности отвлечься. Заглянув по пути в гостиную и убедившись, что Генри играет с фигурками рыцарей, она прошла на кухню и взяла трубку.
- Особняк Миллсов.
- Эй.
Сердце стукнуло и провалилось куда-то в район пупка. Реджина слышала голос Эммы. Впервые, с тех самых пор, как девушка позвонила ей, чтоб сообщить, что её отправляют в Ирак. Было плохо слышно, будто, в трубке шумел ветер, временами что-то трещало, но Эмма жива и в порядке, и Реджина слышит её голос.
- Эмма? – неверяще прошептала Реджина.
- Единственная и неповторимая, - откликнулась блондинка, голос был нежным, а в интонациях на секунду проскользнула неуверенность.
- Как ты? – голос Реджины сквозил тихим отчаянием.
- Устала, – призналась та, и Миллс тут же отругала себя за страшные мысли, лезущие в голову. Она слышала, что голос у девушки хриплый от недосыпа, но эгоистичная часть её натуры всё равно радовалась звонку. – Шшшш… ты… шшш… пацан?
- Эмма? – Реджина прищурилась, стараясь расслышать. – Тебя не слышно.
- Бля, – выругалась Эмма, пробиваясь сквозь белый шум. Треск стал тише. – Лучше?
- Да.
- Как вы с малышом?
- Заняты, – Реджина прислонилась к стене, теребя телефонный провод. – Генри растёт, как сорняк. Я купила ему костюм к Рождеству, и он вырос из него, даже не успев надеть.
- Точно, ведь Рождество скоро! – удивилась Эмма. – Мы тут почти об этом забыли. Но я получила твою посылку и письмо. Нил видел фотографию Генри в форме. Наверное, он теперь уверен, что Генри мой сын.
-Рекси-младший должен быть похожим на папочку, – Реджина тоненьким голоском передразнила Генри.
- Вот, значит, кому он подражал, да? – переспросила блондинка. Реджина засмеялась в ответ. – Я… шшш…
- Что?
- Я скучаю по твоему смеху, – повторила Эмма, когда звук стал чище.
- Только по смеху? – страстно прошептала брюнетка и довольно улыбнулась, услышав, как Эмма поперхнулась в ответ. Реджина прикусила губу, сама немного смутившись от своего тона, но, черт, ей было плевать! Она так долго не видела Эмму, не прикасалась к ней. К черту смущение!
Голос Эммы опустился до хриплого шепота:
- Хочешь, расскажу, что я собираюсь сделать, когда приеду?
Настала очередь Реджины поперхнуться воздухом. Память услужливо вытащила на свет, воспоминания о жарких поцелуях и ласках на веранде особняка, а воображение мгновенно нарисовало картинки возможного продолжения. Кровь горячей волной прилила к щекам, а внизу живота ощутимо заныло.
- Не нужно давать обещаний, которые не собираешься сдержать, солдат.
- О, поверь, я очень даже собираюсь сдержать это обещание, – искренне ответила девушка.
Миллс широко улыбнулась и, попытавшись скрыть смущение за кашлем, спросила:
- У Нила всё хорошо, полагаю?
- Ох, – голос Свон разом стал серьезным, и улыбка слетела с лица Реджины. – Он в лазарете. У него обожжены шея и почти вся левая рука.
- Боже, что произошло?
- Ничего, – быстро ответила блондинка.
- Людей не отправляют в лазарет просто так.
- Да, - горько согласилась Эмма, – да, верно.
- Эмма? – взволновано спросила Реджина.
-Он… подошел к огню слишком близко.
- Я знаю, от чего бывают ожоги! – Миллс с трудом сдерживала рвущееся наружу раздражение. – Что вы делали?
- Мы выполняли приказ. Конфискация и задержание. Он будет в порядке.