Читать интересную книгу Собрание сочинений в пяти томах. Том 4. Пьесы и радиопьесы - Фридрих Дюрренматт

Корбмахер. За пулярку и шампанское?

Господин с окладистой бородой. За водку?

Зевейн. За мебель?

Бас. За радиоаппаратуру?

Все. Обманщик! Мошенник!

Страшный шум.

Диктор. Когда надежды инвалида разбились вдребезги, поднялся ужасный кавардак. Господин Корбмахер — к сожалению, мы должны упомянуть об этом — разбил о голову бывшего футболиста сан-плинплинский портрет Меве, Флейшер — финстервальдский. Господин с окладистой бородой бил Страницкого бутылкой из-под шампанского, Зевейн и Бас — креслами, пока наконец слепой не отшвырнул их всех в сторону. Великан подхватил безногого на руки, как ребенка, промчался с ним пять этажей вниз по знакомой лестнице и исчез в темноте ночи, оставив далеко позади не поспевавшую за ними плачущую Марию.

Мария (в отчаянии). Я же хочу стать твоей женой, Адольф Иосиф. Тебе совсем не нужно быть министром. Я хочу работать для тебя, я хочу заботиться о тебе. Страницкий, мой Страницкий!

Продавец. Значки Общества Меве, покупайте значки Меве!

Страницкий. Все правильно, Антон. Ты спас меня, как герой. Дальше, дальше! Какой я был дурак, хотел стать министром! Ну, теперь я опять безногий футболист. Прямо, все время прямо! Всю улицу Моцарта, мимо парфюмерной фабрики Губера, в сторону трикотажного концерна.

Меня давно лишилаОбеих ног война.Но вот раздулся палецГероя Плинплина.Тут я обрел надежду,Что кончится беда,Что войн не будет в миреИ горя никогда.

Продавец. Памятные значки Общества Меве! Покупайте значки Общества Меве!

Страницкий.

Сочувствие, однако,Бывает двух родов:В роскошном одеяньеИ в платье бедняков.Роскошная одеждаБыла не для меня.Покинула надеждаМеня средь бела дня.

Разносчик газет. «Эпоха»! Национальный герой принял двух инвалидов! «Эпоха»!

Антон.

Мои глаза видалиУтопшие суда.Вам увидать такоеНе снилось никогда.В потоках ИравадиОстался я без глаз.Вот так я искупалсяВ волнах последний раз.

Продавец. Памятные значки Общества Меве! Покупайте значки Меве!

Антон.

Вовеки не исчезнутИз памяти моейКораллы, и медузы,И мачты кораблей.И все ж людская черствостьСтрашнее всяких бед.Кто этого не понял —Того несчастней нет.

Мария (издалека). Страницкий! Мой Страницкий!

Диктор. Так они и шли. И исчезли в ночи нашего города. Когда пришло утро, из канала вытащили тележку. Безногий направил слепого к их общей гибели. Тела обоих не были обнаружены, канал, наверно, уже унес их в море.

Благодаря этому обстоятельству и состоялось последнее свидание инвалидов с нашим Национальным героем. В мае следующего года Меве возвращался в столицу после длительного пребывания на Ривьере. Он выглядел вполне здоровым, розовощеким и полнотелым, так как Модерцану удалось с помощью американского препарата если не полностью устранить, то, во всяком случае, приостановить проказу. И вот когда торжественная процессия, приветствуемая ликующим населением, вступила на мост, пересекавший канал около собора Святого Себастьяна, вновь показались оба инвалида. Несомые прибоем, они появились со стороны моря; два чудовищно раздутых водой трупа, футболист на спине у слепого, кораллы и водоросли в обесцветившихся волосах, морские звезды и раковины в глазницах. Так вплыли они, освещенные красноватым вечерним светом, в наш город, и безногий как будто грозил своим поднятым кулаком Национальному герою. Потом они погрузились в поток. Напрасно полиция до поздней ночи пыталась шестами и палками положить конец скандальному происшествию. Отлив, видимо, унес призраки обратно в океан. Вот, дамы и господа, и конец истории инвалида Страницкого.

Вечер поздней осенью

Abendstunde im Spätherbst

Голоса

Автор

Посетитель

Секретарь

Молодая дама

Вторая молодая дама

Директор гостиницы

Автор[41]. Дамы и господа! Для начала считаю своим долгом описать вам место действия этой несколько необычной, но, клянусь, правдивой истории. Хотя рассказывать правдивые истории не совсем безопасно: может подвернуться кто-нибудь из полиции или даже сам прокурор, пускай и не при исполнении служебных обязанностей. Однако в какой-то мере я могу позволить себе откровенность, так как убежден, что они не сочтут мою правдивую историю достоверной. По крайней мере официально. Но, положа руку на сердце, и прокурор и полицейский, конечно, знают, что я рассказываю только правдивые истории. Итак, прошу внимания.

Представьте себе салон в номере шикарной гостиницы. Цена разбойничья. Обстановка современная, располагающая к длительному пребыванию. Согласны? Слева от вас… (Вам нужно лишь закрыть глаза, и тогда вы ясно увидите помещение, только будьте смелее. Как все люди, вы обладаете воображением, даже если в этом и сомневаетесь.

Итак, слева от вас сдвинутые вместе столы. Может быть, вас интересует рабочее место писателя? Пожалуйста, подойдите ближе. Вы разочарованы? Допускаю, что так может выглядеть рабочее место и не столь знаменитых писателей. Беспорядочно разбросанные бумаги, пишущая машинка, рукописи вперемешку с гранками, испещренными разноцветными поправками, шариковые ручки, резинки, большие ножницы, клей. Кинжал, попавший сюда… гм-м… (автор замялся) по недосмотру. Позади этой мешанины импровизированный бар — коньяк, виски, абсент, красное вино и т. д. Это тоже не говорит о величии, достоинствах и гениальности писателя, о котором идет речь. Да, не говорит ни в пользу, ни во вред. Впрочем, успокойтесь: направо в комнате царит порядок, лучше сказать, относительный порядок, если… нда-а… эти принадлежности дамского туалета сунуть в угол, а этот револьвер спрягать в ящик. Кресла большие, мягкие, удобные, новейшей конструкции. Повсюду лежат книги, на стенах фотографии, портреты, кого бы вы думали? Ну, это вы узнаете. Но самое красивое — задний план: большая открытая дверь на балкон, чарующий вид, соответствующий цене номера. Светлое озеро, которое всего несколько недель назад было покрыто белыми парусами, темно-синяя равнина, а позади — леса, холмы, предгорья. Небо вечернее. Пляж тоже пустынен. Повсюду цвета поздней осени, оргия желтого и красного. Однако на теннисных кортах еще кипит жизнь. Раздается стук пинг-понга. Слышите? Вернемся в нашу комнату. Рассмотрим обоих действующих лиц нашей пьесы. Начнем с меня. Вы не ослышались: к великому моему сожалению, я одно из главных действующих лиц. Я приложу все усилия, чтобы не очень вас напугать. Вот я осторожно перехожу в салон из спальни. Видимо, я был здесь чем-то занят, но чем именно — это никого не касается. Хотя об этом и напишет целый рад вечерних и иллюстрированных газет. И чего только не пишут обо мне: что я опустился, запутался, веду себя неприлично… Не буду этого отрицать. Об остальном говорит мое имя. Да, вы не ослышались: меня зовут Максимилиан Фридрих Корбес, романист, лауреат Нобелевской премии и пр. и пр. Вглядитесь: толстый, загорелый, небритый. Голова большая, лысая. Мои отличительные черты: жестокость, готовность на все, пьянство. Как видите, я честно передаю общее мнение, которое обо мне сложилось. Возможно, что это мнение соответствует действительности. Возможно, что я создан именно таким, каким только что сам себя изобразил и каким вы, дамы и господа, видите меня в еженедельных кинообозрениях и иллюстрированных изданиях. Во всяком случае, шведская королева во время вручения мне вышеупомянутой премии нашла, что я именно таким и выгляжу, хотя я тогда был во фраке. Правда, я нечаянно пролил стакан бордо на вечернее платье ее величества. Но разве кто-нибудь знает другого, разве кто-нибудь знает самого себя? Не надо питать иллюзий. Я по крайней мере знаю себя только поверхностно. И ничего удивительного. Возможность узнать самого себя выпадает нечасто. Мне однажды представилась такая возможность, когда я летел с ледяной вершины Килиманджаро в пропасть. И в другой раз, когда о мою голову разбилась знаменитая готическая мадонна… гм-м… вы, конечно, знаете, какую я имею в виду — не ту, которая стоит направо в комнате, а другую. Был и еще случай, но о нем вы сами услышите и, надеюсь, получите большое удовольствие. Теперь еще несколько слов о моем туалете. И тут я прошу прощения, особенно удам. На мне пижамные брюки и халат нараспашку. Голая грудь, заросшая седыми волосами, наполовину открыта. Об этом мне не следует умалчивать. В руке — пустой стакан. Я направляюсь к бару, но останавливаюсь, заметив посетителя, который почему-то оказался в моем рабочем кабинете. Выглядит он так: маленький, щуплый, напоминает старого страхового агента, с папкой под мышкой, типичный буржуа. Говорить о нем подробнее не стоит, хотя бы потому, что после окончания нашей истории он исчезнет самым естественным образом и не будет больше представлять никакого интереса. Но хватит. Посетитель начинает говорить.