качестве свидетеля, так как, по утверждению Горбаневской, И. Якир присутствовала во время инцидента. Адвокат обращает внимание суда на то, что все ее ходатайства отклоняются.
Суд по совещании отклонил ходатайство адвоката о вызове свидетеля И. Якир.
Председательствующий объявляет о переходе к рассмотрению заключения судебной психиатрической экспертизы и просит стороны передать письменные вопросы эксперту. Адвокат просит объявить перерыв на полтора часа для формулировки вопросов эксперту. Председатель объявляет перерыв до 17 часов.
После перерыва адвокат оглашает одиннадцать вопросов эксперту. Обвинение возражает против девятого вопроса.
По совещании суд выносит определение об утверждении шести вопросов адвоката эксперту. Вопросы защиты в основном сводятся, во-первых, к выяснению того, в чем конкретно выражаются у Горбаневской «специфические для шизофрении изменения мышления, эмоциональности и критических способностей», установленные экспертизой, и в каких действиях, инкриминируемых ей следствием, экспертиза увидела признаки невменяемости, и, во-вторых, достаточно ли тщательно было обследование (проводились ли психологические исследования, например тесты; исследовались ли художественные произведения и письма Горбаневской к матери и детям с точки зрения отражения в них признаков психопатических изменений личности; опрашивались ли ее близкие, знакомые, знающие ее долгое время).
Последний вопрос защиты – какие методы лечения имела в виду экспертиза, рекомендуя содержание в больнице специального типа, и нельзя ли обеспечить это же лечение в больнице общего типа.
Председательствующий спрашивает эксперта, сколько времени потребуется для составления ответов на вопросы. Эксперт ссылается на необходимость обратиться при составлении ответов к медицинской документации, хранящейся в архиве института, и указывает, что лишь с 10 часов следующего дня он может воспользоваться архивом, так как рабочий день уже кончился. Эксперт считает, что ответы на вопросы он может представить лишь к 13 часам следующего дня (т. е. 8 июля).
В это время в зал вошла работница аппарата суда и о чем-то переговорила с секретарем заседания, после чего секретарь предложил председательствующему объявить перерыв на пять минут и выяснить организационные вопросы. Судья заверил, что заседание прерывается до следующего дня и нет смысла в пятиминутном перерыве. Однако секретарь продолжала настаивать. Тогда председательствующий объявил перерыв на пять минут. Фактически перерыв длился около часа, в течение которого председательствующий и эксперт неоднократно выходили из зала заседаний и поднимались на верхний этаж. Кроме того, прокурор и эксперт продолжительное время находились в совещательной комнате вместе с составом суда. Затем заседание возобновилось и по предложению судьи эксперт Лунц зачитал и представил суду в письменном виде ответы на вопросы.
Профессор Лунц ответил, что у Горбаневской установлена «вялотекущая форма шизофрении», при которой «отсутствует яркая продуктивная симптоматика», а имеются «изменения эмоционально-волевой сферы, мышления и недостаточная критика к своему психическому состоянию», но отмечается «сохранность памяти, прошлых знаний и навыков». У Горбаневской отмечалась «уплощенная эмоциональность, монотонность аффективных проявлений, склонность к резонерству и паралогичность суждений при отсутствии сознания болезни». Экспертиза считает, что у Горбаневской имеются медленно нарастающие изменения психики, которые «с теоретической точки зрения не могут квалифицироваться как ремиссия[36], хотя и имеют внешнее сходство с ней».
Лунц заявил, что письменная продукция Горбаневской, приложенная к делу, знакома экспертам, но что «в случаях вялотекущей шизофрении далеко не обязательно эта продукция непосредственно отражает болезненные расстройства психики».
На последний вопрос защиты Лунц ответил, что лечение при вялотекущей шизофрении складывается из применения лекарственной терапии, физиотерапии и других методов.
Кроме собственно лечебных средств, в больницах установлен режим, соответствующий задачам последующей адаптации их к условиям, в которые они выписываются из больницы. Сочетание патологических изменений психики с отдельными ее сторонами повышает общественную опасность больного при отсутствии у него критики к своему поведению и сознания болезни.
Адвокат заявила, что не получила ответа на вторую часть последнего вопроса, а именно: может ли лечение, необходимое для Горбаневской, быть проведено в психиатрической больнице общего типа? И на каком основании эксперт считает необходимым направление в больницу специального типа.
Эксперт поясняет, что социально опасные психические больные нуждаются не только в лечении психотропными препаратами, но и в особом режиме, который предусмотрен в психиатрических лечебницах специального типа.
Председательствующий обращается к законному представителю Н. Е. Горбаневской, ее матери Е. С. Горбаневской с вопросом, не желает ли она что-либо заявить в связи с заключением судебной психиатрической экспертизы.
Законный представитель отвечает, что она понимает, что ее дочь ожидает наказание, но что она считает свою дочь здоровым человеком и поэтому просит не помещать ее в психиатрическую больницу. Законный представитель подробно останавливается на характеристике трудовой деятельности Горбаневской, говорит о ее работоспособности. Обвинитель напоминает законному представителю, что в сентябре 1968 г. когда прокуратура приняла решение не привлекать Горбаневскую к уголовной ответственности за участие в событиях 25 августа 1968 года, Горбаневская была передана на попечительство матери, и спрашивает, не находит ли Е. С. Горбаневская, что плохо осуществляла свои попечительские обязанности, если дочь «не прекратила преступной деятельности?» Законный представитель соглашается с этим и заявляет: «Если моя дочь совершила преступление, приговорите ее к любому, пусть к тяжкому наказанию, но не помещайте ее, абсолютно здорового человека, в психиатрическую лечебницу».
Адвокат спрашивает, правда ли, что обвиняемая враждебно относится к матери, как об этом говорится в заключении судебной экспертизы (заключение на заседании не зачитывалось). Законный представитель отвечает, что у нее с дочерью бывали разногласия и размолвки, но нельзя говорить о враждебности – дочь всегда была заботлива по отношению к ней. Адвокат спрашивает, наблюдалась ли у Горбаневской эмоциональная холодность по отношению к детям, как об этом упоминается в материалах психиатрической экспертизы. Законный представитель утверждает, что Горбаневская – заботливая мать, очень любит своих детей.
Председатель объявляет об окончании судебного следствия и приглашает обвинение начать прения.
Прокурор в своей речи отметила, что Горбаневская 25 августа 1968 г. совершила преступление – приняла участие в групповых действиях, грубо нарушающих общественный порядок, за которые другие участники – Богораз-Брухман, Литвинов, Делоне, Дремлюга и Бабицкий – были осуждены и ныне отбывают наказание. Однако следствие, принимая во внимание невменяемость Горбаневской, воздержалось от возбуждения в отношении нее уголовного дела и передало ее на попечительство матери. Теперь, говорит прокурор, мы видим и сама мать Горбаневской признает, что попечительские обязанности она выполняла плохо и что Горбаневская продолжала свою преступную деятельность. Так, 29 августа она передала в редакции газет «Руде право», «Унита», «Морнинг стар» и др. свое письмо, в котором тенденциозно описывала события 25 августа на Красной площади. Прокурор цитирует часть этого письма:
«Мои товарищи и я счастливы, что смогли принять участие в этой демонстрации, что смогли хоть на мгновение прорвать поток разнузданной лжи и трусливого молчания и показать, что не все граждане нашей страны согласны с насилием, которое творится от имени советского народа. Мы надеемся, что об