Читать интересную книгу Период самостоятельности Русской Церкви (1589-1881). Патриаршество в России (1589-1720). Отдел первый: 1589-1654 - Митрополит Макарий

Установляя новые праздники для всей Русской Церкви, издавая для нее богослужебные книги, и в том числе церковный Устав, определявший чин и порядок церковных служб на все праздники, где бы они ни совершались, патриарх Филарет в третье лето своего святительства (1622) приказал составить, в частности, «Сказание действенных чинов св. соборныя церкви Успения Пресв. Богородицы, матере церквам царствующаго града Москвы и всея Великия Русии». Это особенный Устав собственно для Москвы на те церковные праздники и торжества, которые совершались в ней большею частию при участии самого патриарха и царя. К числу таких праздников кроме некоторых важнейших общехристианских относились храмовые праздники главных московских церквей и монастырей, праздники в честь Московских святителей и других угодников, московские крестные ходы и подобное. Всех этого рода праздников показано Уставом: в сентябре восемь, в октябре пять, в ноябре семь, в декабре пять, в генваре только один, в феврале, марте и мае по пяти, в июне четыре, в июле семь и в августе девять, только в апреле не показано ни одного. Замечания Устава о каждом из праздников неодинаковы: иногда он кратко говорит, в какой церкви бывали патриарх и царь в день праздника на вечерне, утрени и литургии, совершал ли богослужение сам патриарх или только присутствовал на нем, или также кратко упоминает, откуда и куда совершался крестный ход, но иногда довольно подробно определяет, как происходило патриаршее священнослужение, как происходили крестные ходы, как встречал патриарх царя, что говорил ему и пр. Нельзя сомневаться, что Филарет Никитич не сам установил все те чины и порядки, какие описаны в настоящем Уставе, что они существовали или постепенно вводились еще при прежних патриархах, как видно и из самого Устава. Но патриарх Филарет приказал изложить эти чины в письмени, пересмотрел их, отчасти изменил и положил в Успенском соборе для постоянного руководства.

Значение Московского патриарха в лице Филарета Никитича достигло такой степени, какой оно не достигало никогда, ни прежде, ни после. Он был не только патриархом, но и «великим государем» не по одному имени, а в действительности. Он соцарствовал своему сыну и вместе с ним правил Московским государством. Подданные писали и подавали свои челобитные не одному царю, но вместе и великому государю святейшему патриарху, бояре делали свои доклады о государственных делах пред царем и патриархом, многие указы издавал царь, многие грамоты жаловал не от своего только имени, но и от имени своего отца, великого государя и патриарха. Иностранные послы представлялись царю и патриарху вместе в царских палатах, а если патриарх почему-либо там не присутствовал, то представлялись ему особо в патриарших палатах с теми же самыми церемониями, как прежде представлялись царю. Из переписки, какую вели царь и патриарх, когда один из них отлучался из Москвы на богомолье, видно, что они извещали тогда друг друга о текущих государственных делах и спрашивали друг у друга совета, что царь охотно принимал советы своего отца и иногда отдавал на его волю поступить, как признает нужным, и патриарх действительно распоряжался иногда по своему личному усмотрению без указаний от царя.

Простирая свою власть на все Московское государство как соправитель царя и великий государь, Филарет Никитич имел еще у себя особую, весьма обширную область в том же государстве, которою и ведал почти без всяких ограничений как патриарх или, точнее, как главный епархиальный архиерей. Мы уже знаем, что патриаршею епархиею сделалась та самая, какою прежде правили Московские митрополиты, и что еще при митрополитах она была очень велика и очень разбросана. Но доселе мы не в состоянии были точно обозначить все места, которые она обнимала, и составить хотя приблизительно понятие о ее размерах. Теперь мы имеем к тому возможность. В 1625 г., мая 20-го царь Михаил Федорович по совету и по прошению своего отца пожаловал ему свою грамоту на его патриаршую область, и в грамоте прежде всего перечислил самые места, входившие в состав этой области. Во дни патриарха Филарета она заключала в себе более сорока городов с их пригородами и уездами и несколько еще особых десятин, а города те находились в шестнадцати нынешних губерниях, или епархиях, и именно: в Московской – Москва, Дмитров, Звенигород, Серпухов, Можайск, Руза, Волоколамск; Владимирской – Владимир, Переславль Залесский, Юрьев Польский, Гороховец; Костромской – Кострома, Плес, Юрьевец Повольский, Кинешма, Лух, Галич; Нижегородской – Нижний Новгород, Балахна, Арзамас; Калужской – Боровск, Мосальск; Орловской – Брянск, Севск, Карачев; Курской – Курск, Белгород, Рыльск, Путивль, Оскол; Воронежской – Валуйки; Тамбовской – Темников; Симбирской – Алатырь, Курмыш; Тверской – Ржев; Псковской – Торопец; Новгородской – Белозерск; Казанской – Ядрин; Вятской – Вятка; Архангельской – Пинега, Кевроль, Мезень и пр. Во всей этой обширной церковной области патриарху Филарету по означенной грамоте его сына были подчинены не только все монастыри и церкви, соборные, ружные и приходские, все монашествующие в монастырях, мужских и женских, с их слугами и службинами, все духовенство и причт церквей, соборных, ружных и приходских, но и все монастырские и церковные вотчинные крестьяне и всякие монастырские и церковные люди. Патриарх имел право и власть ведать и судить всех этих своих подчиненных не только в делах духовных, но и во всяких делах «управных» (т. е. недуховных, гражданских), какие имели они между собою и в каких били на них челом люди сторонних ведомств, кроме лишь дел «разбойных, и татиных, и кровавых». Вместе с тем он имел право взимать со всех этих своих подчиненных пошлины по уложенью и налагать свои святительские дани и оброки на все духовенство и на пустошные церковные земли по своему усмотрению. Чтобы понять значение жалованной грамоты царя Михаил? Федоровича патриарху Филарету, надобно помнить, что тогда почти все более значительные монастыри в России и многие церкви, соборные, ружные, даже приходские, имели несудимые и тарханные грамоты, а по этим грамотам а) обитатели монастырей и духовенство церквей, равно как их слуги и крестьяне, подлежали власти своих епархиальных архиереев только по делам духовным, а по всем другим делам и во всяких исках на них от посторонних лиц находились вне зависимости от своих архиереев и подлежали суду самого государя или Приказу его Большого дворца; б) многие из таких монастырей и церквей с своим духовенством освобождались от взноса разных пошлин, какие обыкновенно собирались на епархиальных владык. Следовательно, своею жалованною грамотою патриарху Михаил Федорович как бы разом уничтожил все несудимые и тарханные грамоты, какие были у монастырей и церквей патриаршей области, и отчасти поступился для своего отца своими собственными правами или правами своего Приказа Большого дворца, о чем и заметил в самой грамоте: «А по нашему указу ведали их (монастыри и церкви патриаршей области) судом и управою кроме духовных дел во всяких делах в Приказе Большого дворца». Иски свои на сторонних людей все монашествующие и духовные лица патриаршей области и их крестьяне должны были вчинять по этой жалованной грамоте в светских приказах, которым те лица подлежали, но для трех московских монастырей, Троицко-Сергиева, Вознесенского девичьего и Новодевичьего, сделано было исключение. Всем монашествующим этих монастырей, их слугам и крестьянам предоставлено было вчинять иски и на всяких сторонних людях в приказах патриарха Филарета, и таким образом судебно-гражданская власть его распростиралась и за пределы его ведомства. Можно сказать, что царь Михаил Федорович пожаловал своему отцу такие права в его епархии, каких не жаловал никому из других епархиальных архиереев, что патриарх Филарет в своей церковной области был полным владыкою и господином и пользовался архипастырскою властию в такой степени, далее которой власть эта никогда в России ни прежде, ни после не простиралась.

В последние годы своей жизни патриарх Филарет вместе с сыном своим, государем, обратил внимание и на школу. В начале сентября 1632 г. приехал в Москву протосинкелл Александрийского патриарха архимандрит Иосиф, человек ученый и знавший славянский язык. Он еще в 1620 г., будучи иеромонахом, послан был Александрийским патриархом Кириллом Лукарисом в Киев и другие города Западнорусского края «для науки и утверждения веры» и провел в этих занятиях около двух лет. А в марте 1623 г. приходил и в Москву за милостынею и, получив ее от государя, скоро удалился. Теперь Иосифу предложено было остаться в Москве на службе. И когда он изъявил согласие, то царь и патриарх дали ему грамоту от 19 сентября 1632 г., в которой говорили: «Быти ему в нашем государстве и служити нам духовными делы, переводити ему греческие книги на словенской язык и учити на учительном дворе малых робят греческаго языка и грамоте, да ему же переводити книги с греческаго языка на словенский язык на латиньские ереси. А корму ему, Иосифу, давати по полтине на день да дьякону ево Григорию по гривне на день. Да ему же, протосинкелу Иосифу, дана келья каменная... да ему же давати нашего жалованья на всякой год в приказе по десяти аршин камки-куфтерю да по сороку куниц». В апреле следующего 1633 г. Иосиф состоял еще на своей службе, потому что, лишившись в этом месяце дьякона своего Григория, двукратно подавал просьбы, чтобы жалованье, отпускавшееся последнему, выдавалось впредь попу Феодору, находившемуся при нем, Иосифе. В том же году Цареградский патриарх Кирилл Лукарис, отвечая нашему государю и патриарху благодарственным письмом за присланные ему в предшествовавшем году с архимандритом Амфилохием подарки, в числе которых находились от Филарета две книги московской печати, Псалтирь следованная да общая Минея, посылал и от себя нашему патриарху на греческом языке книгу Варинос, три книги Геннадия Схолария против латинян и три книги Александрийского патриарха Мелетия и писал: «Пусть увидит их преподобный протосинкелл господин Иосиф. Он учинил разумно и свято, что остался у великого государя и у твоего преблаженства, мы всегда почитали его здесь как мужа учительного и честного. Не пожелает ли он перевесть те книги на русский язык? Я ныне хотел было прислать к вам, великим государям, учителя Кириака от св. горы Афонской, но он ехать не мог, потому что стар и бессилен. Сказывал мне архимандрит Амфилохий, чтобы прислать к вам, великим государям, иного учителя, и я буду впредь сыскивать». Значит, не довольствуясь одним учителем – Иосифом, царь и его отец желали иметь и другого из Греции же. Но это письмо Цареградского патриарха привезено в Москву только 6 декабря 1633 г. и уже не застало в живых Филарета Никитича. А после его кончины, спустя четыре с небольшим месяца, скончался и протосинкелл Иосиф: в 24-й день февраля 1634 г. царь государь указал дать «своего государева жалованья в Симонов монастырь по гречине по протосингеле Иосифе вечной поминок для его многие службы и иноземства сто рублей». И греческая школа, заведенная Иосифом в Москве, вероятно, тогда же закрылась.