— Гармс! Гармс! Это я! — радостно воскликнул Бенно.
— Как? Что?
Но уже в следующий момент дверь широко распахнулась — и фигура старого Гармса показалась на пороге.
— Бенно! Боже правый! Да ты ли это, мой мальчик? — и он обхватил его обеими руками, целовал и смеялся, всхлипывая от радости.
— Скажи, Гармс, отчего ты уже не в доме моего дяди и не служишь у него?..
— Я… я еще у него… но только…
— Разве он теперь здесь живет?
Старик утвердительно кивнул головой.
— Да войди же в дом-то, милый мой мальчик, входи скорее, ведь сегодня такая стужа… А что, это твоя собака, что ли?
— Да, Гармс, да! А вот я привез сюда этого господина, разве ты не видишь? Надеюсь, что ты и ему будешь рад!
— Ну да, конечно, конечно, мой милый! — и старик почтительно посторонился, давая гостю дорогу, — прошу войти!
— Гармс! Да взгляни же ты на меня хорошенько! Неужели ты меня не узнаешь, старый товарищ!
— Нет! Нет! Ведь это невозможно! Теодор! Господин Цургейден!.. Да где ты его разыскал? — обратился он к Бенно. — Боже мой! У меня голова идет кругом… да уж не сон ли все это!..
Приезжий горячо пожимал руки своего товарища детства.
— Ты все узнаешь, Гармс, мы все расскажем тебе после, а пока скажи мне, жив ли твой господин… жива ли моя мать?..
— Да, они оба живут здесь, в этом доме!..
— Ну, слава Богу… но почему же они не живут в своем старом доме?
Гармс подавил вздох.
— Фирма Цургейден лопнула, — сообщил он, — дела пришлось ликвидировать, и, чтобы заплатить все долги, пришлось продать даже старый дом!
— Так у дяди ничего не осталось! Но чем же он теперь живет? На что содержит мать?
— Прости меня, Бенно: они живут теперь на твои деньги… но я знаю, у тебя доброе сердце, ты этих денег не пожалеешь для них…
— На мои деньги? Что ты говоришь, Гармс?
— Ну да, ведь ты знаешь, что я завещал тебе все, что имею, ну, значит, все это твое… а теперь вышел вдруг такой случай… ну, что…
— Ах, Гармс, Гармс! — воскликнул Бенно. — Ведь это значит, что ты теперь и кормишь, и содержишь твоих прежних господ в своем доме, на свои заработанные деньги…
— Ш-ш! Не говори так… Слышишь, господин сенатор сейчас отворил свою дверь, он услыхал, что здесь говорят, а он не любит, чтобы посторонние входили в дом!
— Гармс! Пойди сюда! — крикнул сенатор.
— Иду-с! — отозвался старик, поспешно сбрасывая белый фартук и на ходу приглаживая волосы и оправляя одежду.
— Я его подготовлю к встрече: ведь с тех пор, как случилось это несчастье, господин сенатор ни разу ни с кем не говорил…
— Нет, я пойду наверх… я не могу долее дожидаться здесь, — сказал отец Бенно, — я хочу видеть брата!
— Отец… конечно, он перед тобой виноват… но теперь, когда его постигло такое несчастье… пощади его!.. Прошу тебя, отец, пощади!
Теодор Цургейден не успел ничего ответить, так как в дверях показался в этот момент сенатор. Но не только брат, а даже Бенно с трудом мог признать в этом хилом, дряхлом старике грозного и мрачного сенатора Цургейдена. Он хотел что-то сказать, но с дрожащих губ его не сорвалось ни звука.
Младший брат подошел к нему с протянутой рукой, чувство невыразимой жалости сжало его сердце при виде брата в таком положении.
— Иоханнес! Бедный брат, как грустно, что нам пришлось встретиться с тобой в таких условиях… но не горюй, теперь все снова поправится… Мне там везло… на золотых приисках я приобрел большое состояние… и, как видишь, поспел сюда как раз вовремя, чтобы здесь все привести в порядок. Наше родовое гнездо я приобрету завтра же обратно, я не оставлю его ни часа лишнего в чужих руках… а твою фирму мы снова возобновим… и пусть все, что было горького и печального, будет забыто!
Сенатор выслушал все это, но не с радостным и счастливым видом, а точно чем-то пришибленный.
— Так ты теперь богат, Теодор? Ты желаешь мне помочь?..
— Ну, да, конечно… но вот смотри, здесь Бенно, разве ты не хочешь поздороваться с ним?
Сенатор как бы машинально поздоровался с Бенно.
— Садись, мальчик, господин Нидербергер писал мне тогда… условия оказались скверные… ну, мы придумаем теперь что-нибудь более подходящее для тебя… Послушай, Теодор… ведь то было недоразумение… То, что я тогда сказал тебе… я… я…
— Оставь это, Иоханнес, лучше будем думать о том, как хорошо все будет теперь… как все устроится к общему нашему благополучию!
— Да… да… я постараюсь… но это свидание… оно слишком взволновало меня… Гармс, где же ты? — И тяжело опираясь на руку старого слуги, он направился к двери, но вдруг остановился и оглянулся назад.
— Так ты, Теодор, в самом деле хочешь восстановить фирму Цургейден? Да?..
— Да! Конечно! А вот эту собаку я привез тебе в подарок, Иоханнес, ведь ты всегда особенно любил борзых… не правда ли?
— Ах… ты и это не забыл!..
— Конечно, после я расскажу тебе его историю… Плутон, поди сюда! Вот твой новый господин!
— После!.. После!.. — прошептал чуть слышно сенатор, гладя дрожащей рукой голову красивой собаки. — Я тебя очень, очень благодарю, Теодор… я, право, не желал тогда зла… я хотел… у меня была хорошая цель… но прости, мне что-то нездоровится сегодня… Покойной ночи… я пойду к себе… лягу… Гармс позаботится, чтобы для тебя было все… Смотри, Гармс, чтобы господин Теодор Цургейден ни в чем не имел здесь недостатка!
— Слушаю-с, ваша милость! — ответил Гармс и осторожно повел своего господина вверх по лестнице, точно он и сейчас еще был все тот же богатый и важный господин, а не разорившийся бедняк, живущий в его доме и за его же счет.
Спустя несколько минут Гармс снова вернулся к приезжим и проводил господина Теодора Цургейдена в комнату его матери. Древняя старушка приняла его с распростертыми объятиями: слезы радости катились по ее бледному лицу.
Трудно сказать, что было сказано этими двумя столь долго тосковавшими друг по другу и столь долго считавшими друг друга безвозвратно погибшими, но только просидели они в этой задушевной беседе до самого утра.
Гармс и Бенно тоже долго беседовали между собой. Бенно рассказал ему о своих приключениях, и старик не раз за это время вздымал молитвенно руки к небу и даже вскакивал со стула.
Только под утро все заснули крепким сном, как это почти всегда бывает после ночи, проведенной без сна. Но около семи часов утра стук в наружную входную дверь дома разбудил старика Гармса.
Старик отворил двери, и его глазам предстало нечто такое, чего никто не ожидал. Какие-то люди, очевидно, рабочие, принесли мертвое тело сенатора Цургейдена. Эти люди нашли его, засыпанного снегом, мертвым на крыльце Цургейденского фамильного дома.