— Вот бы в кино заснять этот эпизод, — заявил мой приятель, как бы предвкушая наслаждение от такой съемки.
— Достаточно ли у вас терпенья? — переспросил я его. — Ведь то, что вам так понравилось, что совершилось у вас на глазах в течение минуты, потребует у вас целого съемочного дня…
— Неужели?
— Ну, как же, посудите сами! — ответил я ему, быстро прикидывая в уме, сколько кадров надо было бы заснять, начиная от «заброса» спиннинга до попадания рыбы в руки ловца, — и насчитал двенадцать кадров.
— Двенадцать кадров? — недоверчиво переспросил мой собеседник.
— Пересчитаем! — предложил я ему. — Итак, начнем: 1) Средний план: рыболов делает взмах спиннингом и забрасывает блесну; 2) Общий план: блесна летит и падает на гладкую поверхность Невы; 3) Крупный план: блесна плюхается в воду и на ее поверхности образуются круги; 4) Крупный план: блесна под водой играет как живая рыба; 5) Крупный план: руки спиннингиста, вращающего катушку; 6) Средний план: окунь, застывший возле камня и наблюдающий приближающуюся блесну; 7) Крупный план: окунь заглатывает блесну и засекается; 8) Крупный план: радостное лицо рыболова; 9) Средний план: изогнутый спиннинг. Рыболов подводит рыбу к берегу; 10) Средний план: он подсачивает рыбу; рыба трепыхается в сачке; 11) Крупный план: улыбающееся лицо спиннингиста; 12) Средний план: спиннингист держит рыбу за жабры, прикидывая вес.
— Действительно, двенадцать, — меньше не обойтись… Сколько же времени необходимо потратить на подобную киносъемку?
— При условии хорошей погоды — не меньше одного съемочного дня, если учесть особую сложность подводных съемок живой рыбы и блесны и некоторые добавочные трудности…
— Какие же?
— А где же вы достанете прирученного окуня? Причем учтите: одним окунем не обойтись… Для съемки потребуется два–три окуня, да еще одинакового размера… Вы совсем не представляете себе, с какими трудностями можно встретиться при киносъемке простого, казалось бы, эпизода ужения рыбы… Вот тут же, на Неве, на гранитных ступенях набережной у здания Академии художеств, снимался кадр фильма «Александр Попов», — тот самый кадр, где Попов подходит к мальчику, который удит рыбу… Знаю хотя бы по этому опыту, как много времени придется потратить при киносъемке эпизода, связанного с рыбной ловлей, да еще в наших северных условиях, при нашем солнце…
Дав волю фантазии, мы много шутили и смеялись и, наконец, разошлись по домам, условившись встретиться на следующее утро у входа в здание «Ленфильма».
Кажется, несмотря на все уроки предшествующих дней, мой гость все же был несколько разочарован, убедившись, что мы будем снимать все тот же монолог Стасова.
На этот раз мы снимали монолог с некоторыми купюрами. В процессе съемок режиссер–постановщик пришел к убеждению, что для монтажа всю сцену снимать не нужно. Опыт предыдущих съемок помог мне провести сцену наиболее правдиво, как это потом показал экран.
Было снято четыре дубля, в которых я должен был посмотреть в глаза судьям, повернуться к залу, ощутить его реакцию, аплодисменты, выкрики и снова повторить фразу о нашей «правдивой русской песне», которую «могучая кучка» композиторов «ввела в светлую горницу искусства».
— Вот видите, — заметил я своему гостю, — монолог Стасова на суде, который пройдет на экране в течение пяти–шести минут, потребовал от меня четырех дней большого напряжения, не считая всей предшествующей, без малого трехмесячной подготовки…
— Рад, что вы помогли мне познакомиться с вашей работой, — ответил мой собеседник.
— Я также, ибо многие имеют о ней совершенно неверное представление. Кстати, сегодня у нас счастливый день: режиссер так построил мизансцену, что мы перевыполнили план, — то, что было намечено доснимать позже, мы отсняли сегодня…
— Убеждаюсь, насколько нелегок труд актера на киносъемке, — заявил на прощание мой собеседник. — Но когда же вы, как актер, получаете творческое наслаждение? Очевидно, играть в театре все же легче, интереснее? Не так ли? Там наслаждение возникает в тот момент, когда вы действуете перед зрителем…
— Совершенно верно, мы создаем на сцене атмосферу, которая передается в зрительный зал, и реакция зрителя помогает нам. Каждый спектакль — своеобразный праздник для актера. В кино мы получаем творческое наслаждение на съемках, когда кадр хорошо отрепетирован и технически подготовлен к съемке. В кино мы получаем большое творческое наслаждение, когда находим в снятом материале хорошее качество. Наконец, мы получаем особое удовлетворение, когда на смонтированный материал накладывается музыка: она как–то обновляет и заставляет по–особому воспринимать этот материал. Но ни с чем несравнимое и поистине огромное удовлетворение от работы в кино возникает тогда, когда картина находит признание народа!
Актер и зритель
Одна из особенностей творческой жизни советского актера заключается в частом общении со зрителями, связь с которыми помогает актеру критически оценивать свою работу. Эта связь наметилась еще в самом начале революции, но особенно она упрочилась в годы пятилеток, в обстановке быстрого подъема культуры в нашей стране, когда вместе с ростом требований зрителя вырастало самосознание актера как художника и гражданина своей Родины. Только в социалистическом обществе могло развиться столь плодотворное для актера сближение со своим зрителем, способствовавшее росту советского актера как деятеля искусства особой формации.
Оглядываясь назад, мысленно перебирая в памяти основные вехи пройденного пути, я всегда стараюсь проследить то влияние, которое оказало на меня сближение со зрителем, но вместе с тем как характерную примету вспоминаю, насколько отличалась природа взаимоотношений со зрителем, сложившаяся у мастеров предшествующего поколения.
Когда я вступил на сцену бывшего Мариинского театра, в его зрительный зал густым потоком хлынул новый зритель, главным образом рабочий и красноармейский. Маститые артисты, в их числе даже самые передовые, с большой симпатией относившиеся к новому зрителю, например, И. В. Ершов, не понимали, как подойти к нему вне спасительной защиты рампы, в прежнее время прочно отгораживавшей актера от зрителя.
Впоследствии, войдя в труппу Театра имени Пушкина, я столкнулся с одним давним, но до того мне неведомым актерским обычаем.
На просмотрах и на премьерах, стремясь узнать мнение зрителя по поводу только что прошедшего спектакля, по поводу впервые сыгранной новой роли, старые маститые актеры прибегали к своеобразному посредничеству: они выслушивали билетеров, которые подробно доносили им отзывы зрителей о пьесе, о спектакле, об отдельных его исполнителях.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});