Перелыгин вдруг совсем некстати подумал, что кроме него с Варовым из этой пятерки никто с Тарасом не дружил. Любимцев его недолюбливал, о чем не раз ворчливо говорил Перелыгину. «Какая нелепая ерунда! Почему я вспоминаю сейчас о таких глупостях?» – мелькнуло в голове.
Они побросали вещи в больничный «рафик», но Любимцев остановил машину.
– По домам? – спросил он, ни к кому не обращаясь.
– Запасов на пять дней, – эхом отозвался Семен.
– Поехали ко мне, – предложил Перелыгин.
– Лучше к нам, – сказал Потапиков, – в «директорскую».
Директорская гостиница находилась в соседнем подъезде перелыгинского дома. Три квартиры на первом этаже были переоборудованы под гостиничные номера для гостей Комбината.
Они устроились в трехкомнатном номере, накрыли стол, но разговор не разогревался. То и дело его накрывала тишина – неизвестно, что там в больнице? Наконец Любимцев позвонил, хмуро выслушал, спросил: «А второй?» – и положил трубку.
– Кира умерла, старший тоже, младший плох, но может вытянуть, – сухо проговорил он, растерянно посмотрев на часы, словно для чего-то зафиксировал время, и сердито замолчал, заставляя свой ум, привыкший оперировать фактами, осознать бесповоротную явь, в которой у него тоже была своя роль.
– Теперь посадят, – очнувшись, сокрушенно замотал головой Варов и, сопя, принялся вылавливать из пачки сигарету толстыми непослушными пальцами.
– А то так! – покосившись, вдруг зло произнес Любимцев. – Премию прикажешь выписать?
– Он нарочно, что ли, жену с сыном погубил? – угрюмо пробурчал Перелыгин. – Такого и врагу не пожелаешь.
– Всю жизнь махом перечеркнул, – выдохнул Потапиков.
– Нет. – Лицо Любимцева приобрело жесткое выражение, которое появлялось в минуты принятия решений. – Ни кости не сломаются, ни голова не лопнет. Трясется, наверно, что из партии, с работы вылетел, а завтра за решетку угодит. Имелся бы поп в округе, метнулся бы отпущения вымаливать. Не надо было втихаря машину брать, не надо было за руль садиться, если два года за него не брался, всю семью с собой тащить.
– Кто знает, – отрешенно глядя куда-то в угол, пробормотал Потапиков. – Кто знает, чужая душа – потемки. Мне вот рассказывали, как на Таганье начальник поискового отряда замерз в пятидесятые. Специально. Жена его другого полюбила, а уйти не могла, все мучилась, а потом взяла револьвер и в себя. Представляете, как в то время ее с поля вывозили. Еле откачали, но все равно расстались. Он женился, а однажды ушел из дома и не вернулся, через два месяца нашли.
Никто ничего не сказал в ответ, и эта лишняя, посторонняя, не к месту, история повисла в тяжелом молчании.
Перелыгина коробила холодная жестокость Любимцева, но в его словах была страшная правда.
«Пусть я трижды с ним не согласен, – думал Перелыгин, – но мы и в самом деле переносим, что кажется непереносимым, что вообще перенести нельзя, под тяжестью чего душа должна сломаться. Вот остались тесть и сын. Может, для того и остались, чтобы спасти Тараса. Каждый для чего-то остался. Отец и сын – это сила. Непрервавшийся род, неразорвавшаяся память. Надо жить дальше, и люди живут, и будут жить».
Расходились поздно, в мрачном, подавленном настроении. Хотелось поскорее избавиться от этого дня, словно утром все могло измениться, страшная правда могла обернуться ночным кошмаром и растаять с меркнущими звездами.
На улице Любимцев отдал свой рюкзак и ружье Перелыгину – не хотелось тащить. Поднимая воротник куртки, сказал:
– Не забывайте, все мы свидетели для суда.
Он шел, освещенный желтыми фонарями, и размышлял о том, что теперь Сороковов точно вынудит его уйти, злился на себя, но несправедливость этой злости сама и подавляла ее. «Да, – сказал он себе, примеряясь к неизбежному, – ничего хорошего».
Глава двадцать первая
Пунктир времени
✓ «Советская Россия» публикует статью-письмо Нины Андреевой «Не могу поступиться принципами», названную демократами «Манифестом антиперестроечных сил».
✓ Митинг в Ленинграде против временных правил проведения митингов.
✓ В ПО «Боткинский завод» (Удмуртская АССР) собран и освоен автоматизированный комплекс «Поиск» для управления подводной нефтедобычей.
✓ Вводится новый налог на кооператоров, достигающий в некоторых случаях 90 % от суммы дохода.
✓ В Москве состоялось торжественное собрание, посвященное 100-летию со дня рождения советского педагога А.С. Макаренко.
✓ Пленум Нагорно-Карабахского обкома Компартии Азербайджана обратился с просьбой к Политбюро ЦК КПСС передать Нагорный Карабах Армянской ССР.
✓ В Ереване прошел 200-тысячный митинг в поддержку Нагорного Карабаха.
✓ А.Сахаров обратился к М. Горбачеву с призывом решить проблемы ИКАО и крымских татар демократическим путем.
✓ Образовано совместное итало-советское предприятие «Совокрим» по выпуску оборудования для мельниц, комбикормовых заводов и элеваторов. Его учредители – Министерство хлебопродуктов СССР и итальянская машиностроительная фирма «Окрим».
✓ Введен в строй восточный участок 2-й очереди Ташкентского метро.
В это было трудно поверить. Среди вороха газет, вынутых из почтового ящика, мелькнул конверт, и, еще не вглядываясь в него, лишь скользнув беглым взглядом, Перелыгин мгновенно узнал округлые, аккуратно выписанные рукой Лиды буквы, хотя последнее письмо получил от нее лет семь или восемь назад, когда перебрался в Городок. Из Батагая он писал, сохраняя тон и манеру бывалого, уверенного человека, что ей не следует сейчас приезжать, что условия не очень подходящие, но скоро все изменится, а тогда!.. Он писал, наивно убеждая себя и Лиду, будто ничего не случилось, между ними остаются договоренности и даже обязательства, и они ждут удобного момента, не допуская и мысли, что таковой может и не наступить.
Лида не включалась в затеянную игру, отвечала скорее по естественной женской неспособности мгновенно отказаться от всего хорошего, что их связывало, вычеркнуть его из памяти, но и потому, что, внушая себе, будто с отъездом Егора все для них закончилось, не хотела ничего забывать, оставляя дверь приоткрытой.
Поднимаясь по лестнице, Перелыгин рассматривал конверт, окаймленный красно-синими полосками авиапочты, стараясь догадаться, что могло означать это письмо, быстро перебирая в памяти всего несколько мимолетных встреч за эти годы, когда он прилетал в отпуск. Лида вышла замуж, родила дочь и жила в Москве. Он не знал ее телефона и адреса, убедил себя, что вспоминает Лиду по простому свойству человеческой памяти более цепко держаться за хорошее, но исподволь сравнивал с ней других женщин.