твоих.
– Прозерпина… – прошептал Заш.
Настала моя очередь удивляться:
– Ты знал?
– Как не знать, когда твое сердце тает каждый раз при ее улыбке, одновременно дерзкой и робкой? Как оставаться равнодушным при звуках ее хриплого смеха?
– Но ты ничего никогда не говорил!
Луизианец тяжело вздохнул, вибрации его тела отдались в моем.
– Я делал все, чтобы забыть Поппи. Потому что история с ней – это безумие, на которое я не имел права. Вся моя энергия была направлена на одну-единственную цель: убедить Короля отменить рабство. Ты знаешь, что Нетленный отрицает союзы, скрепленные не его руками. То был риск, которому я не хотел, нет, которому не мог подвергать себя.
Горькое сожаление слышалось в словах Заша. Он запретил себе отвечать на авансы Поппи, боясь вызвать недовольство Нетленного, пожертвовал любовью, которая в Версале могла бы облегчить его тоску по родному дому. Только сейчас юноша осознал, что верность неблагодарному суверену не стоила того.
– Не будем об этом. В любом случае, слишком поздно: я больше никогда не увижусь с Поппи. Мы принадлежим разным мирам: я – фрондер, она – оруженосец Короля.
Не успела я возразить ему, как тишину галереи нарушил хруст. Спина Заша мгновенно напряглась.
– Ты слышала? – прошептал он. – Звук с твоей стороны, верно?
– Да, где-то рядом. До сих пор продолжается.
Хруст усиливался… и приближался, под тяжелыми ботинками трещал мелкий гравий. Я потрясла Стерлинга, пытаясь разбудить его, но мне не удалось, как ранее не удалось Зашари. Тогда я осторожно переложила безжизненную голову со своих колен на плоский камень и встала, сжимая пальцами булыжник, готовая защищать себя и своего спящего красавца.
– Это Тристан. Я узнала шаги.
Страх сдавил мою грудь. Нахлынули воспоминания о прошлогодней первой встрече с привидением. Той декабрьской ночью, едва ли светлее этой, под тяжелыми шагами призрака гололед набережной Сены ломался так же, как гравий сейчас. Я не смела представить бездны океана, которые пересек монстр, сотрясая дно своей неумолимой поступью, чтобы добраться до меня…
– Берегись, нечисть! – внезапно прорычал луизианец.
Отличный воин решил атаковать первым, гибкой пантерой вскочив на ноги. Я слышала удар столкнувшихся тел, воинственный клич Зашари, свист шпаги, смену шагов и приемов несравненного фехтовальщика. Соперник, напротив, оставался нем: безголовый Тристан не имел голоса. Эхо невидимой схватки было мучительным, создавало тягостное впечатление, что оруженосец сражался сам с собой и эта борьба начала изматывать его. Интенсивность ударов ослабла, дыхание стало тяжелым, прерывистым. Я понимала очевидное: если целая стая сирен, способная видеть в темноте, не смогла справиться с привидением, то шевалье де Гран-Домен, каким бы доблестным бойцом он ни был, не сможет тоже. Я даже не могла кинуть свой камень, чтобы помочь ему: в темноте высок риск промахнуться.
– Беги! Прямо сейчас! – крикнула я. – Пока еще есть силы!
– Что? – спросил, задыхаясь, Заш.
– Тебе не справиться с Тристаном. Он пришел за мной. Клок моих волос у него в сердце, ничто не остановит его до тех пор, пока мы не встретимся.
Взмах шпаги, хрип боли.
– Беги, говорю тебе! – завопила я, сердце мое билось раненой птицей, разрывая грудь.
– Не может быть и речи… пфф… чтобы ты жертвовала… пфф… ради меня.
– Это не жертва, это моя судьба. Не твоя. Дуэль заранее проиграна. Продолжать битву – самоубийство. Свободная плантация Гран-Домена и Фронда нуждаются в тебе!
Зашари вновь прохрипел от боли – так близко от меня, что я почувствовала движение воздуха.
– Сделай это ради меня! Ради своих родителей. Ради своего народа. Ради Стерлинга. Меня ты не сможешь спасти, спаси его! – взмолилась я, вытянув дрожащую руку в темноту. Пальцы коснулись потного плеча юноши. Я обняла его по-сестрински, прощаясь.
– Я… я отказываюсь тебя покинуть, Жанна… пфф… я…
Он не договорил: глухой удар размозженной плоти поглотил слова юноши. Последовал звон упавшей шпаги, грохот рухнувшего тела.
– Зашари! – взвыла я, устремившись к другу на помощь.
Чья-то рука сомкнулась на моей шее. Прикосновение этой кожаной перчатки я помнила еще с прошлогодней ночи, когда Тристан душил меня на пустынной набережной Сены. Только сегодня запах ее был иным: затхлый смрад тины и рыбы напомнил зловоние сирен. Привидение прижало меня к себе так, чтобы я не могла вырваться. Моя щека расплющилась об склизкий, покрытый водорослями и морским мхом нагрудник, ухо уловило «тик-так» шестеренок механического сердца инфернальной машины, чья единственная цель – мое уничтожение. Монстр сдавил мои ребра, как пресс-папье, и в этот раз ничто не могло разжать его смертельных объятий. Ракушки, приросшие к его телу, раздирали кожу через рубашку Стерлинга. Биение моего сердца замедлилось. Дыхание стало редким.
Я…
сейчас…
…умру.
Истошный рев пронзил тишину. Однажды этот звериный рык, сковав ледяным ужасом душу, принес гибель моих надежд. Сегодня он означал их воскрешение.
– Фра…Фран…суаза? – задохнулась я.
Рев стремительно, со скоростью фурии-мстительности, вылетевшей из мрака ночи, приближался. От яростного удара земля ушла из-под ног. Хватка моего палача ослабла: одной рукой он удерживал меня, другой отбивался от атакующей. Мои сдутые легкие с жадностью вдохнули порцию воздуха. Я замолотила руками, остервенело колошматя кулаками пустоту.
Новый удар. Франсуаза снова набросилась на привидение, склонив голову, продолжая выть. Она билась за меня, потому что такова была программа Факультета. Хрупкая фигурка девушки заставила Тристана качнуться. В лесах Оверни я научилась остерегаться компактных размеров кабанов, этих мешочков с мускулами, разрушающих все на своем пути. Металл Факультета, скрытый под юбками, делал Франсуазу столь же опасной, как пушечный удар.
Третий удар отбросил безголового в галерею, чуть не размазав меня по стене. Ушибая ребра, я перекатилась по острым камням, проползла вперед. Рука нащупала тело Зашари, которое растянулось на том месте, где его сразило привидение. Я слышала, как оно поднялось за спиной, чтобы атаковать меня вновь… Франсуаза обрушилась на него в четвертый раз. Вскоре истошный рев преследовательницы перешел в тонкий, еле слышный вой. Вероятно, монстр душил девушку, чтобы покончить с ней, а потом свести счеты со мной.
– Жанна? – раздался слабый стон.
– Заш! Ты жив!
– Моя… моя шпага.
– Не время искать ее!
Не успела я договорить, как низкий аккорд сотряс галерею, смешавшись с хрипом агонии Франсуазы. Звуки сонаты, мощные, близкие, означали наступление ночи… Вампир должен скоро проснуться.
– Стерлинг! – крикнула я, задыхаясь, в потемках ощупывая пустоту.
Его рука поймала мою:
– Я здесь, Жанна.
Ничего не пришлось объяснять вампиру, он мгновенно оценил ситуацию, помогая мне встать. Зашари – молодая, живительная сила природы, уже был на ногах. С пробуждением Рейндаста мы приобрели зрение, с музыкальным сопровождением сонаты – компас.
Наша сумасшедшая гонка возобновилась. Держась за руки