Действительно было весело. В Лемингтон-спа, где были магазины, люди и не видать ни одного трактора, Рут стала сама собой.
Бэт позволила, чтоб соседка по комнате прошвырнулась по всем магазинам в поисках нового платья для танцев. Бэт была приятно удивлена, когда, не обнаружив там ничего достойного себя, Рут завернула в универмаг в отдел тканей.
— Думаю, даже при таком скудном материальном довольствии я исхитрюсь раскроить платье так, что лиф будет по всему переду сверху до низу застегиваться на маленькие пуговки, обтянутые этой же тканью, а подол оставлю настолько пышным, насколько будет возможно. Этот кобальтово-синий цвет будет божественно оттенять мои волосы, — сказала Рут, взбивая свои длинные медно-рыжие кудри.
— Будет, — сказала Бэт, когда они пошагали на жд станцию, — Но я не знала, что ты шьешь.
Рут ухмыльнулась:
— Откуда ты думаешь, у меня такой потрясающий гардероб теперь, когда мода столь унылая? Просто шью я поздно по ночам, после того, как все улягутся спать.
— Я знать не знала.
— Ты дрыхнешь крепче, могла бы подумать, — Рут вдруг рукой схватила Бэт за предплечье и остановила, — Я бы хотела купить цветок в волосы.
— Ну, хорошо, — сказала Бэт, взглянув на свои часики. Они вполне могли успеть на следующий автобус.
Они лавировали среди толпы людей, что сплошным потоком выходили из жд станции на площадь, но никак не могли протиснуться к тому маленькому цветочному киоску, который располагался посреди этой площади.
— Лондонский поезд, должно быть, только что прибыл, — сказала Бэт.
— Интересно, есть ли среди них какие-нибудь новые летчики. Я слыхала, что некоторые уже возвращаются из Нормандии, — сказала Рут, пристально изучая толпу.
— Рут, если ты притащила меня сюда только для того, чтобы….
Из дверей станции выходил Грэми.
Бэт бросилась к нему. Бежала, расталкивая людей. Она была уже почти рядом с ним, когда он, в конце концов, увидал ее. Его вещмешок свалился у него с плеча, когда он широко раскрыл руки и заграбастал ее в свои объятья, целуя.
— Ты здесь. Как ты очутился здесь? — бормотала она, прижимаясь губами к его губам.
— Командир наградил меня внеочередным отпуском. Я заскочил в первый же поезд из Саутгемптона на север. Ты — то единственное место, где я хочу быть.
Прямо там, посреди жд станции, под взглядами всего Лемингтон-спа, она целовала его так, словно больше никогда не поцелует его вновь.
Наконец, когда они, задохнувшись, оторвались друг от друга, Грэми прислонился лбом к ее лбу:
— Это в точности так, как любой мужчина мечтает, чтоб его встретили дома.
— Поверить не могу, что ты здесь, — прошептала она.
— Капитан Гастингс, хорошо видеть вас здесь, — их окликнула Рут откуда-то из-за спины Бэт.
— Поди прочь, Рут, — сказала Бэт и ее соседка по комнате засмеялась этой ее шутке.
— Бэт?
При звуке этого голоса вся радость, охватывавшая Бэт, окружавшая ее, словно радужный мыльный пузырь, в один миг лопнула. И она, и Грэми обернулись — и Бэт увидала Колина, в первый раз за почти год, что миновал со времени их последней встречи. Он, казалось, стал выше ростом, несли чем она помнила, хотя заметно исхудал. Его форма выглядела чистой, но поношенной. Однако самым разительным образом изменилось его лицо — оно осунулось, щеки запали, а взгляд стал пустым. Колин выглядел каким-то… омертвелым.
— Колин, — сказала она, ощутив, что Грэми обнял ее.
— Это он? — спросил Колин.
— А ты кто? — парировал Грэми.
Бэт глянула на Рут — та стояла с раскрытым ртом.
— Со всем уважением, Капитан, но ты обнимаешь мою девушку, — сквозь стиснутые зубы процедил Колин.
Грэми весь стал, словно натянутая тетива:
— Ты ошибаешься, Рядовой. Это моя невеста.
— Бэт, скажи ему….
— Прекрати, — она резко оборвала Колина на полуслове: — Вы, оба, прекратите.
— Не ожидал я, что ты — та еще штучка, Бэт, — проговорил Колин.
— Какая такая штучка? — переспросила она.
— Предательница, — он словно выплюнул это ругательное слово.
Грэми рванулся, было, вперед, но Бэт из всей силы стиснула своей рукой его предплечье:
— Стой, где стоишь.
Затем она сделала шаг вперед, к Колину, прямо поглядела ему в лицо:
— Ты что здесь делаешь?
— Получив твое письмо, я сразу же подал рапорт о переводе, но подписанный приказ пришел только что. Мне еле удалось выбить увольнительную на 48 часов — приехать сюда, тебя повидать.
— Лучше бы с родителями повидался. Колин, мы с тобой оба пытались, но я никогда не любила тебя, да и ты меня не любил.
— А теперь ты помолвлена, — Колин помрачнел, — Не думал, что ты это имела в виду. Многие девчонки пишут такие вещи, но на самом деле не имеют это в виду.
Она покачала головой:
— Колин, я жалею, что причинила тебе боль. Я могла бы рассказать тебе больше о Грэми, о том, какие чувства я к нему испытываю, но все так быстро завертелось. Но тут есть и доля твоей вины, Колин. Ты на меня словно из засады напал — позвонил по телефону и попросил стать твоей девушкой перед самой твоей отправкой на фронт. Это было не честно.
Он весь как-то поник:
— Я думал… Я думал, мы друзья.
— Мы были друзьями, но не более того. Тебе просто хотелось, чтобы тебя дома ждала какая-нибудь подруга, а для меня, той меня, которой я была тогда, в Доркинге, этого, возможно, было бы достаточно, но этого не достаточно для меня сейчас, для меня нынешней. Только здесь я зажила по-настоящему, здесь — Моя жизнь. Здесь у меня есть люди, которые меня любят.
— Я люблю тебя, — сказал он, — но она видела, что он и сам-то с