Совет министров занялся этим вопросом 1 апреля. Г-н Клемантель охарактеризовал положение и представил проект увеличения некоторых налогов. Но значительным большинством правительство высказалось за более широкие меры. Совет разошелся в половине второго ночи, после длительного обсуждения, постановив не допустить инфляции в ее обычной форме.
1 апреля я уведомил управляющего Французского банка, что необходимые меры будут предложены на рассмотрение парламента в следующий понедельник и что правительство берет на себя ответственность добиться быстрого голосования, во всяком случае до роспуска палат.
2 апреля г-н Клемантель объявил с трибуны сената, что он намерен безотлагательно предложить парламенту следующие меры:
1. Временно разрешить, впредь до развития собственных операций банка, увеличение лимита эмиссии банкнот, предназначенное исключительно для нужд торговли, под двойное обеспечение векселями за тремя подписями, увеличивая таким образом портфель, и золотыми долларами займа Моргана, который только что увеличил наличность банка.
2. Создать новые источники дохода для казначейства с помощью временной, фискальной меры, могущей дать немедленные результаты.
«В кабинете имели место разногласия, – писал г-н Клемантель в своем докладе, – относительно природы фискального усилия, которое требовалось от страны, разногласия, которые выявились на заседании сената 2 апреля 1925 года и повлекли за собой мою отставку».
Это заседание 2 апреля предвещало кризис. Г-н Клемантель скромно взял на себя часть ответственности за предшествующие правительства: за то, что он не осмелился проводить более активную фискальную политику; за то, что он слишком долго поддерживал иллюзию, что Германия заплатит весь свой долг. Все чаще прибегая к кредиту, – докатились до неудачи займа «Национального кредита» и понижения стоимости франка. Публика набросилась на ценные бумаги с переменным доходом и особенно на валютные ценности. Возможности казначейства мало-помалу уменьшались. Правительство 1924 года включило в общий бюджет все расходы, подлежащие возмещению, постоянные и непостоянные, тогда как после 1870 года понадобилось двадцать лет, чтобы избавиться от чрезвычайного бюджета. Правительство отказалось от всех доходов, которые оно могло получить путем новых налогов на потребление, но хотело, чтобы каждый платил то, что обязан, хотя реестр купонов был аннулирован. Были приняты в расчет результаты, достигнутые планом Дауэса. Г-н Клемантель затем объяснил, что правительство не хочет идти на инфляцию, прибегать к тому, что г-н Шерон назвал «займом для обращения», но что ему необходима свобода действий для казначейства. «Журналь оффисьель» отметила в этом месте движение в зале и возгласы в центре и справа. Министр потребовал выпуска бумажных денег для нужд торговли.
Речь г-на Клемантеля была построена очень искусно. Ему живо аплодировали слева. Но г-н Франсуа-Марсаль тотчас пошел в атаку; он осмелился утверждать, что на 15 июня 1924 года положение было «весьма благоприятным с точки зрения казначейства». Он обвинял правительство в том, что оно напугало держателей процентных бумаг. «Я не говорю здесь о тех, – заявил он, – которые владеют именными ценными бумагами или имуществом, полученным в качестве приданого, ни об администраторах, имеющих именные акции, ни тем более о тех, кто, располагая огромными пакетами акций, контролируют большие компании и не могут поэтому, даже если бы они этого хотели, утаить что бы то ни было из процентных бумаг». Пой, ласточка, пой! Я не присутствовал на заседании сената, когда выступал г-н Клемантель. Узнав об этом в палате, я счел своим долгом не хитрить перед лицом опасности и отправился в высокое собрание. Я попросил г-н Клемантеля особо подчеркнуть, что правительство против всякой инфляции, не обеспеченной залогом. Он это сделал, заявив, что правительство обсуждает, «какого рода бремя можно возложить на страну».
Я выступил в свою очередь и дал объяснения по поводу опубликованного в утренних газетах сообщения. Кстати сказать, правая встретила меня очень плохо, а левая поддержала. Я заявил, что мы предложим для урегулирования проблемы казначейства решения, отвечающие «общим идеям и принципам», что мы не пустим в обращение необеспеченных бумажных денег и представим на обсуждение палат проект закона. По всем признакам гроза разразилась.
После заседания сената г-н Клемантель направил мне следующее письмо:
«2 апреля 1925 года. Мой дорогой председатель. Движимый, как и вы, единственно заботой об общем благе, я полагал, после коммюнике, составленного на заседании совета министров вчера вечером, что мне не только позволительно, но что меня обязывает долг – дабы пресечь всякие ложные толкования – уточнить с этого момента, что не может быть и речи о настоящей инфляции в пользу казначейства, что дело идет о простой эмиссии денежных знаков, необходимой в настоящих условиях, как вы знаете, для нужд торговли. С другой стороны, я счел нужным заявить, что мы не считаем возможным оставить казначейство в том бедственном положении, в котором оно находится, и очень ясно дал понять сенату, что мы будем просить страну пойти на новые жертвы, чтобы поправить это положение.
Но по вашей просьбе и вопреки советам некоторых наших друзей из демократической левой я согласился вторично уточнить свою мысль, а также мысль правительства.
После моего выступления, не оставлявшего, на мой взгляд, ни малейшего места для недоразумений, вы сочли нужным выступить в свою очередь и во время своего выступления дважды выразили сожаление по поводу того, что вопрос денежного обращения смешали с вопросом бюджета.
Вы, таким образом, выразили мне неодобрение, которого я не заслужил и которое, во всяком случае, лишает меня отныне достаточного авторитета, чтобы выступать в сенате от имени правительства.
С другой стороны, заседание совета министров вчера вечером показало мне, что я полностью расхожусь с вами и с большинством моих коллег во взглядах относительно мер, которые надлежит срочно принять, чтобы предоставить казначейству средства, в которых оно нуждается.
Хотя я и готов предложить и поддержать даже жестокую ставку налога, истребованного на один год, в качестве чрезвычайного обложения различных доходов, зарегистрированных в существующих списках или взимаемых «у источника», я не могу взять на себя ответственность за проект налога на капитал, который я считаю при существующих обстоятельствах невозможным ни установить, ни взимать.
Вы поймете, что в этих условиях я не могу больше гарантировать вам то сотрудничество, которое вы вправе ожидать от своего министра финансов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});