«Но достигнутые результаты не откроют вновь никаких перспектив, если правительство не подготовит широкой операции по финансовому и валютному оздоровлению, которая вновь обеспечила бы подлинную безопасность казначейства, окончательно освободила бы государство от помощи, а тем самым от господства банков, быстро восстановила бы подлинную стоимость франка и позволила бы подготовить на более благоприятной почве окончательную стабилизацию валюты, принеся стране в конечном счете выгоду, значительно превышающую те временные жертвы, которые от нее потребовали бы. На наш взгляд, эта операция может заключаться только в обложении капитала, обложении, достаточно умеренном, чтобы не утратить своего подлинного характера, но достаточно высоком, чтобы раз и навсегда избавить государство, казначейство и саму страну от угнетающих их затруднений; ибо подобная операция производится лишь однажды».
Г-н Леон Блюм предлагал оклад обложения от одной восьмой до одной десятой процента; изъятие путем штемпелевания банкнот и казначейских бон, выпуск новых купюр и ценных бумаг, который быстро придал бы обращению временный размах; обязательную конверсию всех пожизненных рент в единую 4- или 5-процентную ренту с гарантийным обменом, что обеспечило бы подлинное равновесие бюджета и подлинную амортизацию; принудительную конверсию в ренту казначейских облигаций, что положило бы конец напряженности платежей; другие дополнительные меры в отношении обществ, недвижимой собственности как застроенной, так и незастроенной. Валовой сбор от обложения поступит в Амортизационную кассу. Для облегчения погашения ипотек будет понижена ставка общего подоходного налога. После того как будет восстановлена подлинная стоимость франка, можно было бы приступить к окончательной стабилизации, быстро возобновив текущие платежи, так что в конечном счете обложение капиталов привело бы одновременно с финансовым оздоровлением государства к увеличению абсолютной стоимости частных состояний.
Г-н Леон Блюм отказывался действовать в соответствии с доктринами своей партии, которые отличались бы от этой программы; он выразил готовность присоединиться к любому проекту, «охватывающему проблему во всей совокупности, ибо ее нельзя было ни обойти, ни расчленить». «Продолжая медлить, – заключал он, – правительство рискует утратить свою независимость и суверенитет в отношении денежных магнатов. Допуская рост цен либо безработицу, а также пойдя на отказ или на неизбежное откладывание всякой сколь-нибудь значительной реформы, правительство может обмануть те надежды, которые страна возлагала на изменение большинства, и толкнуть ее к самым тщетным и самым опасным из всех иллюзий, к тем иллюзиям, которые порождаются деспотическими формами власти или анархическими формами насилия…»
В подобных взглядах нельзя было усмотреть ничего специфически социалистического. Что могло быть более справедливым, чем призыв к богатству, дабы ликвидировать издержки войны, которая унесла столько французских жизней, после этого трагического испытания, послужившего обогащению стольких людей? Разве простые люди не выполнили своего долга? Разве призыв спасти нацию в минуту опасности является демагогией? После 1870 года, когда Франция переживала величайшее горе, гг. Карейон-Латур, Филиппото и генерал Шанзи потребовали, чтобы движимый и недвижимый капитал всех французов был обложен чрезвычайным налогом, пока не будет покрыта сумма контрибуции в 5 миллиардов. В 1893 году Казимир-Перье хотел обложить приобретенные состояния; в 1920 году гг. Дюваль-Арну, Белле, Дариак, Анри Ориоль, Луи Марэн и Кольра объединились, чтобы предложить под номером 715 проект резолюции, где значилось: «считая необходимым… чрезвычайное обложение состояний, исключительно с целью помощи восстановлению пострадавшей Франции и погашения части национального долга, мы требуем немедленного создания чрезвычайной парламентской комиссии для подготовки проекта».
15 апреля 1920 года я заявил в палате депутатов, что нас не должна пугать перспектива налога на капитал. В Англии он был введен по инициативе партии консерваторов. В августе 1916 года статья в «Таймс» предложила на обсуждение публики идею введения этого налога. В январе 1918 года г-н Бонар Лоу высказался в его пользу в палате общин. «Конечно, налог на капитал трудно установить, – говорил я, – и мы слишком заботимся о правде, чтобы не признать и не заявить об этом вместе с нашим генеральным докладчиком. Но вопрос о нем надо изучить без предвзятости; нужно попытаться, проявив горячую настойчивость, положить конец этой политике займов, являющейся в конце концов политикой крайних мер». Мой коллега Ренар и я поддерживали следующее предложение: «Палата… желая, чтобы восторжествовали традиционные принципы республиканской финансовой политики, то есть преобладание прямых налогов над косвенными, предлагает правительству предусмотреть начиная с 1921 года чрезвычайное обложение состояний, с тем чтобы уменьшить государственный долг и положить конец обременительной политике займов».
В нашей стране всегда заявляли, будто бы налог на капитал невозможно установить. Однако чехословацкое правительство ввело его законом от 8 апреля 1920 года, и баланс банковского департамента пражского министерства финансов показал, что к 25 февраля 1925 года этот закон уже дал сумму в 4,5 миллиарда чехословацких крон.
Как писал в докладе, опубликованном в «Ревю политик э парлемантер» от 10 февраля 1926 года, г-н Солери, бывший министр финансов Италии, общественное мнение наших соседей особенно благоприятно относилось к налогу на капитал, щадившему труд и потребление. Сами богачи готовы были пожертвовать частью своего состояния во имя политического и социального спокойствия. Обложение капитала в Италии должно было принести в целом от 10 до 12 миллиардов. Это обложение, писал г-н Солери, смогли провести без потрясений, без экономических крахов, без утечки капиталов за границу; сама основа налога давала уверенность в том, что дело шло о чрезвычайной контрибуции, которая уплачивалась раз и навсегда. Правда, итальянское общественное мнение благоприятствовало этому трудному и не лишенному опасности опыту. И я поневоле задавал себе вопрос, не является ли Франция, чья финансовая политика во время войны была такой неосторожной и такой инертной, не является ли она в денежном вопросе самой реакционной страной в мире?
Совет министров занялся этим вопросом 1 апреля. Г-н Клемантель охарактеризовал положение и представил проект увеличения некоторых налогов. Но значительным большинством правительство высказалось за более широкие меры. Совет разошелся в половине второго ночи, после длительного обсуждения, постановив не допустить инфляции в ее обычной форме.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});