— Пять вправо, боевой, — передает Желонкин.
Выдерживаю курс, высоту и скорость. Зенитные разрывы приближаются к нам сзади и накрывают ведущую эскадрилью.
— Бомбы сброшены, разворот, — передает Желонкин.
Вслед за нами бомбит вторая эскадрилья. Там прицеливается отважный снайпер бомбовых ударов Рябов. На развороте взглянул на Гостомль. Узел сопротивления противника, перечеркнутый сериями разрывов двухсот бомб, закрыли дым и пыль. Рядом поднялись в небо четыре столба черного дыма от пылающих автомашин. Истребителей противника нет, и наши «безработные» истребители сопровождения время от времени переходят с фланга на фланг боевого порядка полка. Контрольный снимок подтвердил разрушение узла сопротивления немцев у Гостомля.
Вечером для подведения итогов боевых действий за день командиры и штурманы эскадрилий собрались в штабе полка. Командир полка отметил организованное и четкое выполнение задач второй эскадрильей, быстрое восстановление поврежденных бомбардировщиков в эскадрилье Помазовского и приказал повысить требовательность и организованность во всех подразделениях.
Следует отметить, что летный состав и техники уважали в каждом командире строгость и организованность, лишь бы он был распорядителен и справедлив. Высшей наградой командиру всегда была любовь подчиненных. Особенно ярко это проявилось после войны, когда служебная зависимость исчезла, а любовь и уважение остались.
Когда летчику Черепнову присвоили звание младшего лейтенанта и назначили командиром звена, он начал дружить с другими летчиками и штурманами. У него уважение к товарищам начиналось с уважения к самому себе. Это уважение у него выросло на основе ощущения силы, уверенности и сформировавшегося мастерства.
Штурман полка Каменский на совещании отметил, что эффективность бомбардировочных ударов за последние вылеты повысилась, но надо не успокаиваться, а точнее определять ветер при полете к цели и еще строже выдерживать режим полета на боевом курсе.
В своем выступлении я проанализировал ошибки в технике пилотирования и изложил указания по преодолению противодействия истребителей. Фашистские истребители были еще сильны и настойчивы, когда атаковывали нас парами и четверками. Встречи в воздухе с одиночными немецкими истребителями показали, что одиночный фашистский летчик в бою осторожен, нерешителен и пуглив. Поэтому бдительность в воздухе к воздушному противнику надо сохранить.
До конца августа мы продолжали поддерживать наступающие войска Центрального фронта на кромском направлении, ежедневно нанося по два-три удара по оборонительным сооружениям, живой силе и танкам противника без потерь. Меня беспокоили появившаяся беспечность и элементы зазнайства у летного состава, выражавшиеся в ослаблении наблюдения за воздухом.
В Кромах немцы создали мощные узлы сопротивления, прикрыв ими направление на Орел и к дороге Орел — Брянск.
1 августа командир полка приказал мне возглавить полк и нанести удар по большому сосредоточению танков и автомашин в Кромах.
Боевой порядок полка решил построить для полета по маршруту в колонну двух эскадрилий, а удар по целям нанести в пеленге групп, чтобы поразить все заданные объекты. Впервые нам дали влажный снимок цели. Изучая цель по снимку, мы установили, что танки противника размещались на главной улице и в центре, а также в северной части городка. Но танки — цель подвижная, поэтому точки прицеливания предстояло уточнить при самом ударе.
Когда подготовка летного состава была закончена, ко мне подошел штурман полка Каменский, готовившийся к вылету с командиром второй эскадрильи.
— А вы знаете, Георгий Алексеевич, что мои родители живут вот здесь? — указал он на дом на центральной улице Кром.
— Может быть, тебя заменить, Иван Иванович? — спросил я.
— Нет, я полечу и буду бомбить сам, — ответил он.
И вот мы в воздухе. Взяв истребители сопровождения, от Понырей берем курс на Кромы. Над линией фронта нас интенсивно обстреляла зенитная артиллерия. До десяти зенитных снарядов разрывалось между самолетами одновременно.
— Задымил самолет Косматова, — докладывает стрелок-радист.
— Горит мотор, разрешите выйти из строя? — запрашивает командир звена старший лейтенант Косматов В. П.
Я разрешил и приказал сомкнуться.
— Самолет Косматова со снижением развернулся на сто восемьдесят, — докладывает Черкасов.
— Вправо пять. Боевой, — передает штурман.
Перед целью замыкающая эскадрилья перестроилась в пеленг, и истребители противника немедленно использовали открытый фланг и заднюю полусферу, для того чтобы атаковать нашу ведущую эскадрилью. Самолет дрожит от огня крупнокалиберных пулеметов. Между левым мотором и кабиной красными метеорами засверкали трассы снарядов, от которых слегка отскочил самолет даже невозмутимого в бою командира звена Рудя.
— Бомбы сброшены, горят четыре танка и семь автомашин, — докладывает Желонкин.
Разворачиваюсь и беру курс на аэродром. Проглядев первую атаку «фоккеров», наши истребители вступили с ними в бой и больше к бомбардировщикам не подпускали. Самолет Косматова на аэродром не возвратился, и экипаж в составе штурмана звена Кононова, стрелка-радиста Гладкова и воздушного стрелка сержанта Нечаева пропал без вести[170].
Очевидно, после того как он развернулся, его атаковали и сбили истребители противника.
После освобождения нашими войсками города Кромы Каменский ездил повидаться с родителями. К счастью, они остались живы. Дом их был поврежден взрывом одной из наших бомб, но они во время удара находились в погребе.
2 августа мы продолжали поддерживать наступление наших войск ударами по артиллерии и опорным пунктам. Противник подбросил свежие части истребителей и начал оказывать нам сильное противодействие.
Командир полка Бебчик с утра улетел организовывать посадку самолетов полка на новом аэродроме Лимовое, куда нам приказали перебазироваться.
Ритм фронтовой жизни был очень прост. Боевое задание, полет сквозь огонь к цели. Удар, бой, возвращение на аэродром и ожидание нового задания и боевого вылета.
Приняв с боевого задания бомбардировщики первой и второй эскадрилий, я приказал командиру третьей эскадрильи бомбардировочным ударом подавить артиллерию противника у Кутафина Колки и после выполнения боевой задачи приземлиться на новый аэродром Лимовое.
Собрав летный состав, Кондрашов поставил ему боевую задачу и начал готовиться к вылету. Мне нравилась у Кондрашова хорошая черта в управлении эскадрильей. Перед постановкой боевой задачи он советовался с командирами и штурманами звеньев, учитывал их мнение и тем воспитывал у подчиненных тактическое мышление.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});