Читать интересную книгу Архаические развлечения - Питер Бигл

Фаррелл ответил:

– А я думаю, что ты чересчур впечатлительна и неблагоразумна. И прическа у тебя дурацкая. Дай мне десять минут.

Следует отдать Джулии должное, она сказала ему о Мике Виллоузе до того, как он приступил к готовке; следует проявить справедливость и по отношению к Фарреллу – он все же приготовил для них обед да еще добавил от себя фруктовый салат с лимонным соком и йогуртом. Но всякому благородству положен предел, и поставить перед ней тарелку так, чтобы устрицы не подпрыгнули, будто воздушная кукуруза, он не смог. Не по силам ему оказалось и удержаться от такого высказывания:

– Только не подучивай его звонить мне и выпрашивать кулинарные рецепты, ладно?

– Это всего на неделю-другую – сказала она. – Две недели, самое большее. Ты-то знаешь, что я не способна выносить чье-либо присутствие в доме дольше пары недель.

Фаррелл сбрасывал на ее тарелку картофелины, точно глубинные бомбы.

– Джо, врач говорит, что его должны окружать люди, которых он знает, кто-то, кому он доверяет, пока он не начнет доверять себе и снова не склеится в одно целое. А сейчас у него практически никого нет, кроме меня. Его семья вернулась в Коламбус, я им звоню чуть не каждый день. Они оплатят все больничные счета, пришлют любые деньги, сколько ему потребуется, лишь бы он не приезжал домой. Ему совершенно некуда деться.

– В общем, эмигрант, живущий подачками из дому, – откликнулся Фаррелл. – У Никласа Боннера примерно те же проблемы. Да нет, все правильно. Я пойду, очищу ванную комнату от моего барахла.

Он повернулся, чтобы уйти, но Джулия поймала его за локоть и развернула к себе лицом.

– Черт побери, Джо, нам с Микой нужно кое-что выяснить. Мы ведь с ним не расходились, просто на него вдруг накатила эта дурь.

Милая несусветность последней фразы заставила Фаррелла захихикать против собственной воли, и Джулия рассмеялась тоже, покачав головой и на мгновение прикрыв ладошкой рот, как научила ее когда-то бабушка.

– Я так и не выяснилачто я к нему чувствовала, – сказала она, – мне нужно разобраться в этом, потому что я терпеть не могу, когда остаются висеть концы. И с тобой у нас еще много чего впереди, потому что наши замечательные отношения только из свободных концов и состоят, и еще потому, что мы с тобой видели такие вещи, в которые никто другой никогда не поверит. Так что нам следует вести себя осторожно и стараться не потерять друг друга, что бы ни случилось. Ты понимаешь, о чем я говорю, Джо?

– Хотел бы я знать, почему все задают мне именно этот вопрос? – откликнулся Фаррелл. – Слушай, Джевел, со дня нашего знакомства ты ни разу не притормаживала, дожидаясь, когда я что-либо пойму. И лучше не начинай, а то я решу, что ты стареешь. Просто побереги себя и звони мне, если тебе что-то понадобится. Включая рецепты. Да, и съешь, наконец, эти чертовы устрицы, столько из-за них шуму было.

Джулия тихо сказала:

– А я и старею.

Когда он уже выходил из ее дома, она придержала его в дверях, глядя на него с выражением странного, словно голодного призыва.

– Джо, я не собираюсь тебя уговаривать не ходить на Турнир Святого Кита и все-таки будь осторожен. Кроф Грант погиб, Мика искалечен, я не хочу больше терять людей, которые мне дороги. Я, наверное, и вправду старею и дурнею, мне кажется, что мои чувства скудеют одно за другим. Ты на свой скромный манер человек, такой же кошмарный, как Эйффи, но мне не хочется, чтобы с тобой случилось что-то плохое, никогда.

На миг она положила голову ему на плечо, потом отступила в дом и захлопнула дверь.

Последние десять дней перед Турниром Фарреллу стало казаться, что Лига Архаических Развлечений куда-то исчезла. Не было больше ни учебных занятий, ни празднеств или танцев, ни дружеских вечеров, на которых звучали предания и старинная музыка. На улицах Фаррелл замечал только женщин Лиги да и тех почти исключительно в двух-трех специализированных мануфактурных магазинах. Лорды их сидели по домам, начищая оружие и доспехи, с угрюмым усердием сражаясь на задних дворах с размалеванными чучелами или в спешке организуя таинственные консультации с Джоном Эрне, с глазу на глаз. Репетируя с «Василиском», Фаррелл обнаружил, что музыканты ставят двадцать к одному против того, что Богемонд сохранит корону, причем Бенедиктус де Грифон и Рауль Каркассонский почитались равными фаворитами со ставками три к одному, а особо рисковые игроки ставят против Гарта де Монфокон, шансы которого оценивались в десять к одному. При этом каждый раз оговаривалось, что все пари будут считаться недействительными, если на поле выйдет Эгиль Эйвиндссон.

– Тут поневоле увлечешься, хотя бы из денежных соображений, – сказал Фаррелл Хамиду и Ловите Берд. Они смотрели немые фильмы, а по пути домой остановились, чтобы полакомиться мороженным. – Да и люди все сплошь знакомые. Я поставил на Симона Дальнестранника, шесть с половиной против одного.

– Во всяком случае, шансов, что тебя надуют, здесь практически нет, – заметил Хамид. – Именно на этом турнире.

Фаррелл недоуменно поднял брови.

– А, так вам не сказали? На Турнире Святого Кита все решает случай – кто с кем будет сражаться, заранее не оговаривается, проигравшему в одном поединке разрешается биться в другом. При этом любой вправе вызвать любого, а отвергнуть вызов почти невозможно.

– Милое дело, – сказал Фаррелл. – Выходит, какой-нибудь деревенский барон может на денек раззадориться, и букмекеру останется только выброситься в окошко? Сколько я понимаю, именно таким образом Богемонд и победил в прошлом году?

Ловита покачала головой, попутно преобразуя в небольшой, но полный губительного соблазна балетный номер заурядное слизывание мороженного с верхней губы.

– В тот раз девочка изобиделась на папу – то ли он ее погулять не отпустил, то ли еще чем не потрафил, но только она сделала так, что к Богемонду никто и подступиться не смог. Я была там. Каждый, кто собирался сразиться с Богемондом, либо заболевал, либо с ним приключалось какое-либо несчастье. Фредерик и старина Гарт даже притронутся к нему не смогли, их мечи попросту выскальзывали из рук и взлетали в воздух. Я там была и все это видела.

Хамид покивал, подтверждая.

– С того дня она и стала только Эйффи и никем иным.

В эту пору стискивавшая дом Зии чуждая сила иногда ослабевала на долгие промежутки, но ни разу не исчезла совсем. Фаррелл только дивился, насколько быстро ему удалось приладиться к перемене давления, хотя каждый раз, входя с улицы в дверь, он ощущал себя ныряющим глубоко в море, да и сердце у него, пока он оставался в доме, постоянно покалывало. И тем не менее, очень скоро такие ощущения стали восприниматься им как еще одна из особенностей этого невероятного дома, вроде непоседливых окон или комнаты, в которой Зия ожидала, когда к ней придет ее сын, и до которой нужно было черт знает сколько топать по лестницам. Каждый раз после временного послабления чуждая хватка восстанавливалась со злобной внезапностью, от которой звенели стены и, постанывая, притирались друг к другу кирпичи камина, а Брисеида немедленно убиралась на задний двор. И в доме устанавливался отчетливый запах сухой грозы и чуть приметный – гниющих плодов.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});