Второй раздел Доклада ( Стратегия 2 ) называется « Дебюрократизация ». Смысл этого слова-амебы раскрывается так:
– « Главная идея данной стратегии состоит в минимизации государственного регуляторного вмешательства в экономику. Государство должно сосредоточиться на создании условий наибольшего благоприятствования для развития предпринимательства и гражданской инициативы… Стратегия основывается на « презумпции добросовестности »: развитие бизнеса и создание условий для добросовестных предпринимателей важнее возможных рисков, связанных с недобросовестным поведением.
Стратегия предполагает переход от преимущественно государственного к преимущественно частному инфорсменту законодательства. В среднесрочной перспективе акцент на гражданские взаимоотношения вместо административных повысит ответственность граждан и бизнеса за собственное поведение, снизит патерналистские ожидания в обществе… Существенным риском стратегии является возможность ухода от ответственности недобросовестных участников рынка. Однако, скорее всего, рост числа нарушений интересов контрагентов, причинения вреда будет носить временный характер » [180].
Итак, все стратегия развития России, только-только начавшей залечивать раны «лихих 90-х», будет состоять из минимизации государственного регулирования и основана на презумпции добросовестности бизнеса. Глазам не веришь, читая это.
В разных формах напоминается, как припев: «Необходимо резкое сокращение функций госорганов по контролю бизнеса». И это – после опыта 90-х годов, после урока Саяно-Шушенской ГЭС, которую бизнес взорвал, как только были сокращены «функции гостехнадзора по контролю бизнеса»!
Авторы Доклада требуют изменить даже Уголовный кодекс и исключить из хозяйственного права само понятие организованной преступности:
– « Действующий Уголовный кодекс; фактически отражающий еще « советские » подходы к свободной экономической деятельности, обладает системными недостатками… Необходимо пересмотреть подходы к использованию понятия « организованная преступная группа » применительно к экономическим преступлениям ».
И это – именно стратегическая линия! Целеполагание этих лоббистских экспертных структур – превращение теневой и криминализованной экономики в экономику криминальную. Это – реальная и чрезвычайная угроза России.
Сегодня правительству России надо было бы принять болезненное решение – явно признать доктрину реформы 90-х годов ошибочной, закрыть эту страницу истории и начать создание принципиально иной философской и научной базы для выработки экономической политики на среднесрочный и долгосрочный период. Косметический ремонт доктрины и недомолвки были и прежде неадекватны состоянию России, а нынешнее обострение кризисы сделало их неприемлемыми.
Глава 14 СНИЖЕНИЕ КАЧЕСТВА УПРАВЛЕНИЯ
Страна – как самолет, а власть и управление – его экипаж. От его квалификации, здоровья и совести зависит жизнь страны.
Что входит в квалификацию политика и управленца? Знания и умения. Можно составить карту знаний и умений, которые требуются для принятия и реализации тех решений, что лягут на плечи государственного деятеля конкретного ранга – хоть президента, хоть могильщика. Конечно, важен еще и талант, он придает блеск решениям и делам, но основные провалы и бедствия происходят по причинам примитивного незнания и неумения.
Подробного анализа структуры необходимых знаний и умений мы здесь давать не будем, ответим лишь особые провалы. Как ни странно, нас в школе и вузе не учили такому структурному анализу, и наше невежество в этом деле нам дорого обходится. Опять же, тяжелейшие ошибки наши деятели совершают не потому, что получили не пятерку, а четверку, скажем по предмету методология целеполагания, а потому, что вообще не слышали о такой своей служебной функции и наличии такой дисциплины – это незнание порождает и неумение. А еще чаще, что-то слышали, но обрывочно, и пропустили несколько главных разделов – и не знают о них ничего. Иными словами, главные ошибки происходят не от недостатка знания по конкретному вопросу, а от полного незнания о существовании самого этого вопроса. Причина главных ошибок – структурные провалы в системе знания.
Можно уточнить, что следующий уровень почти столь же важных ошибок предопределяется незнанием (а вследствие этого и неумением) основ функционального анализа. Например, почти все политики знают, что существует наука – штука такая большая и сложная, что для нее даже существует министерство, а иногда даже говорят «научная политика». Но зачем эта самая наука нужна, каковы ее функции – об этом мало кто из политиков задумывается. А если задумается, да еще начнет говорить, то наговорит такой чудовищной чепухи, то лучше бы сразу купить ему виллу на Мальдивах и билет в один конец. Иногда даже кажется, что великую советскую науку погубили без всякого злого умысла. Просто следовали своим представлениям об этой штуке.
В общем, судя по опыту двадцати лет, уровень знаний наших политиков я бы оценил как неудовлетворительный. А главное, никто им не может предложить курс ликбеза. Очень многих важных вещей не знают и даже не слыхали. Иной раз подумаешь, а не инопланетяне ли это?
Другая принципиальная линия в их квалификации – это пропасть между знанием и совестью. Ведь политик, который пользуется только интеллектом (интеллектуал), то это, с точки зрения его служебного соответствия, инвалид. Причем негодный к службе. Для службы ему необходим не интеллект, а разум, то есть, взаимодействие ума (интеллекта) с совестью (нравственными ценностями). Об этом им, похоже, тоже в школе не говорили. Вообще, это в нашей «элите» вещь малоизвестная.
Помнится, журналист-международник А. Бовин, бывший помощником Генерального секретаря ЦК КПСС, в книге-манифесте «Иного не дано» (1988) высказал, как комплимент перестройке, распространенную в то время мысль: «Бесспорны некоторые методологические характеристики нового политического мышления, которые с очевидностью выявляют его тождественность с научным мышлением».
Но для мышления государственного деятеля « тождественность с научным мышлением» звучит как страшное обвинение. Научное мышление автономно по отношению к этическим ценностям, оно ищет истину, ответ на вопрос «что есть в действительности?», и не способно ответить на вопрос «как должно быть?». Напротив, мышление политика должно быть неразрывно связано с проблемой выбора между добром и злом. Он, в отличие от ученого-естественника, исходит из знания о человеке и чисто человеческих проблемах. Это такой объект, к которому нельзя подходить, отбросив этические ценности.
Однако этический нигилизм, презрение к ограничениям, «записанным» на языке нравственных ценностей, был сознательной установкой реформаторов. Это принципиальный дефект той когнитивной структуры, на основе которой разрабатывалась доктрина реформ. Много слез нашему населению это стоило.
Н.П. Шмелев писал: «Мы обязаны внедрить во все сферы общественной жизни понимание того, что все, что экономически неэффективно, – безнравственно и, наоборот, что эффективно – то нравственно».
Тут ни совести, ни знания. Ибо мечтали устроить в России капитализм, а его основоположники, философы либерализма, предупреждали: «совесть – выше выгоды!». Или то, что безнравственно – неэффективно. Потому-то они и смогли довольно быстро усмирить «дикий капитализм» (хотя много там отморозков, и в их нравственности не все нам по душе). Но у нас-то власть, следуя подобным декларациям Шмелева, устроила криминальный порядок, который вообще ушел вбок и от капитализма, и от всякого строя. Как назвать общественную формацию, в которой дискотеки горят, как «Хромая лошадь»?
Но не будем удаляться от темы, которую, конечно, сможем осветить очень кратко. Каждый сможет сам многое добавить из своего опыта.
В общем, будем считать, что за годы реформы всем стало ясно, что рынок и его экономическая свобода не может заменить организующую роль государства. Более того, без государственного воздействия рынок становится саморазрушающейся системой, да еще тащит с собой в преисподнюю мирное население. Этот вывод теоретически был сделан давно, не раз подтвержден на практике, в том числе в форме драматических хозяйственных катастроф, и пора нашим политикам его наконец принять, а многим зарубить и на носу. Так что надо чиновникам осваивать минимум знаний и умений, чтобы действовать в рыночной экономике, не позволяя ее переползать в те сферы общества, куда не следует.