— Что мы будем делать, Ли?
— Я не знаю, Итан. Мне страшно.
— Чего ты хочешь?
— Тебя, — прошептала она.
— Так почему же это так трудно?
— Потому что «нас» не должно быть. Потому что все становится ошибкой, когда я с тобой.
— И эти чувства тоже ошибка? — я прижал ее покрепче.
— Нет, но мои чувства больше не имеют значения, — она вздохнула у меня на груди.
— Кто тебе это сказал?
— Никому и не надо было мне этого говорить, — я заглянул в ее глаза, они по-прежнему были золотыми.
— Ты не можешь идти к Великому Рубежу. Тебе придется вернуться.
— Я уже не могу остановиться. Я должна знать, чем все закончится.
Я играл с прядью ее кудрявых черных волос:
— Почему же ты не хочешь узнать, как все это закончится с нами?
Она улыбнулась и коснулась моего лица.
— Потому что я и так знаю, как все закончится с тобой.
- И как же?
- Вот так.
Она наклонилась и поцеловала меня, ее волосы дождем рассыпались возле моего лица. Я приподнял край одеяла, и она скользнула ко мне, в мои объятия. Я чувствовал жар от ее прикосновений, когда мы целовались. Мы катались по постели. То я был на ней, то она на мне. Жар разгорелся до такой степени, что я уже не мог дышать. Мне казалось, что моя кожа горит огнем, и когда я оторвался от ее губ, так оно и было.
Мы оба были в огне, окруженные языками пламени, взметавшимися выше, чем мы могли видеть, и кровать была совсем не кроватью, а каменной плитой. Вокруг нас все горело желтым пламенем огня Сарафины.
Лена закричала, прижимаясь ко мне. Я посмотрел вниз оттуда, где мы были — на вершине огромной пирамиды из расщепленных деревьев. На камне, на котором мы лежали, был высечен странный символ, что-то вроде символа Темных Магов.
— Лена, проснись! Это не ты. Ты не убивала Мэйкона. Ты не станешь Темной. Это всё Книга. Амма все мне рассказала.
Погребальный костер был для нас, не для Сарафины. Я слышал ее смех — или это была Лена? Я уже не чувствовал разницы.
— Ли, послушай меня! Тебе не надо этого делать…
Лена кричала. Она просто не могла остановиться.
К тому времени, как я проснулся, пламя поглотило нас целиком.
— Итан? Просыпайся. Мы должны идти.
Я сел, тяжело дыша и обливаясь потом. Вытянул перед собой руки и не увидел ничего — ни пламени, и даже ни царапины. Это был просто кошмар. Я огляделся. Лив и Линк уже встали. Я потер лицо. Мое сердце все еще колотилось, как если бы сон был реальностью, и я чуть не умер. Чей это был сон, мой или Лены? Неужели именно так и должно все закончиться для нас? Огнем и смертью, как того хотела бы Сарафина.
Ридли сидела на камне, посасывая леденец, что смотрелось довольно патетично. За эту ночь она, видимо, перешла из стадии шока в стадию отрицания. Она вела себя так, как будто ничего не произошло. Никто не знал, что сказать. Она была как один из тех ветеранов войны, страдающих от посттравматического синдрома, которые приходят домой и думают, что они все еще на поле боя.
Она уставилась на Линка, откинув волосы и глядя на него выжидающе:
— Почему бы тебе не подойти сюда, Горячий Парень?
Линк дохромал до моего рюкзака и вытащил бутылку воды:
- Я — пас.
Ридли сдвинула солнечные очки на макушку и уставилась на него еще пристальнее, что окончательно дало нам понять, что ее силы исчезли. В свете дня, глаза Ридли были такими же синими, как и у Лив.
— Я сказала, иди сюда, — Ридли задрала и без того короткую юбку до самого бедра, покрытого синяками. Мне стало жаль ее. Она больше не была Сиреной, она стала обычной девушкой.
— Зачем? — Линк не клюнул.
Язык Ридли уже был ярко-красным, когда она последний раз лизнула леденец:
— Разве ты не хочешь поцеловать меня?
На секунду я подумал, что Линк подыграет ей, но это лишь отсрочило бы неизбежное.
— Нет, спасибо, — он отвернулся, и было очевидно, что он чувствовал себя виноватым.
Губы Ридли задрожали.
— Может быть, это временно, и мои силы вернутся, — она пыталась убедить себя больше, чем кто-либо.
Кто-то должен был сказать ей. Чем раньше она осознает реальность, тем скорее сможет двигаться дальше. Если сможет.
— Я думаю, что они действительно исчезли, Ридли.
Она резко обернулась на меня, ее голос дрожал:
— Ты этого не знаешь. То, что ты встречался с Магом, не означает, что ты в этом что-нибудь понимаешь.
— Я знаю, что у Темных Магов желтые глаза.
Я услышал, как вздох застрял у нее в горле. Она схватилась за край своей грязной майки и задрала его вверх. Ее кожа была гладкой и все еще золотистой, но татуировки, окружавшей ее пупок, не было. Она провела руками по животу, а затем рухнула на колени.
— Это правда. Она действительно забрала мои силы, — Ридли разжала пальцы, позволяя леденцу упасть в грязь. Она не издавала ни звука, но слезы бежали по ее лицу двумя серебристыми дорожками.
Линк подошел и протянул руку, чтобы помочь ей подняться:
— Это неправда. Ты все еще достаточно плохая. Я имею в виду, горячая. Для смертной.
Ридли в истерике вскочила на ноги:
— Ты думаешь, это смешно? Ты думаешь, потерять свои силы то же самое, что проиграть одну из твоих тупых баскетбольных игр? Они — это я, идиот! Без них я — ничто, — ее щеки прочертили черные разводы потекшей туши.
Она дрожала.
Линк поднял с земли ее леденец. Открыл бутылку воды и облил его.
— Немного времени, Рид. Ты разовьешь свою собственную притягательность. Вот увидишь, — он протянул ей леденец.
Ридли отстраненно посмотрела на него. А затем, не глядя, отшвырнула леденец так далеко, как могла.
Глава тридцать первая
Двадцатое июня. Связующее звено
Я почти не спал. Рука Линка была распухшей и фиолетовой. Никто из нас не был в форме, чтобы пробираться через слякотный лес, но выбора у нас не было.
- Как вы, ребята? Нам нужно идти.
Линк дотронулся до руки и поморщился:
— Бывало и лучше. В любой другой день моей жизни, по-моему.
Ссадина на лице Лив уже начинала затягиваться:
— А у меня бывало и хуже, но это длинная история, которая включает стадион Уэмбли, неудачное путешествие по подземке и слишком много шашлыков.
Я поднял свой рюкзак, покрытый грязью:
— Где Люсиль?
Линк оглянулся:
— Кто знает? Эта кошка вечно исчезает. Теперь я знаю, почему твои тетушки держали ее на привязи.