рычагом давления на него. А они могут, для них все средства хороши. Аркадий Николаевич на секунду обернулся и вновь, не говоря ни слова, уставился в окно. Далекая от мужниных проблем женщина и не думала скрывать удивления от замеченных ею оборонных приготовлений. Удивление носило тревожный оттенок, что выразилось в утрированной ласковости обращения.
— Что случилось, Аркашенька? Почему они все в бронежилетах? Почему их так много? — спросила она, нежно прижавшись к спине мужчины.
Новый приступ зубной боли вынудил Заседина скривиться и протяжно застонать. Десна запульсировала с такой силой, будто в ней заработала микроскопическая кузня. Но молот там был — вполне макро! Его стук разнесся по всей голове, отдался по шее вниз, к ключице, и показалось, что за щекой растекся расплавленный металл. Остро захотелось долбануться лбом в стену.
— Тебе плохо?
— У-у, да! Зуб проклятый! — не сумев удержать одинокую слезу, жалобно пробормотал он.
— Так давай вызовем дантиста.
— Сюда?!
— Да.
— О-о! А я и не подумал! Позвони, пожалуйста!
Аркадия Николаевича огорошила простота, с которой можно решить столь насущную проблему. Ему самому почему-то не пришла в голову элементарная мысль — вызвать врача на дом!
Это был показатель! Да, уж. Причем, весьма неважный. Страх и ощущение неопределенности пустили в нем настолько глубокие корни и загнали мысли в такую узкую колею, что на решение иных вопросов, даже связанных с ужасной болью, психических ресурсов не осталось. Да, так и совсем голову потерять недолго.
«Собственная безопасность — это важно, но значительно важнее избавиться от источника угрозы, от обоих источников, избавиться, как вот сейчас от этой пронизывающей боли», — размышлял Заседин полчаса спустя, полулежа в удобном стоматологическом кресле. После укола зуб понемногу отпускал. Вокруг него суетились два стерильных и донельзя корректных специалиста, прибывших на микроавтобусе с целым зубоврачебным кабинетом внутри.
«Но где их искать? Вот, это самый главный вопрос — где?!!»
* * *
Не позаботишься своевременно, нечего потом жалеть. Знал бы раньше, подстелил бы соломку… А ведь предполагал, не исключал такой вариант, что придется когда-то прятаться… в далеком, расплывчатом будущем. И вот — как палкой по голове — будущее уже пришло.
Мызин напряженно соображал, куда же ему отвезти вырученных пленников, да и самому где отсидеться, пока в голову не придет какая-нибудь здравая идея. Но ничего умнее, чем остановиться пока у тещи, придумать он не смог.
— На следующем повороте сверни направо, — скомандовал он таксисту.
Остановив машину у проезда на давно замороженную стройку, Юрий завел своих невольных попутчиков в тень шестиэтажного железобетонного скелета.
— У нас мало времени, — сказал он. — Я могу вас отпустить прямо сейчас. Но могу предложить сотрудничество. Что выберете?
— Какое сотрудничество? Против кого? — спросил Мурад.
— Хм. Скажем, против Заседина.
Гридин и Сафаров переглянулись.
— С чего это он? — пробурчал Ленька.
— Холодно, — неожиданно ответил ему Сафаров и поежился.
Он как был в футболке, когда на него навалились замаскированные под старшее поколение боевики Портнова, так в ней и оставался. Гридина же захватили в свитере.
— Против Заседина мы, вообще-то, согласны, — продолжил он.
— Хорошо, пойдемте со мной. И я сейчас расстегну вас, но имейте в виду, если что — стреляю без предупреждения.
* * *
На кухне было тепло. Особенно это радовало изрядно продрогшего Мурада. Его объемистые плечи укрывал верблюжий плед. Он блаженно щурил глаза и со знанием дела уплетал вторую миску пельменей. Под ногами у него крутились два кота, не теряющих надежду на то, что полагающаяся им доля со стола все-таки перепадет. Но пока хвостатым не везло.
Тарелки перед Мызиным и Ленькой Гридиным были пусты, они успели перейти к чаю. Видя глубокую заинтересованность «гостей» в хлебе насущном, Юрий решил немного отложить разговор. Наконец, Сафаров отставил посуду, сладко вздохнул и, не сумев сдержать довольной улыбки, сказал:
— Спасибо тебе, кто бы ты ни был, — друг или враг. Главное, ты понимаешь — беседовать на голодный желудок это все равно, что ждать большого урожая в засуху. Спасибо. А теперь можно и поговорить.
— А сам ты что думаешь?
— О чем?
— Друг я или враг?
— Я думаю, сейчас ты это нам скажешь.
— Хорошо. Я вас освободил, хотя мог бы оставить там. Накормил, хотя мог бы и застрелить. Не собираюсь отдавать вас ни Портнову, ни Заседину. Этого мало?
— А что тебе от нас нужно?
— Если Портнов не прикончил вас, а посадил, значит, вы ему нужны. Я хочу знать — зачем?
— Не говори, Мурад, — вмешался Ленька.
— Ну, почему? Конечно, пледа и пельменей в обмен на нашу информацию маловато будет…
— Что-то добавить?
— Горячую ванну бы не мешало и, вообще, побольше ясности.
— Вас интересуют мои сегодняшние отношения с вышеназванными людьми? — раздраженно спросил Мызин. — Заседин хочет меня убить. Где находится Портнов, я не знаю. Но догадываюсь, почему вы оказались у него. К вам каким-то образом попали документы, украденные из «Свечи».
— Интересно…
— А интересного тут нет. Если бы ему от вас ничего не было нужно — вы бы уже были покойниками. Мой друг Никита Петрович большой любитель выпускать, как говорится, души на волю. Короче, ситуация такая — я начинаю свою войну с Засединым. Эти бумаги в ней оказались бы нелишними.
— Допустим, что документы у нас. И дальше — мы тебе их отдали. А ты отнесешь их шефу, а?
— Я же говорю — он хотел меня убить.
— Говоришь.
— Доказательства? Какие у меня могут быть доказательства? Дырка в голове?
— Предлагаешь верить на слово? А не может быть, скажем, что вы со своим большим другом Никитой играете в доброго и злого следователя?
— Значит, не договоримся?
— Думаю — нет.
— Ну, что ж, из подвала я вас вытащил. А ванну примешь в другом месте. Идите.
— Мы — свободны?!
— А на какой черт вы мне нужны? Валите отсюда, господа, и без вас проблем хватает.
Мызин встал из-за стола и указал на дверь. Лицо его было хмурым. Гридин вышел первым.
— Слушай, там холодно, — после небольшой заминки проговорил Мурад. — Ты мне плед не оставишь?
— А шубы норковой тебе не подарить?
— Нет, шубы мне не надо. До свидания.
* * *
Погоду, конечно, жаркой назвать было трудно. Но — потеплело. Висело солнце над крышами домов, редкие облака напоминали замершие клубы разреженного белесого дыма, а