и села, одеяло упало с ее плеч. Все было расплывчатым. Она потерла затуманенные глаза и посмотрела на часы на каминной полке. Было уже далеко за полночь.
— Я пытаюсь уснуть.
Стефано был на полпути в комнату, держа в руках бутылку и стакан, все еще одетый так же, как и во время ужина. Сейчас он казался еще красивее. Его черные волосы, блестящие и взъерошенные. Скулы покрыла модная щетина.
Он уставился на кровать, которую Люси сделала для себя, как будто она совершила какое-то личное оскорбление его мебели. Что она, скорее всего, и сделала, поскольку разобрала его диван.
— Я не могла спать в спальне, поэтому решила прийти сюда.
Стефано закрыл дверь и опустился в кресло. Откупорив бутылку, он налил щедрую порцию прозрачной жидкости в стакан и сделал глоток.
Люси поплотнее закуталась в одеяло.
— Что ты делаешь так поздно?
— Работаю.
Он сделал еще один большой глоток из своего стакана и уставился на огонь.
— Что такого важного, что тебе приходится работать после полуночи?
— Специальный проект.
Его глаза сверкали, как обсидиан, в золотистом свете комнаты, сверля ее. Она пошевелилась под пристальным оценивающим взглядом. Все в нем, казалось, замерло, как в хищнике, наблюдающем за своей добычей.
— Я пытаюсь найти потерянные сокровища страны.
Люси нервно сглотнула и положила руку на скрипичный футляр под одеялом, притягивая его ближе к себе. Теперь она могла бы упомянуть Страдивари — это было почти идеальное начало. Вот только она не знала этого человека и не знала, как он отреагирует…
— Какого рода сокровища?
Люси затаила дыхание, ожидая его ответа.
Его рука вцепилась в подлокотник кресла, пальцы вмяли ткань.
— Несколько драгоценных камней из королевской коллекции.
Ее плечи опустились. Драгоценности — не потерянный Страдивари.
— Почему ты не обратишься в полицию?
Стефано выглядел усталым.
— Некоторые обязанности лежат только на мне, — сказал он.
Эти слова звучали так, словно несли в себе ожидания целого народа. Он смотрел в какую-то невидимую даль, словно представляя себе будущее, которое могло быть там.
— Как продвигаются твои поиски?
— Я надеюсь, удачно, — ответил он.
Стефано налил еще стакан, явно намереваясь заглушить невысказанную печаль. Сердцебиение Люси участилось.
Она обхватила колени руками.
— Что ты пьешь?
— Граппу по рецепту Бруно. — Он поднял стакан с прозрачной блестящей жидкостью. — Хочешь немного?
— Она крепкая?
Стефано фыркнул, выражение его лица было задумчивым и мрачным.
— Это может помочь человеку забыть все грехи.
Ее желудок скрутило, как это всегда бывало, когда мама уезжала на концерт и ей приходилось оставаться наедине с отцом. Раньше он любил выпить за ужином. Потом это превратилось в выпивку после обеда, потом за обедом, а потом по утрам перед завтраком…
— А ты не мог бы… не пить? — прошептала Люси.
Воспоминания нахлынули на нее с новой силой. Воспоминания о том, как она оставалась в своей спальне, пока отец разглагольствовал о необходимости «нянчиться». Как будто он не был ее отцом, который должен быть счастлив заботиться о своем единственном ребенке.
— Ты осуждаешь меня, Люси?
— Мы с тобой одни в твоем доме, а ты выглядишь так, будто хочешь напиться.
Люси прикусила нижнюю губу, почти жалея, что не промолчала. Но, конечно, он понимал, почему эта ситуация может ее беспокоить? Конечно, он, вероятно, никогда в жизни ни о чем не беспокоился…
Поколебавшись, Стефано поставил стакан на столик, склонил голову набок и прищурился.
— У тебя был опыт в этом?
Она пожала плечами.
— У кого была проблема? Этот человек когда-нибудь причинял тебе боль?
Голос Стефано был низким и холодным. Возможно, в каком-то смысле это и успокаивало, но в нем чувствовались стальные нотки, наводившие на мысль, что он хочет взять на себя роль ангела-мстителя за нее. Его холодная уверенность растаяла.
— Мой отец любил выпить. Он никогда не прикасался ко мне, но…
Все это время Люси винила в своих неудачах кого-то другого. Деловые предприятия шли наперекосяк. Ставки проиграны. В детстве она этого не понимала. Став взрослой, поняла, что ее отцу трудно брать на себя ответственность за свои поступки и за свою жизнь. Она ожидала, что все будет передано ему. Даже скрипка.
— Слова и поступки могут ранить сильнее, чем кулаки, — сказал Стефано.
Люси задавалась вопросом, что могло причинить ему боль. У него было все. Титул, власть, замок… И в тот же момент он казался очень далеким и отстраненным от мира.
Стефано оттолкнул бутылку двумя длинными изящными пальцами. Выражение его лица было серьезным и уверенным.
— Пока ты в моем доме, этого больше не повторится.
Она немного расслабилась.
— Здесь ты в безопасности, Люси. Тебе не надо меня бояться.
После нескольких месяцев непонимания, кому или чему верить, Люси позволила себе принять слова Стефано как правду.
Стефано был уверен, что если бы посмотрел в зеркало, то сейчас ему бы не понравилось свое отражение. Он заставил Люси волноваться, возможно, бояться. Ее глаза были широко раскрыты, тело напряжено. Что за человек это сделал?
Она странно пошевелилась под одеялом, словно прижимая к себе что-то. Стефано нахмурился.
— Что у тебя там?
— Моя скрипка.
Из всех ответов именно этого он не ожидал от нее.
— Я не первая скрипачка, которая спала со своей скрипкой, и не последняя.
— Почему?
— Этому инструменту триста лет, и, если он станет слишком холодным и сухим, дерево может треснуть.
Теперь до него дошло, почему она здесь, в этой комнате с большим камином. Он почувствовал тошнотворное ощущение еще одного слоя вины, присоединившегося к остальным.
— Тебе холодно. Я заморозил тебя. Люси, ты должна была позвонить мне. Я бы нашел тебе побольше одеял.
— Я думала, ты спишь. Во всяком случае, я не думаю, что больше одеял сработает. Это спальня. Камин крошечный, и огонь в нем погас. Обо мне не беспокойся — здесь удобно.
— Займи мою комнату. Там есть камин побольше.
— Я… я не могу. Куда ты пойдешь?
Стефано посмотрел на длинную кушетку, на которой спал много ночей. В своей спальне, где спали все графы Варно, он задыхался под тяжестью своей истории. Как он все разрушил. Вот почему он забрался в эту комнату с одеялом, камином и бутылкой алкоголя — чтобы заглушить самобичевание.
— Я редко сплю больше нескольких часов зараз. Пойдем.
Он встал, когда Люси в пальто поднялась с пола. Потом заметил ее ноги.
— Это… носки с единорогами?
Ее щеки порозовели. Люси раздраженно выдохнула.
— Ты действительно видишь меня не в лучшем виде. Я планировала официальный визит.
Люси улыбнулась. Эта улыбка была полна невинной радости, никакой наигранности. Он не должен забывать, что