Асварт и Джаиса переглянулись, словно я сказала что-то, что они поняли по-своему.
-Иловирис всем рассказала, что ты виделась с директором Келлфером ночью, - криво улыбнулась Джаиса. – Она следила за вами издалека, когда уходила.
-И что? – подняла я подбородок, хотя под ложечкой неприятно засосало. Элька тоже слышала об этом? Все шепчутся за моей спиной? – Он пришел посмотреть, как работает сфера. Я проводила его.
-Ну да, - с выразительным звоном поставила на стол сахарницу Джаиса. – Так она и сказала.
-С каких пор общаться с тем, кому Теа приказала помогать, неправильно?
-Иловирис говорит, выглядело так, будто вы знакомы.
-Мы не знакомы, - отрезала я, вставая. – Спасибо за доверие. Да что с вами! Когда это я давала повод усомниться в моей верности Обители? А Иловирис только вчера голосовала против нас. Вы что, слепые?
-Вас видела не только Иловирис, - буркнул Асварт. – Слушай, это все твое дело. Но если ты против нас с Теа…
-Я всегда за вас! – возмутилась я. – Вы… поверить не могу. Аппетита у меня больше нет. Хорошего ужина.
-Я просто хотела тебя предупредить, - бросила мне вслед Джаиса. – Я не считаю тебя предательницей!
*** "Это ты"
Я устроилась в кресле из ивового прута, с моим любимым видом на ночной сад. Под пение соловьев я размышляла уже даже не о Теа и не о схожести историй безумия, не о Хранителе Ключей – а о том, как за один день поменялось все, что я привыкла считать непреложным, – и как невероятны были эти изменения. Как могли люди, знавшие меня двенадцать лет, вот так просто поддаться общему настроению? Они же, счастливо выгнавшие не согласных с Теа наставников, как могли так просто отречься от своих друзей?
И вдруг меня словно ледяной водой окатило: а я? Разве я, как бы сейчас ни скучала по всегда спокойному Циону и по рассудительной Уле, как бы ни осуждала остальных, разве не рада была, когда Теа выставила их прочь?
Я думала: Элька предала меня, не сказала, что обо мне ползут слухи. Но разве мы вчера возразили Теа?
На чем же строились наши отношения, если так легко дали трещину? Свет, всего за один день! Это вообще возможно?
-Ты искала меня.
Негромкий голос Келлфера заполнил собой ночь, вырывая меня из тягостных раздумий. Он стоял в десяти шагах от стола, черный провал в темноте, и ждал. Я не могла различить черт его лица, тени скрывали их от моих привыкших к темноте глаз.
-Вы собирались следить за занятиями, поэтому я пыталась найти вас там. Простите, если тем поставила в неудобное положение.
-У меня были более неотложные дела.
И Келлфер шагнул в свет висевшего над столом фонаря.
Когда я вновь увидела его, то вчерашнее чувство вернулось. Келлфер молча прошел передо мной, сел в плетеное кресло напротив и посмотрел в упор поверх сложенных под подбородком замком рук. Казалось, он о чем-то размышлял.
Я внезапно ощутила себя не просто голой – без кожи, словно Келлфер мог смотреть не на меня, а внутрь. Мне захотелось закрыться, замкнуться, избежать тяжести и притяжения этого взгляда. Но вместо этого я поерзала на прутовых узорах, устраиваясь удобнее, перебросила косу за спину и как могла смело посмотрела в ответ.
То, что я ощутила в глубине его глаз, меня обескуражило. Это не было холодом, скорее… надеждой?
-Я хотела с вами поговорить, - прочистила я горло. – Можно задать вам несколько вопросов? Я понимаю, что отвечать вы не обязаны. Но прошу вас ответить.
Келлфер молча поднял подбородок, а затем запустил пальцы себе за пазуху, сорвал что-то с обвивавшей шею под камзолом цепи и так же беззвучно положил предмет на стол между нами. Тот даже не звякнул, словно стол не был каменным. Когда Келлфер убрал большую ладонь, я похолодела: на столе переливался в свете фонаря тот самый маяк!
Я не поняла, как мне удалось узнать его: до того я запомнила лишь расширяющийся шар света, да и Келлфер в первую нашу встречу стоял от меня очень далеко. И все же это был поисковый артефакт, без сомнений. Странный круглый и одновременно плоский кулон, массивный, выглядящий как гнездо земляных и воздушных переплетений. Вот только в глубине клубка чего-то не хватало.
У меня пересохли губы. Знает. Он знает.
-Что это? – плохо сыграла неосведомленность я.
В ответ Келлфер не произнес ни слова. Вместо этого коснулся артефакта кончиком указательного пальца – и один из маленьких шипов, враставших в ветвеподобную оправу, окрасился кровью.
Тут же амулет ожил. Корявые, угловатые, унизанные длинными мягкими шипами белые и темно-бурые ветви задвигались, как могли бы скользить змеи, и все же форма оставалась прежней, несмотря на это движение. За полупрозрачной материей змеино-древесных тел вспыхнула белая искра, почему-то не осветившая ни ладонь Келлфера, ни стол, ни сам артефакт, словно одновременно и существовала, и не оставляла от своего существования следа. Искра вспыхнула ярче, и я поняла, что тянусь к ней.
Я хотела себя остановить. Попыталась сжать кулаки и убрать руки под стол, но не смогла так продержаться и двух секунд – рванулась к маяку в каком-то помутнении. Келлфер успел первым, и мои пальцы легли на тыльную сторону его ладони. Не помня себя, я попыталась отобрать амулет, процарапаться, потянуть его на себя.
-Иваса, - сорвалось с моих губ против моей воли.
Режущий заговор скользнул по пальцам Келлфера, не оставив на нем следа. Я потянула руки на себя, но проще было бы сдвинуть гору. Тогда я толкнула стол, все еще пытаясь прикоснуться, и он отлетел как пушинка – похоже, я воспользовалась магией.
-Отдайте, - с яростью прошипела я и тут же выдавила из себя: - Простите! Он мой!
Пальцы ныли от усилия. Я словно пыталась разодрать ногтями камень – на теплой коже Келлфера не оставалось ни малейшей царапины. В пылу борьбы я приблизилась к нему вплотную. Кажется, я шептала поджигающие, разрывающие, ломающие заговоры… Но невесомый, не оставляющий теней свет, льющийся сквозь пальцы мужчины, продолжал оставаться недоступным…
Вдруг Келлфер сжал кулак, и свечение померкло.
-Тебе нельзя его трогать. – Тихий голос совсем не был похож на тот, которым он отдавал приказы.
Словно вся кровь схлынула вниз. В глазах потемнело. Я оглушенно пялилась на его руки – и на свои чуть ли не искореженные от напряжения пальцы с поломанными ногтями поверх светлой кожи. Как во сне, я попыталась потянуть израненные кисти на себя, когда он поймал их в свои, и боль сменилась теплом.
Я продолжала смотреть на сцепленные руки – такой интимный, кажущийся нежным жест.
Мне конец.
-Прежде чем вы сделаете выводы, дайте мне объяснить. – Язык не слушался. – Мои родители…
Говоря, я медленно подняла глаза на мужчину – и тут же умолкла, только глаза расширились и рваный выдох осушил и так немые губы.
Он не хотел меня убить.
Он был белее мела, и в его глазах стояли слезы. Нескончаемо долгий момент я не понимала, что происходит, не дышала, не могла двинуться. Существовали только эти потрясающие, широко раскрытые зеленые глаза, кажущиеся за дрожащей влагой громадными.
И мое сердце, похоже, не билось, а затем ударило в ребра так, что я ощутила этот удар в горле, и снова, и снова.
В ветвях каштанов заорала какая-то ночная птица, и я вздрогнула.
-Вы что?.. – почти беззвучно вырвалось у меня, и тут же Келлфер оказался рядом.
Я не видела молниеносного движения, даже дуновения ветра не успела ощутить – только его крепкое, на грани с болью объятие, когда он обхватил мою спину обеими громадными руками, прижимая, почти душа. И снова то чувство, словно меня окатили кипятком и льдом одновременно, обожгло меня всю. Я не могла пошевелиться, только слышала его глубокое, рваное дыхание, как двигался с ним твердый пресс, в который я упиралась животом и грудью, и как мужчина продолжал притягивать меня к себе.
Я попыталась поднять голову, но и это мне не удалось: он прижимался своим лицом к моей макушке не менее крепко, чем всем остальным телом.