Читать интересную книгу Заговор в Насцензе (ЛП) - Брайсленд В.

Пастух, чьи овцы делили с ними дорогу следующим утром, сообщил им, что в деревушке Кетон неподалеку было самое необычное место поклонений. Он не ошибся, маленький храм там стоял перед парой деревьев, чьи стволы переплелись. За годы местные наполнили выемку между их кронами шишками в смоле, выложенными ровными рядами. Они создали этим стену, и даже Петро это потрясло, а Нарцисо и вовсе был в восторге.

В каждом посещенном месте они оставляли маленькие пожертвования — пару щепоток ароматных трав для бога и чистую воду для богини — и шли дальше. Они не тратили много времени на храм, но путь к каждому месту удлинял время их похода. Хотя было интересно. Они встретили не только пастуха, но и других путников. Пожилая пара из Кассафорте сама отправилась в паломничество к Насцензу, но по прямой. Женщина призналась Петро, пока они шли за телегой Нарцисо, что она и ее муж встретились на ритуале сорок лет назад и каждые десять лет отправлялись туда. Небольшая группа детей собирала полевые цветы для праздничных венков, они бежали рядом с телегой лигу, а потом священник прогнал их. На третий день они встретили несколько послушников Лены в сером, которые шли пешком в ту же сторону, что и они. Брат Нарцисо отказался от их предложения разделить хлеб и костер вечером, предпочел устроиться дальше от дороги и ближе к берегу Соргенте.

— Обычные, как грязь, — сказал он ночью, хлебая суп. — С такими никто из Тридцати не должен иметь дела. А Семерка — тем более.

— Точно, — Амадео был потрясен.

Священник кивнул.

— Я прав, казаррино? Думаю, да.

— Да, брат Нарцисо, — сказал Адрио без энтузиазма. Он жалобно посмотрел на Петро, показывая, что устал от внимания священника. Бесконечный поток медовых слов и лести стал ему неприятен, как если бы его кормили только хлебом и сушеной рыбой. Когда они готовились спать, он прорычал Петро. — «Мы не хотели бы с такими иметь дела».

— Не нравится быть мной? — Петро вдруг обрадовался.

— Нет, — ответил Адрио, пытаясь звучать высокомерно. — Тебе повезло, что я общаюсь с тобой. Так говорит брат Нарцисо. Теперь поспи.

— Это вряд ли, — прорычал Петро, готовя себя к еще одной ночи беспокойного сна от каждого странного звука.

— О, ладно тебе, — Адрио уже засыпал. — Ты же не думаешь, что кто-то последовал бы за нами сюда с плохими намерениями?

Петро так не думал… но он не привык к темноте леса. Любой мог оказаться вне кольца света от костра. От этого ему было не по себе.

В городе Эло они собирались посетить непримечательный деревенский храм из глиняных стен, соломенной крыши и крохотных окошек. Несколько старух стояли у той хижины, готовые встретить тех, кто пришел выразить уважение мертвым. Старушки были в черном, как и подобало в этот праздник, их ладони были обернуты вуалями. Самая согнутая подошла встретить их. В узловатых ладонях она держала несколько булавок, к которым прикрепили белую речную гальку. Каждая галька была выкрашена как лицо смерти. Это были символы Середины лета, традиционное напоминание о празднике. В Кассафорте маленькие черепки обычно делали из сахара или марципана, и они были даже смешными. Порой очень богатые получали эти символы как украшения из драгоценных камней и использовали их каждый год. Эти камешки выглядели мрачно.

Пилигримы ждали, пока старушка по очереди сжимала их пальцы и отдавала символы.

— Спасибо, синьора, — прошептал Петро, когда пришел его черед.

Они вошли в храм, старушки — за ними. Как и подозревал Петро, внутри ощущалось так, словно в одной из печей Диветри. Воздух был затхлым, пилигримы опустились для молитв, а Петро желал приберечь шарик гвоздики, чтобы защититься от запаха пота, чеснока и старой одежды. Может, даже Нарцисо ощутил жар, потому что его молитвы были удивительно быстрыми. Старухи не задавали вопросы, пока группа не встала, отряхиваясь. Женщины, приколовшие символы к платьям, приблизились к Нарцисо.

— Вы из города? — спросила она.

— Я и двое моих подопечных из инсулы Детей Муро, синьора, — сообщил ей Нарцисо, заметно отклонившись от запаха сельдерея из ее рта. — Казаррино из инсулы Кающихся Лены. Мы на пути в Нас…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Казаррино? — спросила другая.

— Среди вас казаррино? — вопрос зазвучал среди женщин, и они приблизились.

Нарцисо был рад. Он схватил Адрио за плечи, показывая его. Амадео, Элеттра и Петро были пыльными от пути по дороге, но Адрио ехал в телеге, его кожма осталась почти без грязи. Он стоял в свете, падающем из окошка, и казался чистым ангелом.

— Да, синьоры, я представляю вам своего протеже, Петро, казаррино Диветри. Его семья…

— Диветри? — спросила старшая. Ее морщинистое лицо озарила улыбка. — Этот мальчик — брат дочери стеклодува?

— Да, это он.

Старушки с воплями окружили Адрио и тянули его, и это напоминало стаю голодных ворон, опустившихся на поле зерна. Адрио пискнул и пропал в море черного, только одну руку было видно над толпой. Они трепали его волосы, щекотали под подбородком, хватали за руки, чтобы благословить его — все это время Адрио пытался отойти и дышать.

Настоящий Петро ухмылялся в стороне от толпы, зная, что этот случай мог убедить Адрио, что жизнь Диветри была довольно пугающей. Он знал, что старухи не навредят Адрио. Они просто были рады каждому знаменитому человеку, проходящему через их деревню раз на много лет. Адрио не знал этого. Брат Нарцисо тоже не был убежден. Он разрывался между желанием оттащить беспомощного самозванца от их рук и нежеланием выглядеть грубо.

— Синьоры! — умолял он у толпы, протирая потную голову платком. — Умоляю! Манеры!

Шум привлек жителей деревни. Вошел фермер с корзиной яблок, мужчина в грязных штанах и грязью на коже заглянул в окно и перекрыл свет. Две девушки с мукой на лицах прошли в храм, чтобы посмотреть, что происходило.

— Столько шума из-за казаррино? — фыркнула одна из них, не воодушевившись.

— О, ты ее послушай, — сказала другая. — Будто у нее каждый день за завтраком казаррино.

— У нее — возможно, — сказал юноша в съехавшей кепке, заглянувший в дверь, подмигнув второй девушке.

Первая отмахнулась от него.

— Я о том, что это просто казаррино. Не бог. Что в нем такого?

— Тише, дитя. Люди посчитают тебя лоялисткой, — сказала женщина с колесом сыра в руках. — Тише.

— И что такого, если посчитают?

Девушки увидели, что Петро смотрел на них. Они закрыли рты и вышли за дверь, их тут же заменили несколько других, пришедших на шум.

Происходящее возмутило Элеттру.

— И часто с ним такое? — спросила она, пока Нарцисо пытался вклиниться в толпу.

С Адрио такое не происходило. Петро ответил как можно честнее:

— Это часто происходит с казаррино Диветри, когда его узнают вне инсулы, — сообщил он.

Элеттра покачала головой.

— Безумие, — только и сказала она. Она и Петро прижались спинами к стене. — Ты точно радуешься, что это не ты. Я рада.

Амадео хотя бы постарался позвать стражей, стоящих снаружи. Однобровый и Леди с бородой прошли в храм и как-то, не навредив никому, не сломав старушкам кости, смогли вытащить Адрио из давки доброжелателей и вывести жителей деревни из храма. Но вокруг на шум собрались уже все жители маленькой Эло. Служанки и синьоры спешили ближе, сжимая метлы, миски с тестом или еще мокрые от купания. Мужчины старались держаться в стороне, а женщины толпились ближе, но все были заинтересованы. Стражи пробили путь для них, и Петро ощущал себя частью зверинца — слоном, на которого смотрели, пока он проходил мимо, или экзотической птицей, какую местные еще не видели.

— Нам позвать…? — услышал он вопрос Леди с бородой у его товарища поверх шума толпы. Он вытащил маленький цилиндр в красной бумаги с короткой палочкой на конце из кармана. Петро тут же узнал фейерверк, который оставлял черный след, взлетая, а потом вспыхивал красным светом. Сциллийская свеча. Ученикам позволяли запускать их во время фестивалей.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Однобровый повернул голову и посмотрел на толпу, словно кого-то выглядывал. Когда Петро посмотрел на людей, он не увидел ничего необычного.