— Если тебе удастся вернуть себе свое место, ты станешь одной из тех членов королевской семьи, кого называют "звездами милосердия", девочка, — проворчала она. — Не знай я тебя так близко, решила бы, что это ханжество или притворство. Твоя доброта граничит с мягкотелостью. Почаще говори себе, что ты идешь не на преступление, а всего лишь на маленькую хитрость. Зелье нужно, чтобы располагать к себе людей и заставлять их непредвзято тебя слушать. А дальше все сделает Правда. Она на твоей стороне.
Софии еще не приходилось слышать, чтобы названная мать говорила так строго. Да, все услышанное было истиной… формально, потому что совесть все равно продолжала бунтовать. Зелье, которое готовила колдунья Марда, работало как приворот, только не любовный. И предназначалось, чтобы чудом выжившая усилиями той же Марды принцесса могла беспрепятственно пробраться к новому королевскому двору, а потом избежать непредсказуемой реакции Кервелина с присными на нежданное воскрешение представительницы свергнутой династии.
Когда спасшие ее знахарки из Детей моря впервые заговорили о подобном способе вернуть утраченное положение, это показалось сказкой. Как просто — зелье симпатии, и спустя месяц весь двор на твоей стороне. Но зелье еще требовалось создать. Чем Марда и занялась, пока девочка с перерезанным горлом училась заново говорить и свыкалась со своей восстановленной душой.
Ведь как рассказала Даиз, когда сборщики лишайников нашли Софию в горах, она была мертва. И ей повезло, что этими сборщиками оказались не простые крестьяне или бедняки, а Дети моря, которым не хватало драгоценной субстанции для загрузки корабля.
Из лишайников изготавливали магические эликсиры по соседству, в Орталине, но там преобладали песчаные грунты, и сырье приходилось покупать. Ввозить орталинские эликсиры в Амоннин сурово воспрещалось — местные колдуны, точнее, Л'Аррадон, сохранивший силу, не допускал конкурентов своим вадритам. Торговля сырьем тоже не приветствовалась, но на нее закрывали глаза. Дети моря были независимым народом и единственными торговыми посредниками между континентами. А в Орталине выпускалось слишком много предметов роскоши и просто вещей, без которых многие не могли обойтись, чтобы эту торговлю прекращать.
Рейс тогда перенесли. Сборщицы лишайников сразу узнали в обескровленной и безжизненной девочке, лежащей на камнях, одну из принцесс павшей той ночью династии. Дети моря не участвовали в войнах на континенте, но никогда не проходили мимо раненых. А осмотрев ребенка, колдунья Марда заявила, что Софию еще можно спасти. Помог вадрит-талисман, который удерживал душу сутки после гибели тела. Уцепившись за эту ниточку, Марда вытащила принцессу с того света.
Но кем бы ни стала София для приемной матери и названных братьев и сестер, она все равно была для них немного чужой. Возможно, потому, что хорошо помнила свое прошлое. Хоть и не любила вспоминать.
Раскладывая по отделениям деревянной шкатулки жемчужины, проволоку, кусачки и крошечные серебряные застежки и заклепки, она подумала, что если бы Дети моря воспитывали ее с какой-нибудь амбициозной целью, то были бы разочарованы. Но вряд ли это было так. Даиз, Марда и множество названных родственников — здесь кровные узы ценились ниже дружественных — искренне желали Софии добра. А оно в их понимании заключалось в возврате к прежнему положению.
Вот только Кервелин и Л'Аррадон могут оказаться не по зубам какой-то морской колдунье и ее зелью…
Единственным, что привлекало Софию в этой затее, было желание увидеть мать. И поговорить с ней. Все знали, что королева Вистария вступила в брак с Кервелином спустя всего полгода после завоевания Ивстана.
Хотелось просто задать ей один-единственный вопрос и посмотреть в глаза.
А еще узнать, что произошло с сестрой. В памяти отложился момент, когда Эреол, колдун-союзник отца, забрал Элейн, а София, испугавшись, рванулась к матери. Где старшая сестра теперь? Может, Л'Аррадон добрался до убежища Эреола и убил ее? Сколько бы София ни просила приносить газет, когда кто-то из друзей отправлялся на континент с очередным торговым обозом, вестей об Элейн не было.
Она вышла из шатра и прыгнула в лодку Даиз. А ведь, пожалуй, причин отправиться в Кадмар с амбициозной и опасной затеей становилось все больше.
София обвела внимательным взглядом кристально-голубые волны, сияющие брызгами на солнце. Множество плотов и небольших лодок, дрейфующих или стремительно несущихся куда-то, расчерчивая волнистую поверхность пенными линиями. Миттог — сооружение из нескольких десятков, а может, и сотен кораблей, плотно составленных борт к борту и скрепленных крючьями. Отдельные крупные торговые корабли. И безоблачное небо, с которого сияло теплое летнее солнце. Здесь, над морем, не темно-оранжевое, а ближе к желтому, ясному и безмятежному.
Что ж, в конце концов, никто не запретит ей возвращаться сюда в гости.
А план был готов до мелочей.
— Ириз, кухарка, тебя уже ждет, но учти, она не знает, кто ты, — деловито говорила Даиз вполголоса, подавая Софии небольшую сумку. — Она будет принимать у Байна пряности, не перепутаешь, держись поближе к Байну. Иначе не получается. Да и кухня — идеальное место, чтобы начать. Добавляй зелье в еду, только осторожно. Через месяц, думаю, не останется никого, кто бы хоть раз не попробовал блюдо с приворотом. Но перед тем как открыться королеве, позаботься о том, чтобы она точно выпила зелье. Берегись дегустаторов, они исследуют все с кухни на случай ядов, их вадриты могут что-то обнаружить. И главное, маскируйся! Лицо пачкай мукой, волосы хорошенько прячь под косынку. Ты изменилась за десять лет, но кто-то может заподозрить в тебе погибшую принцессу. Байн будет привозить пряности каждые две недели, передавай письма!..
— Эй, Даиз, хорош разоряться! — раздался окрик с носа небольшого грузового корабля. Байну надоело ждать, пока названная мать Софии повторит все наставления. — Ничего с ней не случится, ты ее на кухню работать отправляешь, а не войском командовать!
Даиз махнула рукой и начала спускаться по веревочной лестнице к пришвартованной внизу у корабля лодчонке. София молча смотрела ей вслед. Дети моря не любили прощаться. Они даже не знали слов прощания.
Все происходящее — очередной рейс. Начиная от отплытия за товаром и заканчивая смертью. А рейс — это настолько обыденное явление, что не требует особенных ритуалов.
* * *
В обиходе это место называли просто и емко — Обрыв.
Обрыв был отвесной каменистой береговой линией, скалой, выраставшей из океана. У ее подножья плескалось море, и не было никакого мелководья — стена продолжалась и под водой. А наверху начинался континент. Когда-то в этой скале пытались прорубить ступени, но они постоянно осыпались, к тому же не приносили особой пользы. Поэтому и товары, и людей поднимали наверх с палуб и спускали к воде на специальных платформах при помощи подъемного механизма.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});