Читать интересную книгу Судьба такой - Михаил Буканов

Накладывало на советское общество определенный отпечаток и то, что слишком много народа прошло через лагеря и тюрьмы. Сначала это были проигравшие Гражданскую войну белые, затем криминал политического и уголовного характера. Потом победители в войне разделились на секты и начали сажать друг друга. Процесс нарастал. Прав был товарищ Сталин, заметивший, что по мере построения социализма, обостряется классовая борьба! Он умолчал, правда, обостряется эта самая борьба, в основном, со стороны государства и возглавлявшей его партии! Затем присоединение территорий, в зоны поехали новые граждане Союза. Hу, а там война, бывшие пленнные изменили статус и стали заключенными. Да еще разные беженцы времен Гражданской: казаки, власовцы, бандеровцы, националистическое подполье. Конца края нет! От сумы да от тюрьмы не зарекайся! Все это знали и верили в такое пророчество без всякого содрогания. Чисто русский фатализм типа – «Чему быть, того не миновать» – стал присущ практически всем народам СССР. Уже позднее, работая в средней школе, я видел как становятся криминалитетом ребята из очень обеспеченных семей, а уж из нищих почти 100%. Был путь, помогавший избежать неправильного развития событий. Как опер и как педагог использовал я его не раз, в том числе и в отношении собственного сына. Решение было простым и доступным всякому. Из школы рядом с домом, где он проходил как сын заместителя директора, я перевел его в школу, куда надо было ездить на автобусе около 30 минут, да еще с углубленным изучением немецкого языка! Это разом оторвало его от друзей по дому и школе. Общаться стало некогда. B новой школе был он «на новенького», статус незавидный. А после школы, еще с третьего класса, ходил он на тренировки по дзюдо, потом перешел в боксерскую секцию, куда вообще надо было опять-таки ездить! Тренировки длились часа 2—3, три раза в неделю в первый год. B дальнейшем по 5 раз в неделю. В выходные были соревнования, летом – спортлагерь, или обычный пионерский лагерь. Так что сочетание учебы и спорта привело к тому, что кроме еды и сна ни о чем более думать было некогда, да и не хотелось!

В 70—80e годы криминализации в огромной мере способствовало то, что имущественное расслоение в обществе стало значительным до неприличия. Одни имели возможность свободного выезда за рубеж, покупали продукты и товары в специальных местах, пользовались услугами, недоступными основной массе населения. Последние же все чаще и чаще не могли приобрести самого необходимого. Резко выделялись дети ответственных и полуответственных работников, дети деятелей из сферы услуг и торговли. Вокруг нашего отделения милиции были построены великолепные дома с квартирами по 207 кв. метров, в которых была даже комната для фотолаборатории! Жили в них партийные и советские деятели средней величины, например, Насреддинова, Председатель Совета национальностей Верховного Совета СССР. Но жили здесь и дети членов политбюро. Дочь Косыгина, сын Мазурова, сын Воронова и тому подобные детки. Были дети бывших генералов и маршалов, соратников Иосифа Виссарионовича. На территории отделения проживали крупные военачальники в ранге генералов армии, маршалов. Вот, кстати, история, связанная с маршалом войск связи Сизовым. Помню вызвал меня начальник уголовного розыска района, был я тогда старшим опером, и говорит: Mне тут позвонили и попросили в приватном порядке оказать посильную помощь маршалу войск связи, товарищу Сизову. Вот адресок, подскочи и прими меры, ты, говорит, сумеешь! Пришел я к маршалу пешочком, кто оперу машину выделит? Встретили меня приветливо, даже поздоровался маршал за руку. Был бы я «хохол», год бы эту руку не мыл! Затем извинился военачальник, сослался на занятость и убыл… Eго адьютант, майор, между прочим, предложил чаю, от которого я отказался, использовал проверочную фразу: Чай не водка, много не выпьешь! Предложена была и водка. Махнули мы по рюмахе, и майор объяснил, что у маршала есть дочка с маленьким ребенком. Замужем она за азербайджанским кретином, абсолютно не ценящим своего счастья, жену бьющим и от жены гуляющим. Муж этот, ища развлечений на стороне, как-то не учел, как сам маршал, так и члены его семьи находятся под обязательным наблюдением контрразведки. O его похождениях очень скоро стало известно маршалу, а, главное, маршала – жене! Простить амебе измену ее драгоценной дочери мама никак не могла. Азербайджанца пригласили на семейный совет и предложили быстрый развод и квартиру в военном поселке на Рублевском шоссе. Юноша всех послал и гордо ушел. Немая сцена! Мне предложено было, по-возможности, уладить этот вопрос, поскольку армейскую юрисдикцию над собой гордый сын Кавказа отвергал категорически и матерно! Пришлось побегать по Москве, но человечка этого я добыл! И с исключительной лаской и терпением объяснил ему возникшую ситуацию, кротко указал на возможные для него последствия и в доступной форме пояснил об имеющихся путях выхода из возможно ожидающей его проблемы. Что характерно, он понял всё враз, дал жене согласие на развод, отказался от предлагаемой жилплощади и убыл на Родину! От имени маршала майор поблагодарил меня за работу и спросил, не хочу ли я перейти на службу в армию? Я вежливо отказался, но спросил в свою очередь, что они собираются делать со стоявшим у двери детским манеже? Оказалось, должны были приехать солдаты и вынести его на помойку, поскольку внук маршала уже вырос. Я предложил купить его, поскольку мой сын только подрос до уровня нахождения в манеже. И жена маршала продала мне старую вещь за пять рублей, что по тем временам было неплохими деньгами. (бутылка коньяка – 4 рубля 12 копеек) Отблагодарила! Черт его знает, но мне все эти жены, дети и сами высокопоставленные персоны казались чем-то чужеродным. Жили они в своем замкнутом мире, презирали низы. Гордились своей принадлежностью к элите. Жена моя, работавшая в то время в издательстве «Радуга», как-то рассказала мне, что одна из сотрудниц – дочь директора Олимпийского комитета, распиналась о том, что вчера к ней внезапно пришли гости, а у нее как на грех в холодильнике были только омары, шампиньоны и клубника (была зима). То-то ей пришлось выкручиваться, готовя легкие закуски! Mы иногда не могли купить молока ребенку, еды себе, потому что в магазинах вечером было шаром покати, а днем мы работали! Вот и сын Мазурова, кажется Витя, с которым я был поверхностно знаком, как-то сообщил, отец дал ему 2700 рублей, что бы он мог на базе Управления по делам дипломатических миссий купить себе спортивный автомобиль, который и продемонстрировал! Наша новая «Волга» по сравнению с этой машиной была просто мусором, но и она стоила более 5000 рублей. А сколько в реале должен был стоить этот спортивный? Cам сынуля был лаборантом на кафедре МГУ, цена ему была 70 рублей в месяц. Помню я сына начальника тыла Красной армии времен войны генерала Хруничева. Любил он читать на английском Флеминга, которого горячо мне (читавшему в то время только по-русски и по- французски) рекомендовал. Разъезжал он на огромном черном «Форде»! Ездил кто-то и на «Оппель-адмирале» времен войны, причем, машина была великолепно ухожена! Столкнулся я как-то и с сыном Воронова, которого мы задержали за попытку изнасилования и хулиганство, однако, очень скоро он отбыл из отделения на машине «Скорая помощь», так как за ним на «Чайке» приехал папин помощник, объяснивший всю недопустимость нашего поведения! По морде, правда, Воронов младший получить успел!

В очень многих ситуациях сыскари были связаны по рукам и ногам. Садились те, кто был уж очень неосторожен, новички, да откровенные придурки. Могла привести в зону и неосторожность, неуместная болтливость, невезень. Mастерство опера имело огромное значение! Мы, все же, работали и иногда раскручивали отличные дела. Hапример, кражу из квартиры генерала армии Тюленева, жившего на Комсомольском проспекте. Дверь в квартиру была подобием двери ДОТа, выполнена из стали. Замки стояли шведские. Ни ключей подобрать, ни отжать дверь было невозможно. Но преступник вылил концентрированную кислоту на петли двери, а затем «фомичем» ее приподнял. Двер отошла от стены своей задней частью. Дальше был вопрос физической силы и все. Преступник «залетный», куда он лезет, понятия не имел! Впоследствии на допросе он сказал, открыв шифоньер и увидев парадный мундир с неслыханным количеством орденов и медалей, сразу понял во что вляпался! Взяли мы его в одной из строительных «общаг» на окраине Москвы в результате реализации полученных оперативных данных. Работали и раскрывали мы многие громкие по тем временам преступления! Хотя, как говорится: Жизнь наша бекова, нас имеют, а нам некого. Мы всегда были «крайними», отвечающими за ВСЁ. И этим гордились! Неважно, что глупое государство именовало нас инспекторами! Мы вели оперативную работу, боролись с преступностью на нашем переднем крае. Hазывали мы себя опера! Задорнов, кажется, пошутил на этот счет: Метрополитен опера, по созвучию с Нью-Иорским культурным центром. «Если на клетке со слоном, написано – буйвол, не верь глазам своим. Слова верные! Преступников брали не какие то вшивые инспектора, а опера! В 1974 году прокуратура нашего района возбудила уголовное дело по факту сокрытия преступлений от учета в нашем отделении милиции. Как начальник розыска главным подозреваемым был я. Но факты надо было еще доказать! Садиться я не собирался, как опер давно знал, «признательные показания удлиняют срок и облегчают работу следователя». Я же помогать прокуратуре не собирался. В подляк! Меня несколько раз допрашивали, я никакой правды не говорил, так что следователь, взмокший от усилий, сокрушенно сказал: Kак я могу тебя допрашивать, когда ты опытнее меня раз в десять! Я на его лесть не поддался и рассказал в ответ, как я уважаю тяжелую, опасную работу следователей прокуратуры! В материалах дела не было никаких моих личных указаний операм по «пряталкам», какой дурак стал бы это делать? Осложняло ситуацию то, что у следствия были железные показания моего опера Володи Князевского, с перепуга взявшегося выкладывать правдивые показания как горячие пирожки. Был Володя по отцу грузин, по матушке еврей. Cплошной коварный Восток, вовсе не собиравшийся, как и положено по Киплингу, сходится с Западом в моем лице! Топил он меня качественно, что было совсем не характерно между операми. Обычно, в таких случаях мы заранее договаривались о своем поведении на допросах и успешно всё разваливали. Не подумал Володя, что «аукнуться волчаре телячьи слезы»! Когда он, пройдя через меня, стал сам начальником розыска в МГУ, опера работавшие с ним отказались скрывать преступления от учета. Так что Володенька вылетел со службы «в шесть секунд». Да еще когда пришел он наниматься на работу в издательство «Радуга» случайно встретил в коридоре мою жену. Понятно, работу не получил. «Не плюй в колодец, милый мой!» Eще Пушкин отметил! A тогда в прокуратуре стоял я в глухой стойке, держал оборону. Князевский, думая что его словам будет больше веры, попросил допросить по данному делу Жору Цигулева, бывшего опера, от которого я с огромным трудом избавился. На службе Жора только жрал ханку, да оприходывал доступных обитательниц окрестных общежитий. На мои предложения хоть немного поработать в свободное от своих основных занятий время, говорил: Ты не поверишь, не могу себя заставить! Ну и: Не горяча была любовь, разлука вышла без печали. Вышиб я его со службы, хотя и с огромным трудом. Его папа – генерал армейский – неоднократно звонил генералам милицейским, что и оберегало сынка! Так вот, дал свои показания и Жора! Казалось бы, мне хана! Но тут ошибочка вышла у следствия. Я стал утверждать, все показания являются грязными инсинуациями, прямой местью со стороны одного, и стремлением спасти себя от справедливого наказания другого. Дело развалилось! Материалы были переданы в «Особку» (аналог современного отдела внутренней безопасности). Получил я «неполное служебное соответствие». Согласитесь, лучше не полностью соответствовать, чем отбывать срок! Получил я и строгий выговор по партийной линии, но, даже, без «занесения». Так, пустячок, «майский день, именины сердца»! Выговор для опера, как стальной мотор вместо сердца для предвоенного комсомольца-энтузиаста! Что-то близкое, родное, профессиональное. Навроде шоссе Энтузиастов в Москве. При царе – «Владимирка», этапы (тоже наши коллеги сажали), при Советах, вот уж когда сажали с энтузиазмом! Однако к такому результату надо было еще придти, поскольку по-первам уж очень лютовал наш районный глава парткома полковник Чучкалов, с которым незадолго до этого у меня произошел конфликт. Как-то под вечер, зашел я перекусит в пельменную у метро Фрунзенская. Заведующая была нашей общей знакомой, а опер, Леня Гагельстром, удовлетворял ее гастрономические аппетиты! В подсобке сидели Чучкалов и замполит нашего отделения подполковник Задорнов, потреблявшие коньяк и запивавшие его пивом! И евшие еще и пельмени, которые сразу же воззжелал и я! Пожелав им приятного аппетита, я попросил меня обслужить, а полковников спросил, не будут ли они против, если и я перекушу здесь же, поскольку в зале мест не было. В положительном решении я не сомневался и присел на свободный стул. Но в ответ услыхал я, здесь находятся старшие офицеры, лейтенант может поесть в общем зале в общем порядке. Ну и удивились же они, услыхав оценку их умственных способностей, сексуальных особенностей и направления их движения! Я ушел, а политработники ничего не забыли. Хотя могли бы с пьяну-то! Мне в жизни не везло на политработникой. Я уважаю людей с красными звездами на рукавах, сражавшихся в Отечественную, верю Стаднюку, написавшему, что из его предвоенного выпуска политруков в более чем тысячу человек в живых к концу войны осталось кажется пятеро! В тех же, с кем встречался я, людей не чувствовалось. Так, жвачные, блюющие изречениями из талмуда очередного съезда. Mожет, мне просто не везло, и где-то были настоящие замполиты -исполины духа, готовые броситься на любую вражескую амбразуру? Те же, кого видел я, ничего не делали, да и делать ничего не умели, короче, настоящие российские интеллигенты! Вот заболтать до полусмерти, это комиссары моих времен умели, и ещё умели дать партийную оценку, событиям ли, людям ли! И давали! Сам я в них людей не чувствовал, относился как к домашним насекомым, они понимали, особенно, когда им это говорилось в лицо. На фоне бескрайней нашей работы, среди кулаков и кастетов, в мире воров, убийц и бандитов замполитская служба представлялась легкой прогулкой по весеннему лугу, а платили нам одинаково. Какой-либо надбавки за риск как в психиатрии здесь не было! Таким образом полковник Чучкалов на заседании парткома РУВД исключил меня из партии, а вот райком, после беседы со мной, не согласился. Отделался я выговорешником! Ничего мне более в Ленинском районе не светило, надо былоделать ноги! Xод конем – прыжок, и в сторону!