— Нет, — сказала Алейн, — ты же знаешь, что нет. Зачем ты так?
— Да просто надоело мне это. Чувствую себя как последняя сволочь. Не хочу быть палачом. По крайней мере, твоим.
Алейн выразила сомнение в том, что здесь уместно такое сильное выражение. Дьен горько усмехнулся и ничего не ответил.
Ей вдруг стало жалко Дьена. Она сказала.
— Ладно. Перестань. Мы выдержим, и потом мы полетим на Лив-Лакос или куда угодно. Мне все равно куда, лишь бы с тобой…
— Ты права. Не надо расклеиваться. Значит так, с тобой на самом деле надо что-то делать, потому что иначе станет хуже. И я знаю, что.
— А что именно?
— Ты будешь вспоминать. Свою жизнь. Просто вспомнишь.
— Зачем? Я прекрасно все помню.
— Это тебе кажется. Ты помнишь поверхностно, ты многое забыла, и это естественно в твоем положении.
— А что вспоминать, Дьен? С рождения, с детства?
— Нет, не с самого начала, конечно. В этом нет смысла. Теперь смотри… я кладу ладони тебе на лоб. Ты закрываешь глаза… чувствуешь?
— О да… да. Твои руки.
— Тебе хорошо, свет мой?
— Да, Дьен, мне очень, очень хорошо.
Она улыбалась. Это было понарошку, но она будто и правда чувствовала руки Дьена на лбу. Она уже и забыла его прикосновения — а ведь это было и на самом деле. Когда-то давно. Слишком давно.
Она вспоминала.
— Маркова! Алена!
Вопли Гусеницы доносились из-за третьего корпуса. Лидочка посмотрела на подругу большими оленьими глазами и попыталась было встать, но Алена дернула ее за руку.
— Сиди. Поорет и перестанет.
Лидочка шумно вздохнула. Она была в малышовом отряде, ей исполнилось всего восемь. Они с Аленой вообще-то не дружили, но так как в городе жили в одном дворе — как-то получилось, что здесь, в лагере, стали держаться вместе.
Аленка оказалась права — их воспитательница скоро затихла. Увела девочек из четвертого Аленкиного отряда в кружок макрамэ. Вообще-то Алене было немного жаль, что она пропустит кружок, надо ведь еще закончить сову, у мамы как раз день рождения сразу после окончания смены, вот и подарок… Но на сегодня у Алены Марковой, ученицы теперь уже четвертого класса и пионерки третьей смены в лагере "Солнечная поляна", были другие планы.
Она осторожно высунулась из кустарника, осмотрела местность. Лидочка рванулась было за ней, но Алена моментально спряталась снова.
— Погоди… там малыши идут.
Это шел первый отряд "Отважные", семилетки. Впереди вихляющей походкой плелся вожатый Вася, ему было жарко, лицо его под самодельной треуголкой из газеты "Правда" выражало нестерпимую скуку. Пацаны из отряда изображали что-то вроде строя и писклявыми голосами нестройно тянули речевку.
Это очень важно,
В жизни быть отважным
— Ален… а там что, правда, сокровища?
— Да я же тебе говорю… Говорила же. Здесь Демидовы были, заводчики такие богатые. Миллионеры. Потом, когда революция, их всех прогнали. А сундук этот они зарыли в доме у себя, в подполе. Потом во время войны один шпион…
— Немецкий, что ли?
— Да, конечно, какой же еще? В общем, он тут у нас околачивался. Хотел пробраться на военный завод. И вот однажды он ночевал в старом доме и там, в подвале наткнулся… понимаешь, грунтовые воды! Они вымыли землю, и сундук этот поднялся, так что его прямо видно было. И шпион этот сундук захватил и с ним скитался туда, сюда. Потому что бросить жалко было, вещь-то очень ценная. А здесь клуб. Он ведь и раньше тут стоял, ты же видишь — здание совсем другое, старинное. Сюда колхозники ходили из Шевелева. И вот шпион этот ночевал на чердаке в клубе… а ребята из Шевелева заметили какие-то следы, вроде от сапог, и решили проследить…
Алена врала вдохновенно. Каждый раз история сундука обрастала все новыми подробностями. В глубине души Алена не знала, верит ей Лидочка или нет. Одно несомненно — сундук существовал на самом деле. Она его видела. Она уже однажды пыталась залезть на чердак клуба. Очень уж таинственный чердак, манящий, там так здорово играть, наверное — что хочешь можно представлять себе. Тетя Женя, повариха, заметила ее на лестнице и отругала. Но Алена успела бросить взгляд на внутренность чердака, и она видела там, видела этот старинный сундук, небольшой, но очень красивый, кованый, и как будто новенький, даже не покрытый пылью…
Он стоял в углу, и Алена пообещала себе, что обязательно вернется за ним.
— Все, пошли! — оборвала она саму себя. Короткими перебежками они добрались сначала до поленницы, потом до угла, а потом уже до стенки, где висела на гвоздях лестница. Алена представляла, что они партизанки и пошли на разведку в немецкий тыл. От восторга и страха у нее мурашки по спине бегали под ситцевым платьем. Кругом враги! Только бы никто их не заметил…
— Снимай лестницу! — шепотом скомандовала она и огляделась по сторонам — нет ли чего подозрительного… не мелькнет ли в кустах черная свастика на рукаве (по крайней мере, в кино Алена точно видела такую форму у фрицев), не послышится ли вдали лающая немецкая речь… Но слышались, к сожалению, только вопли первого отряда на игровой площадке — они там играли в вышибалы, и эти вопли сильно портили ситуацию.
Девочки не без труда освободили лестницу, Лидочка все-таки ее не удержала и уронила на землю, ойкнув и едва успев отскочить. К тому же она занозила палец.
— Больно! — губы Лидочки задрожали, а глаза налились влагой.
— Терпи, — приказала Алена, — а то все испортишь!
Лидочка послушно сунула палец в рот и не стала плакать. Про себя она думала, как больно будет вытаскивать занозу вечером… Алена между тем размышляла, как поставить лестницу. Задача была сложная. От Лидки, похоже, никакого толку. Надо думать самой…
— Держи тот конец… да не так уж тяжело, стой на месте просто.
Наконец общими усилиями, кряхтя от натуги, им удалось поднять лестницу и даже прислонить ее к стене. Прямо под чердачное небольшое окошко. Оно было прикрыто, но Алена очень надеялась, что не заперто изнутри на щеколду.
Если заперто — то на чердак можно попасть только изнутри клуба, а там практически безнадежно, обязательно кто-нибудь заловит.
Алена в последний раз огляделась по сторонам и поставила ногу на ступеньку. Стала медленно подниматься вверх. Лидочка стояла у подножия лестницы.
— Ты жди, — велела Алена, обернувшись назад, — я как залезу, тебя позову…
Девочка послушно кивнула. Четвероклассница поднялась еще выше. Конечно, Алена боялась высоты. Но это ничего, мало ли… Стыдно бояться высоты. А если придется быть летчицей или прыгать с парашютом?
Алена старалась не смотреть вниз. Земля казалась безнадежно далекой и маленькой с невероятной трехметровой высоты. Девочка протянула руку и толкнула пыльную, в ветхой светло-зеленой краске скрипучую дверку.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});