Читать интересную книгу Операция «Гиппократ» - Валерий Смирнов

– Хорошо, Славчик, – согласилась Майка, закинула нога на ногу и стала повнимательней прислушиваться до слов руководства.

Капон заерзал на месте, а потом переключил свое внимание с Майкиной одежды до банки сметаны.

– Значит так, мадам, – командовал дальше Моргунов. – Вы сейчас не учительница в клифте с мусорника и не путана при такой юбке без одежды под блузкой. Вы теперь получаете деньги на развитие производства. И становитесь деловой женщиной. Гораздо деловее, чем приканала с этих Нидерландов в своем старушечьем наряде, где грудь выпирает на два размера больше. Поэтому одевайтесь, с понтом наше казино заложило само себя, лишь бы рассчитаться с вашим выигрышем. Или я не прав, Капон?

Капон отбросил в сторону совершенно необлизанную ложку и заметил:

– Или, Слава. Только, Маечка, ты сейчас живешь в такой маленькой квартирке… Меньше бывает разве что могила. Но туда мне еще рановато, зачем говорить за тебя? Так что мы идем снимать тебе хату… Кстати, Слава, нам с вами тоже нужно деньги на развитие производства… Я же не могу всю дорогу ходить в феске на голове, а ваш костюм советского инженера, по идее, должен проживать в том контейнере, откуда вы разодели Майку перед тем, как она вскрывала фраеров.

– Не переживайте, Капон, – залыбился Славка. – Костюм уже там. Вместе с рубашкой и галстуком. Но мой малиновый пиджак сейчас ляжет исключительно в масть.

Глава шестая

Посредник нетерпеливо переминался с ноги на ногу, словно ему еще что-то очень хотелось, кроме сильно заработать. Майка Пилипчук брезгливо рассматривала вокруг себя в разные стороны, а Капон с бабочкой на горле усиленно делал вид, как он тщательно изучает обстановку хаты своим стеклянным глазом.

Внешний вид Пилипчук сразу дал понять маклеру: эта дама или трудится в каких-то контролирующих органах, или, совсем наоборот, вкалывает в особо денежных структурах, занимающихся перекидкой энергоносителей, что в последнее время стало гораздо выгоднее наркотиков. Майка до того навысказывалась своих претензий, что посредник, сдающий хаты, вспомнил: таких строгих до дела клиентов в его биографии пока не было, а потому стал еще внимательнее выслушивать их нудности. Других, может быть, он давно послал гораздо дальше порога этой хаты, но Майка покорила его своим прекрасным видом и фразой, не раз помогавшей добиваться поставленных задач.

Не только какой-то квартирный маклер, но даже солидные фирмачи не отказали бы такой обаятельной женщине, особенно когда она пропагандирует: плачу в два раза больше, чем ты скажешь. Даже последний придурок, и тот бы догнал своим воспаленным мозгом – человек, говорящий такие хорошие слова, уже симпатичнее родной мамы.

Когда посредник, наслушавшийся комплиментов за поганое качество жилищных условий, уже был готов сбросить цену на двадцать процентов, приятный старичок при этой истеричной, но строгой фирмачке заметил: так и быть, они снимают хату сроком на два месяца и сходу заплатил вперед.

– Слушай, Капон, – спросила у старика Майка, когда они вышли на относительно свежий воздух, – зачем мне такая квартира, где можно играть в футбол?

– Маечка, – ласково сказал Капон, щуря настоящий глаз. – Разве ты не заслужила жить при нормальных условий? И чем ты была недовольна? Такая себе неплохая квартирка, в очень полезном доме. Так переживаешь, с понтами тебе действительно придется здесь жить.

В это время Моргунов, разодетый в красный пиджак и кашемировое пальто, висящее на руке, заломился в фирменный магазин при белоснежном шарфе на горле. Славка потребовал у продавца самый крутой радиотелефон и при упоминании за его цену сделал вид: дороговизна товара волнует его не менее остро, чем переход гвинейской компартии на нелегальное положение.

Видя такое дело, продавец шепотом раскололся покупателю: даже самый крутой радиотелефон работает на гигантские расстояния исключительно в рекламных проспектах и чистом поле, но никак не в городе. Так господин покупатель напоминает из себя сливку общества, а вовсе не фермера. Славка выслушал дельное замечание, а потом без второго слова купил этот самый «Панасоник» и попросил побыстрее проверить его на дохлость, оттого как торопится на заседание совета директоров общества с сильно ограниченной за свои дела ответственностью.

Через несколько дней респектабельный вид Моргунова немножко изменился. Славка уже напоминал из себя того самого председателя перед массовым забегом совета директоров на чересчур дальние дистанции сразу после этого, как их общество не имеет желания нести ответственность даже в сильно ограниченной дозе. Теперь Моргунов стал похожий на смесь нефтяного шейха, высокооплачиваемой секретутки, нового русского и бывшего партократа. Вместо шелкового шарфа на шее Моргунова висела золотая цепь такой толщины, с понтом она предназначалась для удержания большого теплохода на мелких глубинах.

Именно этот интересный вид помогал Моргунову оказывать реальные услуги населению, причем по таким тарифам, что люди просто не могли нарадоваться. И правильно делали. Услуги Славки в упор не напоминали тех, которые устроил депутат Мышьяков своим избирателям под видом одной-единственной коробки, нехай в ней среди всего прочего и лежал ананас. Теперь Моргунов брал деньги за реальную помощь населению, одновременно доказывая: антимонопольный комитет имеет все шансы перенимать его трудовые навыки.

Оставшееся в Одессе население давно привыкло до того, что в любое время могло тарабанить своим корешам и родственником всякие глупости по телефону и платить при этом какие-то купоновые копейки. Ну в самом деле, разве жалко каких-то обеспеченных бумагой, на которой их сделали, карбованцев по курсу? Ни разу не жалко, особенно, если можно от нефиг делать звякнуть в какой-то Бостон и при этом удивляться в трубку на своего американского кореша: Мишка, ты чего попух, какие три часа ночи, если у нас совсем наоборот светит солнце? Ладно, в вашей Америке не всё, как у людей, потому протри глаза и слушай меня дальше. Знаешь, что моя Зина купила новую стиральную машину и с каким счетом сыграл наш СКА? Сейчас я тебе, кроме этого, еще много расскажу…

А чего не рассказывать, если по сравнению с казино и другими развлекательными делами это удовольствие стоило мизер? Так какая-то чересчур умная голова задумалось на такую тему. Ну, когда Маня с Пишоновской звонит своей подруге Берте в Нью-Йорк, чтобы доругаться с ней за случай пятилетней давности – это можно понять, если не умом, так другими органами. Но отчего даже бизнесмены переговариваются со всякими Штатами-Германиями в одностороннем порядке? Все звонки идут исключительно с отечественной территории. И о чем творилось в триста второй серии «Санта-Барбары» фирмачи не говорят. Может, бизнесмены таким макаром прут на мировой рынок, а он сюда не звонит в оборотку из-за нехватки на этом базаре мест? Ничего подобного, иначе бы не работали, скрывая доходы и бабки за границей, разные МП и КП. Значит, всё происходит по одной простой причине: звонок отсюда в четыре раза дешевле, чем откуда хочешь. А потому для повышения благосостояния, оплату разговоров подняли до мирового уровня, однако и при этом часть населения не отказалась от затеи базарить по телефону с заграницей по хорошо себе укоренившейся привычке.

Моргунов был вовсе не шлангом, решившим сыграть исключительно на экономическом эффекте в пользу граждан, хотя это тоже было немаловажным фактором его бизнеса за услуги населению. Славка хорошо знал психологию нашего человека, чем пользовался на всю катушку.

Каждый советский человек уже в юности утверждал в своей голове высокие мысли за родину, где ему дышится до того привольно, что иной раз кислорода не хватает. В свою очередь, родина старалась для своих граждан, чтобы они лишний раз не могли вздохнуть, как кому хочется. В результате такой взаимной симпатии миллионы граждан изо дня в день повторяли афоризм, распространенный шире любой ленинской цитаты: «Они делают вид, что мне платят, а я – что им работаю».

Славка Моргунов при своем шикарном виде подходил до граждан, спешивших занимать очередь на телефонной станции, и тусклым голосом объяснял, что он – бизнесмен. Граждане понимали – это чистая правда, оттого как Моргунов своим видом мало напоминал ученых, поликлинических докторов и прочую недобитую в новых исторических условиях интеллигенцию.

Бизнесмен Моргунов нес им в глаза такое признание, что к нему тут же проникались повышенным доверием. Следователи бы застонали от зависти, когда б узнали – не перевелись еще на свете пациенты, чистосердечно колящиеся о грязных делишках без намеков со стороны органов и сокамерников. Моргунов деликатно спрашивал у своих потенциальных клиентов: вы знаете, что разговор с теперь уже вовсе не проклятым капитализмом стоит больше доллара минута? Знаем, отвечали многие граждане, многовато, конечно, зато хранить при себе молчание – еще дороже. Характер может взорваться и психика не выдержать, когда я знаю, что Мокрицкий таки да умер, а Люсик в своем клятом Бруклине не имеет малейшего представления не только за это, но и про то, какое самочувствие у тети Мани с Хацапетовки.