- Что же ты, такая красивая - и нарядилась в это светлое непотребство, - сказала одна из них с мягким укором. - Эдак всех парней распугаешь!
Я основательно растерялась. Мне раньше как-то не приходило в голову, что не только светлые кумушки считают наряды тёмных неприличными - это совершенно взаимно.
Забавное открытие, много чего объясняющее касаемо природы всех человеческих разногласий.
Между тем, женщины нацепили на меня совершенно потрясающие бусы, состоящие из звенящих амулетов, кореньев и сушёных ягод, распустили волосы, вплетая в них разноцветные листья, и принялись украшать нижнее платье в той же манере.
- Сними башмачки, милая, - сказала одна из них, присев. Я подчинилась, и на щиколотки мне тут же нацепили звенящие браслеты. Такие же пару мгновений спустя украсили запястья.
А потом, покончив с дарами, женщины перешли к пожеланиям.
- Плодовитости тебе!
- Чтоб у мужиков всё крепло!
- Горячей крови!
- Чтоб была охота!
- Удачи и победы!
- Всем соперницам наподдай!
И всё такое прочее. Порой - приемлемое и даже приятное, порой - неприличное настолько, что я краснела. Но прислушивалась. Интересно же!
- Иди теперь!
Совершенно дезориентированная пожеланиями, я послушно шагнула к костру. Остальные претендентки на корону Карнавала тотчас сделали то же самое, и мы застыли полукругом перед стеной разошедшегося не на шутку пламени.
И барабаны снова ожили.
Глава 10
В неприятные времена, которые теперь цивильные светлые предпочитают не вспоминать, у нас происходили гонения на музыкантов и артистов. Оные считались презираемым слоем общества, всячески запрещались и частенько горели на кострах.
Я никогда не понимала этого - и, конечно, спросила у отца, в чём причина.
"Нет искусства чувственней музыки, - сказал он мне тогда. - Иные сказали бы - порочней... и могущественней. Власть музыки и масок над разумом людей пришла к нам из тех времён, когда Светлого Храма ещё не было. И, боюсь, сохранится тогда, когда его так или иначе уже не будет."
Я запомнила те слова, да. Даже сдуру решила, что понимаю их... что же, как это порой бывает, поверхностное понимание моё было сродни мыслительному процессу водомерки, которая ступает своими крохотными лапками по поверхности, скрывающей глубокий омут, и наивно считает при этом, будто прекрасно знает окружающий мир. Что у неё есть, кроме поверхности?
Маленькие, наивные водомерки... С другой стороны, полагаю, им так легче и проще. Если всё равно вынужден всю жизнь проводить на неверной, зыбкой границе между непознаваемой бездной омута, полного неведомых хищных чудовищ... наверное, действительно куда как проще верить, что весь мир им ведом и там, под гладью, ничего нет.
Так вот... когда музыка зазвучала, нарастая, сплетаясь с треском пламени, я очень ясно почувствовала себя той самой водомеркой, которую посадили в воздушный пузырь и опустили на самое дно омута. Вот мол, смотри. Много ты знаешь о своём мире, жалкий червячок?
А ещё мне подумалось, что порой - наверное, весьма часто - музыка, да и любое искусство в принципе, может служить таким вот пузырём. Правда, не все могут им воспользоваться... но да это уж дело житейское.
Потом, впрочем, все мысли выветрились у меня из головы - не иначе как умчались летать с ветром, хитрые создания! А всё, чем я была и стала, всё, что было во мне и жило, что умерло и забылось, свелось к одному совершенному знаменателю - к ритму.
Я закружилась, рассмеялась, слыша, как звенят браслеты и бусы, и принялась плясать, ощущая небывалую лёгкость и свободу - ото всего на свете.
Даже - от себя.
Всё смазалось, слилось: и лица в масках, и пламя костра, и весёлое мерцание искр, и другие девушки, напоминающие в этой кутерьме прекрасных мотыльков... а я кружила и кружила. Не ради каких-то практичных вещей, выгод или побед - здесь они забываются во мгновение ока; просто иначе было нельзя.
Никак.
Не помню, сколько прошло времени. Знаю, что в какой-то момент девушки-мотыльки из нашего круга стали исчезать во тьме одна за другой - духи делали свой выбор, и танец для них прерывался.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Меня не тревожило это. Я продолжала танцевать.
Музыка смолкла, когда нас осталось трое. Мы замерли там, где стояли - равносторонним треугольником. Нас разделял догорающий костёр.
- Восславьте же лучших молодых ведьм этой земли! - крикнула какая-то старуха. - Да будут их знания вечны!
- Вечны!
- Пусть не прервутся знания их!
- Не прервутся!
- Пусть колесо года не остановится!
- Не остановится!
- Пусть танцуют сегодня и всегда!
- Всегда!..
Судорожно вдыхая и выдыхая, я слушала, как толпа прославляет нас. Было дико слышать, что меня называют ведьмой (вот уж где глупости, так ведь?), но спорить не было ни сил, ни желания. Это не конец состязания, нас осталось трое, и силы следовало поберечь.
Кстати, об этом... Быстро пробежавшись глазами вокруг, я выдохнула от облегчения: остальные девушки, что плясали с нами и выбыли, были живы. Более того, казались вполне здоровыми и даже довольными - кажется, им перепали корзины с щедрыми дарами.
В целом даже неудивительно: Коко говорила, что подарки для танцовщиц собирает юноша, выбранный в этом году Королём. Обычно это был неженатый представитель семейства знатного или как минимум весьма состоятельного, так или иначе уважаемого в среде тёмных. Провозглашение наследника Королём, каким бы ритуальным и формальным ни был этот титул, считалось честью для всей семьи в целом. Подарки для дев-танцовщиц обычно готовили достойные - но, разумеется, соответствующие благосостоянию конкретного рода.
В данном случае в богатстве семьи, из которой происходил нынешний Король, сомневаться ни секунды не приходилось.
- Ты чья будешь? - отвлекла меня от созерцания одна из оставшихся претенденток на Корону Карнавала, крепко сбитая девица с русыми кудряшками и очаровательными ямочками на щеках. - Я тебя впервые вижу! А ведь ты не хуже...
На этом моменте она запнулась и косо глянула на другую, черноволосую статную смуглянку.
- Верно, - сказала та надменно. - Ты не так уж плоха. У тебя есть моё уважение. Я - Мадина, иду по пути смерти, ветра, земли и воды. Ученица и преемница Лали Болотной.
- Я - Кори, иду по пути жизни и земли. Ученица и преемница старой Фари, - сказала вторая.
И они выжидательно уставились на меня.
И вот что, спрашивается, мне им сказать?! Я-то никакая не ведьма!
Но мои соперницы ждали ответа, да и тёмный люд вокруг притих - нам явно давали возможность познакомиться. Эдакий светский раут... с масками, черепами, дикими плясками и прочим, но всё же.
Мысленно отвесив себе подзатыльник, я собралась. Итак, как они представились? Краткое имя, путь - но без упоминания Тьмы (наверное, это считается в данном случае очевидным), имя наставницы. Что же... попробуем так.
- Я - Беа, иду по пути огня. Ученица старой Коко.
Ведьмы посмотрели на меня... скажем так, в некотором замешательстве. Особенно старалась Кори - у неё была более живая мимика, и чувств своих скрывать она не умела.
Люди вокруг зашептались.
- Благодарю за ответ, - сказала Мадина твёрдо. - Мы все рады, что линия старой Коко не прервётся.
Странное дело - шёпот тут же стих, как отрезало. Интересно, мне показалось, или меня только что приняли за свою? Похоже, Мадина - весьма значимая особа. Как её зовут "в миру", интересно?
Пока я задавалась этим вопросом, женщины поднесли нам кружки с каким-то травянистым, удивительно вкусным питьём. Я, поколебавшись, выпила всё. И, как выяснилось, правильно сделала: по телу тут же разлилась бодрость, а усталость от танца будто водой вымыло.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
А потом Король взмахнул рукой, и пламя костра загудело, вздымаясь к небесам. Признаюсь честно: мне стоило больших трудов не отскочить, не вскрикнуть, как Кори.