будет сильная публика, там и будет развлекать всех. А ты знаешь, что им обоим дадут, по меньшей мере, по десять лет, если не больше?!
– А может быть и мне. – Сказал понурый Саша.
– Да, если найдут, как подстрекателю и сообщнику… Ведь ты на два года старше его! – он кивнул головой. – Именно это и учтут.
Там мы и расстались, и после этого я его больше никогда не видел. Я вернулся обратно в К-9 и выслал телеграмму – молния в Тбилиси. Я помнил, что отец Сергея был режиссёром театра юного зрителя. Я написал всего одну фразу: «Сергея арестовали в Москве, срочно присмотрите за ним». Из почты я вышел с чувством исполненного долга, хотя после этого я больше не виделся и с Сергеем тоже.
Прошли годы, и мою жизнь унесло в другом направление.Я отошёл от театральной жизни. Забыл и дорогу в театральную библиотеку, семья и моя работа не давали возможности такого наслаждения.Настала эпоха Горбачёва. Перемены восьмидесятыхвходили в более активную фазу. Перестройка и гласность набирали обороты.Страна кипела в ожидании перемен. У нас на глазах действительно многое менялось. Открывалась заржавевшая железная занавесь, повеяло свежим воздухом и дыхание стало более свободным и энергичным. Ветер свободы вместе с кооперативами принесли коммерцию. Эти процессы ещё больше ускоряли распад Советского Союза. Мы уже жили в другой стране.
Я как-то обедал в первом кооперативе Советов, на Кропоткинской улице №36. Его хозяин Андрей Федоров был моим хорошим знакомым, у нас были добрые отношения. Как только мы закончили обедать, в зал вошел Андрей и попросил пойти вместе с ним в институтпсихиатрии имени Сербского, на встречу с заместителем директора института. Это было в соседнем здание, там же, в Кропоткинском переулке. Я уже не состоял на государственной службе, но с руководством института был хорошо знаком, так как нам приходилось встречаться по разного рода хозяйственным вопросам. Оказалось, что у Андрея был спорный вопрос по поводу того, кому должно было достаться для дальнейшего пользования аварийное здание, расположенное между соседями. Через пять минут мы были на месте, заместитель директора сам встретил нас у входа, чтобы охрана пропустила нас на территорию без лишних формальностей. Практически это была психиатрическая тюрьма в центре города. Мы вошли в его кабинет на первом этаже. Они долго говорили и спорили. У меня уже закипела в голова от их разговора,так как я не вмешивался и ограничивал себялишь ролью наблюдателя,я встал и подошёл к окну с маленькой форточкой, которое выходило во двор. Оттуда веяло свежим воздухом. По пожелтевшему скверу гуляли несколько человек в больничных пижама, другие сидели на скамейках и грелись на солнце. Правда, это была психиатрическийинститут, но ни один из больныхне был похож на невменяемого. Я закурил сигарету и мысли унесли меня куда-то вдаль. Я присмотрелся к мужчине и женщине, наверно к врачу и пациенту, которые разговаривали между собой у входной двери. Неожиданно мужской силуэт и его движения вернули меня к реальности. Он стоял перед окном и пальцем показывал, чтобы я посмотрел на него. Когда я взглянул на него, то увидел человека с побритой головой, у которого местами оставались седые волосы. Я был удивлён, что до сих пор не заметил, как он приблизился к окну. Он улыбнулся мне, что-то знакомое было в его улыбке, когда же он обратился ко мне по имени, я чуть не сошёл с ума. Его голос был хорошо слышен через форточку. Невольно я посмотрел в сторону кабинета. Они тоже услышали, как этот незнакомый пациент назвал меня по имени.
Ты не узнал меня? – засмеялся он и показал несколько оставшихся зубов.
Только сейчас я осознал, что вродезнакомый смех, но до конца всё равно не смог припомнить. Могу сказать лишь то, что этот смех вызывал во мне какое-то неприятное ощущение. Я снова повернулся в сторону рабочего стола кабинета и поймал их удивлённый взгляд. А он всё продолжал:
– Как там Сергей, не знаешь? Если встретишь его, то передай, что я жив.
Только сейчас я узнал его, но никак не мог поверить своим глазам.
– Мне обещали, что скоро отпустят отсюда. Той страны, которая посадила меня, уже не существует. Вот и отпустят меня, а как же иначе, это я точно знаю.
Вот тут-то меня и осенило, я уже точно знал и не сомневался ни в чём. Я чувствовал себя неловко и беспомощно. Какое-то время он смотрел на меня своей неприятной улыбкой, глаза его горели. Я тоже улыбнулся ему или засмеялся, уже не помню.
– Может тебе нужно что-нибудь, может помочь тебе чем-то? – Спросил я его.
– Нет, – ответил он, – здесь хорошие люди. Они не злят меня. Здесь мне сделали две операции.
От этих слов, по всему телупробежаланеприятная дрожь.
Заместитель директора приблизился к окну и рукой показал ему, чтобы он ушёл. Уральский даже не шелохнулся.
– Отойди от окна, – сказал он ему. Он всё равно стоял на одном месте и смотрел на меня своей неприятной улыбкой, его же он будто и не замечал.
Мне стало его жалко, впервые в жизни я жалел его по-настоящему. В его взгляде я будто заметил радость, радость от воспоминаний прошлой жизни; а скорееон и не забывал её. Как он меня узнал издалека, и как он вспомнил моё имя – это было удивительно!
Водворе его позвала женщина, только сейчас он поднял мне руку, мол я пошёл.
– Я вас всех хорошо помню, я никогда не забывал вас, и не забуду, – он будто читал мои мысли. – Я знал, что ты должен был прийти сегодня, потому и вышел на прогулку. – Он ещё раз поднял руку и улыбнулся мне, повернулся и пошёлко входу здания.
Только сейчас я увидел, как вся его голова была исполосован швами. – Как постарел этот несчастный. Видимо, я подумал вслух от изумления. Он был похож на шестидесятилетнего мужчину вместо своих тридцати двух. Я посмотрел ему вслед. Его походка и движения тоже были как у пожилого. Сейчас мне стало ещё больше жаль его.
– Откуда он тебя знает? – спросил заместитель директора.
– Это долгая история, – уклонился я от ответа, – Его действительно отпустят?
– Не думаю, – что-то в этом роде ответил он, задумавшись сам.
– Отсюда может быть и отпустим, но переведём в другую клинику. Здесь уже трудно содержать столько людей, не дают денег, поэтому… – Повисла тишина.
– Его уже и не должно быть здесь, – вдруг добавил он.
Я поинтересовался, не навещал ли его кто-нибудь за всё это время. За последние пять лет, которые заместитель