знал, за что. Я чувствовал, что всё это дурно пахло, но никак не мог догадаться, что могло произойти за эти двадцать минут. Наверно эта погоня как-то была связана с Сергееми Уральским. Другого быть не могло. На улицу я не выходил и повернулся обратно, по лестнице поднялся на второй этаж и вдоль второй линии я пошёл к выходу на Куйбышевскую улицу. Заодно поглядывал вниз, не происходит ли там что-нибудь. По второму этажу я перешёл на третью линию и пошёл по ней. Я заметил переодетых в гражданскую одежду милиционеров, которые заходили в магазины и искали кого-то. Когда я проходил мимо женской секции, то услышал голос Гохармана; он звал меня, но не вышел ко мне. Я вошёл. Он смотрел на меня побледневшим и испуганным лицом. Я сказал ему, что по всей вероятности, ищут его и чтобы он снял шинель.
Да, за мной гонятся, и всё из-за этого идиота. Я потом расскажу тебе, что произошло.
Я подошёл к продавщице, купил пакет за двадцать копеек и вернулся к нему.
– Быстро снимай эту шинель и положи в пакет, и шапку сними. Выйди опять на Октябрьскую улицу и встретимся там у метро. Сейчас я перейду на противоположную сторону линии и, когда дам тебе знак, тогда и выйдешь.
Я перешёл на вторую сторону, действительно никого не было видно. Я дал знак Гохарману и он быстро покинул магазин. На нём был толстый джемпер и он не привлекал к себе такого внимания, как в шинели. Он спустился по лестнице. У выхода стояла милиция, но несмотря на это, он беспрепятственно прошёл мимо них вместе с людской массой. Я последовал за ним. Мы спустились в метро, там было легко затеряться в толпе пассажиров, мы ни о чём не говорили. Он сказал только одно, что они здорово под-залетели, и его тоже могут найти.
Оказывается он снимал квартиру вместе с этим Уральским. Эту шинель из студии тожепритащил домой он. – Ходи в этой шинели и будешь смотреться крутымпарнем, – говорил ему Уральский. Первое, что я посоветовал ему, чтобы он не возвращалсядомой.
Мы вышли на станции метро «Ногина», но не стали подниматься наверх. Там же мы нашли укромное место и присели на скамью. Здесь он и рассказал мне, что произошло на самом деле.
– Когда ты зашёл в ГУМ, я постоял немного ипошелна Красную площадь. Мне было интересно где они были и что делали. Я прошёл к центру и увидел Сергея, который стоял спиной ко мне и смотрел на мавзолей. Того идиота не было видно. Потом он вдруг появился на трибуне мавзолея, никак не могу понять, как он смог это сделать, так незаметно. И вот с трибуны он начал кричать. Сначала я не понимал о чём он говорил, поэтому и подошёл поближе. Сергей не видел меня, но этот идиот увидел и стал кричать ещё громче. Он будто обращался к нам: – «Уберите эту гнилую собаку отсюда, а то мавзолей совсем провонял гнилью. Дайте людям дышать свободно, откройте границы страны, долой коммунистическую партию! долой КГБ! Да здравствует Америка и свобода! ТоварищЧелтакян, разве ты не хочешь, чтобы твоя республика была свободной?» – Потом он обратился ко мне: – «Товарищ Гохарман, разве ты доволен тем, как обращаются с евреями?» – Какие-то туристы его фотографировали, снимали на кинокамеры. Когда он назвал меня, я застыл на месте. Я чуть не обмочился от страха; Даже сейчас, когда вспоминаю, мой мочевой пузырь готов лопнуть.
Он действительно не был похож на человека, он весь посинел от страха и злобы.
– Туристы повернулись ко мне и стали снимать меня тоже. Потом несколько человек в формах и штатском поднялись на трибуну. Он всё кричал: – Смотрите, как поступают со свободным человеком, тираны! Вашу мать! Отпустите, вашу мать! – Всё это продолжалось всего пару минут. Его тут же схватили, подбросили в воздух и слету спустили вниз. Я стоял остолбеневший, Сергея тоже скрутили тут же. Откуда-то появились машины, их затолкали по одному, и только после этого направились ко мне. Я чувствовал, что мне надо было бежать и сорвался с места.
– Вот тебе и эпатаж! – именно такой была моя первая реакция. – А что этому идиоту нужно было от вас?! Это значит, что он злой идиот. – Гохарман не отвечал, он сидел всё ещё в ожидании и думал, а вдруг ему не удастся выкарабкаться из этого дела.
– Ты знал что-нибудь о том, что он должен был сделать это сегодня? – Он ничего не ответил. – Скажи, знал или нет? – настаивал я.
– Да, он о чём-то болтал утром, говорил, что сегодня он должен покорить трибуну мавзолея и обратиться к народу. Я подумал, что он опять форсит, как и всегда.
– То есть, когда они шли на Красную площадь, ты знал, что он мог сделать что-то в этом роде?
– Да, но я не был уверен, что от действительно сделает это.
– А Сергей знал об этом?
– Не знаю, может быть и знал.
– Если он знал и пошёл с ним, значит он тоже идиот; на что он надеялся?!
Некоторое время мы сидели задумавшись. Входящий на платформу состав не давал возможность говорить. Поезд шумом покинул платформуи я нарушил тишину.
– Ты раньше слышал от него подобные антисоветские высказывания?
– Нет, никогда. Я и представить себе не мог, что у него было такое представление или видение этого вопроса, подобного от него я никогда не слышал.
– Ты уверен, что у него действительно такое видение? Ты думаешь у него хватает ума для того, чтобы иметь своё мнение, о том, чьё место наверху, а кого долой?!
– Не думаю. Наверно, он это делает для эпатажа, чтобы привлечь к себе внимание. Быть может он всё это слышал от нашего соседа в коммунальной квартире. Это бывший ЗЭК, он когда выпьет, то всё время выкрикивает такие вещи и ругает коммунистическую партию и правительство.
– Я поражаюсь Сергею, чем этот идиот заворожил его, что он не отходит от него ни на шаг?
– Ты знаешь, он всё время старается доказать Сергею, что он крепкий малый и везде, где они бывают вместе, создаёт ажиотаж. Он и про тебя сказал: – Я знаю, что он меня не терпит, но я докажу ему, что я гениальный актер и он признает меня так же, как признают меня другие.
– Да, я заметил, как он пытался доказать свою гениальность, когда приглашал меня на Красную площадь.
– Да, он был ажитирован, он хотел иметь свою публику.
– Вот сейчас у него