показалось изумление.
— Смелая стала, значит? Извинения мои тебе не зашли? «ждала твоей жалости», — передразнил меня и злобно прищурился: Не слишком ли много зазнайства от вчерашней детдомовки? — ну всё. Вот он и разозлился, — А у самой небось сердечко заходится от радости, что я переживал. Ну, давай, теперь спроси меня: «А ты, правда, за меня переживал?»
Он снова начал приближаться, источая легкую угрозу и не по-доброму так улыбаясь.
Я собрала всю волю в кулак, стараясь не показывать страха, хотя ощутила себя жертвой в лапах безумца.
— Как хорошо, что ты мне уже роль написал. Сразу бы сам с собой и поговорил! — я дернулась к выходу.
Он резко возник передо мной и, одним движением ухватив застегнутый на джинсах ремень, сильно прижал к себе.
— Мы не закончили! — твердо и грубо произнес он на выдохе.
Внутри меня все сжалось от волнения, испуга… и его прикосновения. Я замерла. Боялась сделать вдох и смотреть ему в глаза. Я давно не чувствовала себя такой жалкой и беспомощной:
— Пусти, — я взмолилась.
— А то что? — Олег навис надо мной и тяжело дышал.
— Сергей Михайлович… — начала, но в моем голосе не было твердости.
— Ябеда! — перебил меня и скривился.
Олег нехотя отпустил пояс моих брюк и отодвинулся, но не настолько далеко, чтобы я оказалась в полной безопасности.
— Уехал твой Сергей Михайлович. Сегодня ночью в командировку.
— Как он? — я прекрасно помнила жуткую сцену в кабинете. Наверное, выглядел Сергей Михайлович далеко не лучшим образом.
— Что как? Как уехал? Понятия не имею. Сам его после ужина не видел. Кстати, папаша, позвонил мне утром и сказал, что оставляет для тебя карту. Тридцать тысяч на балансе на непредвиденные и по пять тысяч каждую неделю будет пополнять.
Олег потянулся к заднему карману и вложил мне в руку прямоугольный кусочек пластика. Забрав карту и воспользовавшись тем, что парень больше меня не держит, я кинулась в свою комнату.
«Значит — командировка!» — думала я, сидя на кровати. Скорее не захотел светить синяками перед сыном. Ну, хорошо, что заботится обо мне. Пять тысяч на неделю. Ну, надо же! Это тысяча в день — щедро!
Через час водитель постучал в дверь комнаты и внес несколько коробок: с учебниками, письменными принадлежностями и планшетом. Все было красивое, чистое, с особым запахом нетронутых вещей, только с производства. Я любовно разбирала коробки, гладила книжные корешки и расставляла канцелярию на стол, когда дернулась ручка двери.
— Чудо, открой, — услышала голос Олега за дверью.
Мысленно возрадовалась, что успела запереться на ключ. Я не ответила и даже не пошевелилась.
— Ты думаешь, что это игра? — сказал со злой веселостью в голосе. Было неясно радуется он или сердится. Но уходить парень явно не собирался.
«Что ему на этот раз нужно?» — мне стало неуютно. Я нехотя двинулась ко входу. Встала у самой двери и открывать не торопилась. Замерла, стараясь дышать через раз. Надеялась, что Олегу надоест, и он уйдет. Именно в этот момент раздался звонок его телефона. Я даже подпрыгнула от неожиданности.
Парень взял трубку и, видимо, отвечая на вопрос, произнес: «Ничем особенным. Семейные дела. Для тебя всегда». Пауза. «Конечно, подъеду не вопрос. И сам хотел». Хлопок его раскрытой ладони по моей двери на прощанье и звук удаляющихся шагов.
Вот, чего приходил? Какой же он гадкий! Похоже, ему понравилось меня доставать. Я его чем-то раздражала. Что ж, они с Олесей очень подходят друг другу! Наверное, к ней и поехал. Конечно, мне было очень неприятно. Не от того, что я как-то повелась на его зажимания, или навоображала что-то особенное. А от того, что он считал, что ко мне можно вот так относиться. Так насмешливо и так по-дурацки. Олег словно думал, что видит меня насквозь и считал какой-то второсортной что ли. Вот это было обидно.
Я распаковала планшет и весь вечер гуглила информацию о праве наследования в случае смерти сироты из детского дома. Тут все было достаточно прозрачно. Оказалось, что если со мной что-то произойдет, то все имущество перейдет государству. Интересно, конечно. Похоже, ни убийство, ни несчастный случай мне не грозил. Наоборот, Пантелеев желал держать меня поближе и, значит, у него был какой-то другой план. Знать бы только какой.
Ночью начался дождь. Крупными холодными каплями стучал в окно. Порывы злого ветра раскачивали голые ветви деревьев. Их грустные тени складывались на полу спальни в замысловатые узоры.
Утро понедельника выдалось серым и неприветливым. Я в одиночестве, не включив свет, пила кофе на кухне. Олег вчера так и не вернулся. Поэтому, когда неожиданно хлопнула входная дверь и напротив меня возникла его фигура, я удивилась.
— Как спалось, чудо?
Выглядел он удивительно хорошо. Чисто выбрит, с аккуратным пробором в непослушных волосах. Под темным вельветовым пиджаком светлая рубашка с небрежно расстегнутой верхней пуговичкой. Весь его вид говорил о том, что сам он точно отлично спал.
— Я за тобой. Тоже поем и едем, — голос низкий и все движения абсолютно расслабленные.
Я же почти не спала и собиралась часа два. В первый день я страшно нервничала. Переодевалась три раза. Мне хотелось произвести правильное впечатление. Я не оставляла надежды найти друзей среди новых однокурсников.
Неожиданное возвращение Олега и предложение подвезти немного сбило меня. Конечно, я помнила, как он кинул меня в торговом центре. И повторения мне совсем не хотелось.
— Привет! Куда поедем? — растеряно смотрела на него, я так и ждала подвоха, — Мне в институт надо.
— Именно туда, чудо. Вместе кататься будем.
— Спасибо, но я доберусь сама, — сказала я заготовленную на всякий случай фразу.
— Для чего это? — он, казалось, был искренне удивлен.
— Хочу сама.
— Я спросил: для чего это ты выделываешься? Отец велел возить тебя. Давай у него не будет повода беспокоиться!
Я бы скорее поверила, что, его отец велел следить за мной.
— Я доберусь общественным транспортом. Вчера изучила карту — автобус и метро. Всего сорок пять минут. У нас же разное расписание и график. Так будет лучше, не придется подстраиваться.
Я всерьез опасалась любой подставы от этого избалованного мажора. Поэтому еще в торговом центре твердо решила больше не попадать в такие ситуации, где полностью завишу от другого человека.
Олег поморщился, словно я сказала какую-то глупость:
— Ты не оборзела? Заявилась в наш дом на все готовое. А теперь с видом мученицы по автобусам давиться будешь? Ты чего доказать хочешь? Жертва, блять. Я полночи работал и ехал к тебе через все пробки, хотя от моей квартиры