про миллион разных вещей, которые узнал, пока жил по приемным семьям. Я не понимала, почему от него все отказывались. Ведь кроме резких перепадов настроения, которые происходили с ним очень-очень редко, он был милым.
Однажды он рассказал мне, что читал одну научную статью, в которой был описан случай неприятия физического контакта, похожий на мой. И в том случае девушке помогла терапия поцелуями. Я очень смеялась, а Костя разозлился и обозвал «сукой».
А на следующий день Костю нашли сильно избитым на пустыре за детдомом. У него были трещины на ребрах, переломан каждый палец и изуродовано до неузнаваемости лицо. Говорили, что в области губ ему наложили шесть швов. Из больницы, где провалялся несколько месяцев, Костя к нам уже не вернулся. Ему исполнилось восемнадцать.
Когда я узнала, что с Костей случилась беда, то была взволнованна и разбита. Это был единственный раз, когда я первая написала своему телефонному другу:
Я: «Привет! Чего делаешь? Мне сейчас очень грустно»
Он: «Грустно из-за этого мудака?»
Сказать, что я удивилась, это ничего не сказать. Я просто выпала.
Я: «Что ты имеешь в виду?»
Он: «Он это заслужил»
Я опешила. Мне стало по-настоящему страшно.
Я: «Это сделал ты? Ты что, следишь за мной?»
…
Он: «Никто не должен тебя трогать»
…
Он: «Маленькая еще»
Глава 5 «Начало нового. Университет»
I
Я тону. Вода холодная, вязкая, одинаково темная со всех сторон. Нет никакой возможности сделать вдох. Я барахтаюсь, чувствуя, как меня кроет паника. Легкие горят, глаза щиплет. Вода проникает в уши и нос. Она сдавливает меня со всех сторон могильной сыростью. Только бы выплыть… Только бы не конец… Закрываю глаза, чтобы сосредоточиться, и чувствую как бездна засасывает тело. Будто я в самом центре океана. Надо мной такая же неподъемная толща, как и подо мной.
И тут приходит понимание: «Проще сдаться». Это даже не мои мысли — это эхо, это гул моей измученной плоти.
И тут через весь этот ледяной ужас приходит ощущение жжения в районе солнечного сплетения. Чья-то ладонь ложится под грудь. Сильная рука захватывает тело и начинает тянуть. Она теплая, мощная и такая живая. Меня прижимает спиной к мужскому твердому, рельефному торсу. Я больше не захлебываюсь. Становится светлее. Кислорода хватает. И я расслабляюсь и отдаюсь во власть незнакомца. Рука уходит с солнечного сплетения и захватывает грудь. Вторая нежно, но властно гладит затылок и медленно скользит по шее. А мне хочется прижаться еще плотнее. Хочется, чтобы меня обняли еще сильнее. Чувствую уверенный захват бедер его ногами… и свою нарастающую пульсацию внизу живота, которая начинает сводить с ума.
Вздрагиваю всем телом и просыпаюсь.
Что же это было? Всего лишь сон… Я оглядывалась по сторонам и тяжело дышала. Лоб покрыла испарина, мокрые волосы прилипли. Осеннее солнце рассеянными белесыми лучами проникало в комнату. Ну, и видок у меня, наверное! Нужно было срочно иди в душ и переодеваться. Сегодня я должна принять доставку учебников для университета. Это раз. А еще хорошо бы пересечься с Пантелеевым-старшим и поговорить. Это два. И самое главное — необходимо решить, что ему сказать или точнее чего не говорить. Это три.
Начала я все же с того, что привела себя в порядок. Сон долго еще не отпускал меня. Воспоминания о руках таинственного незнакомца всплывали все утро. Эти движения потрясли меня, сон был слишком реальным. Ко мне никто не прикасался несколько лет. Обычно мне становилось мерзко от одной мысли о чужом касании. Но эти объятья были совершенно другими. Такие надежные, притягательные… немного подавляющие.
Я старалась провести расческой по волосам так, как будто это он касался затылка. Когда надевала лиф, рука на мгновение задержалась на груди — словно сжимал он. Когда натягивала джинсы — как … «Хватит!» — запретила себя мучить.
Спускалась я осторожно, задумчиво. Запахи кухни уже не будоражили меня. Встретиться с Сергеем Михайловичем и сказать, что я надумываю уехать? Хотя бы просто, чтобы посмотреть на реакцию. Не могу же я прямо сказать, что мне не нужны их криминальные деньги. Или все же могу? Я же не заложница здесь. Будет ли мое поведение подозрительно? Будет ли это опасно? Ну, убивать меня скорее всего не планируют, а иначе Пантелеев не привез бы в свой дом, не было бы столько свидетелей на вчерашнем вечере.
Незнакомец, писавший вчера, ясно дал понять, что в курсе, что он близко. Но я и не думала успокаиваться. Ничего конкретного в сообщении сказано не было. Было непонятно, как «мой друг» может мне помочь. И вообще, такой он ли влиятельный на самом деле, каким показался нищей девочке-подростку?
Из мыслей выдернула рука. Но уже, к сожалению, не мужчины из сна, а Олега. Он подловил меня, перегородив проход, широко расставил ноги и, держа одну руку в кармане, второй уперся в стену поверх моей головы.
— Доброе утро, — чуть прищурившись, очень внимательно всматривался мне в глаза. Через паузу, — Поговорим?
— О чем? — в горле запершило. Мне было странно от такой опасной близости чужого малознакомого парня. Я начала медленно перетекать по стене в сторону, не отрывая взгляда от его ярких, серых глаз.
Это мое движение не укрылось от Пантелеева. Он тряхнул волосами медового цвета, усмехнулся куда-то в сторону: «Тпрруууу… лошадка…», и вторую руку положил с другой стороны от моей головы. Ловушка захлопнулась.
— О чем? Ну, хочешь о том, как ты сладенько стонала сегодня во сне? — нахально улыбнулся, — Но я бы хотел о вчерашнем вечере.
— Нет, — я извернулась и, поднырнув под руку, в два прыжка достигла противоположного угла кухни.
— Чудо, ты сегодня дерзкая, — Олег замер с недовольным видом.
Смотрел хмуро, но хотя бы больше не делал попыток приблизиться.
Конечно, «дерзкая», — думала я. Он, вероятно, не знал, что из-за нелепого маминого завещания, я скоро сама смогу вести себя здесь как хозяйка… если мне позволят. Если выживу…
Злить этого парня мне точно не хотелось. Хотелось взять паузу, а взрывной характер Пантелеева был слишком непредсказуем. И он удивил меня в очередной раз, когда все же начал:
— Олеся повела себя вчера некрасиво. Она не должна была так поступать. Я не думал, что так выйдет. Мне жаль, что испортили вечер. Прости засранца. Нужно было сразу за тобой пойти, но я думал, что ты еще вернешься.
— Зачем? — я закусила губу.
Олег непонимающе уставился на меня.
— Зачем хотел идти за мной? Ты решил, что я ждала твоей жалости?
На миг в его глазах