Читать интересную книгу Очи черные - Уильям Рихтер

Затем она открыла бумажную папку и оценила всю степень ущерба, нанесенного прорывом трубы: пожелтевшие от времени бумаги, по всей видимости, официальные документы, были практически уничтожены. Чернила были размыты и размазаны по страницам, так что разобрать можно было только отдельные слова – русские, кириллицей, которые на первый взгляд показались Валли совершенно непонятными. Отдельно лежало несколько скрепленных степлером листков, оказавшихся копией газетной статьи, из которой можно было разобрать всего несколько предложений.

В папке имелась также чудом уцелевшая фотография. Это было похоже на фото с камеры наблюдения, сделанное сверху. На нем был изображен идущий по улице мужчина. Хорошо сложенный, темноволосый, со старомодными баками – такие, кажется, носили в 80-х, в темных очках-авиаторах, сдвинутых на нос. В том, как держался этот человек, было что-то тревожное. Валли всмотрелась в его лицо, немного размытое из-за плохого качества фотографии, но оно было ей совершенно незнакомо.

Последняя вещь в папке оказалась совершенно неповрежденной. Это был простой почтовый конверт, бледно-голубого цвета, какие продаются в обычном канцелярском магазине. От конверта исходил слабый аромат. Валли поднесла его к носу, решив, что это цветочно-мускусный запах Старого Света. На конверте женским почерком было написано имя: Валли. Валли немного замешкалась перед тем, как открыть конверт, вдруг испытав приступ ужаса, но затем аккуратно вскрыла его. Она вытащила записку, на английском, написанную тем же женским почерком, что и ее имя на конверте. Первыми словами были: «Моя милая Валентина». Быстро посмотрев вниз страницы, Валли прочла окончание письма: «Всегда любящая тебя, Елена Маякова».

«Елена Маякова» – Валли тихо произнесла это имя, пораженная и удивленная. После станции Дитмас-авеню поезд пошел под землей, в темном подземном тоннеле, в свете мигающих вагонных ламп Валли начала читать письмо от своей русской матери.

4

Валли вернулась в банк, когда уже стемнело. Она чувствовала себя ужасно, и, судя по реакции встретившего ее Тэвина, это было написано у нее на лице.

– Привидение, что ли, повстречала? – спросил обеспокоенный Тэвин.

Валли не могла ответить. Ее совершенно ошеломили события прошедшего дня, и долгая дорога в метро от Брайтон-Бич не помогла прийти в себя. Слишком долго пришлось ей сидеть в одиночестве и переживать событие, которое могло перевернуть всю ее жизнь с ног на голову. Она терпеть не могла проявлять слабость перед своей командой, но в этой ситуации просто не могла ничего поделать.

– Она голодная, точно, – сказала Элла.

Тэвин вышел и через пятнадцать минут вернулся с двумя пиццами и дюжиной банок «Доктор Пеппер». Друзья предложили Валли поесть и расслабиться и терпеливо ждали, когда она сможет все им рассказать. Она заставила себя съесть кусок пиццы и выпить содовой. Сочетание жирной еды, сахара и кофеина в конце концов возымело действие, и через полчаса Валли немного пришла в себя. Она вытащила из сумки большой пухлый конверт и аккуратно разложила его содержимое на теплом мраморном полу, стараясь не нарушить порядок, в каком бумаги лежали в конверте. Ребята встали на колени рядом с ней и принялись рассматривать содержимое.

Первым конечно же было письмо. Элла взяла его и собиралась было прочесть вслух, но осеклась и вопросительно посмотрела на Валли.

– Ничего? – спросила Элла.

Валли разрешающе кивнула и приготовилась услышать слова, крутившиеся у нее в голове вот уже почти два часа, – может быть, так они станут понятнее.

– «Моя милая Валентина», – начала читать Элла и снова вопросительно взглянула на Валли. – Валентина?

– Это я, – пояснила Валли, – мое русское имя.

Хотя все в ее команде знали, что она приемный ребенок, никто раньше не слышал ее первого имени.

– Ты никогда не говорила нам, – сказала Элла.

– Я и сама не знала, – ответила Валли. – Думала, что не знаю.

– Ничего себе… – проговорил Джейк.

Элла продолжила читать, теперь с большей серьезностью:

– «Моя милая Валентина. Я всегда надеялась, что однажды мы с тобой встретимся и обнимемся как мать и дочь. Если ты получила это письмо, это означает, что моей надежде не суждено осуществиться. Меня больше нет. Я пишу это, и сердце мое разрывается…»

Элла ненадолго замолчала и откашлялась. Она сочувственно взглянула на Валли.

– Как ты? – спросил Тэвин.

– Нормально, – ответила Валли.

Элла продолжала:

– «Как много я хотела бы сказать тебе. Боюсь, ты никогда не простишь мне, что я оставила тебя одну в этом мире, но я с радостью снесла бы твой гнев, если бы только у меня был шанс объяснить тебе, какой выбор мне пришлось сделать. Не сомневайся, я всегда любила тебя и всегда надеялась, что в конце концов мы сможем быть вместе и в безопасности. Может быть, в другой жизни. Мне очень, очень жаль». – Элла снова остановилась, немного озадаченная, а затем продолжила: – «Конечно же тебе хочется знать, откуда ты и кто твои родители. Я собрала здесь документы, из которых ты все узнаешь. Ты имеешь право знать, почему нам с тобой суждено было жить в разлуке. Пожалуйста, прими это знание как окончательное и не ищи другого. Если ты не поверишь этому предостережению, тебя ожидают опасности и страдания. Пожалуйста, Валентина, красавица моя, прими чудо своей жизни и иди только вперед к миру и счастью. Безмерно любящая тебя, Елена Маякова».

Все четверо некоторое время сидели молча, обдумывая содержание письма. Все смотрели на Валли, ожидая ее реакции. Хотя она уже прочла письмо, пока ехала в метро, эмоциональное воздействие этих слов было все еще слишком сильно. Ее сбивало с толку и поражало сложное сочетание восторга и сомнений.

– Ни фига себе, – сказал Тэвин.

– Где ты это вообще взяла? – спросил Джейк.

Валли подробно рассказала обо всем, что случилось за день. Тэвин, Джейк и Элла обдумали все это.

– Ты просто пошла за удостоверением, – сказал Тэвин, – и старик, которого ты никогда раньше не видела, дал тебе это?

– А охранник пытался меня выследить. Я не знаю почему. Я ничего не знаю.

– Валли, все это совершенно неправдоподобно, – сказал Джейк.

– Ага, – согласилась она.

– Вот что я тебе скажу, – начал Тэвин. – Готов поспорить, в письме ошибка. Твоя мать, которая писала все это… из письма ясно, что она умерла, но мне кажется, что на самом деле нет.

– Почему ты так решил? – удивилась Валли, хотя она и сама недавно пришла к такому утешительному заключению.

– На конверте написано твое имя, так что ты в любом случае должна была когда-нибудь получить его, так?

– Ну, – согласилась Валли.

– И то, как она это написала… – Тэвин взял письмо и нашел ту фразу, которую имел в виду. – Вот: «Если ты получила это письмо, это означает, что моей надежде не суждено осуществиться. Меня больше нет». Видишь? Ты должна была получить это только после ее смерти. Но ты случайно оказалась сегодня в этом магазине и поэтому получила письмо раньше, чем должна была.

– Откуда ты знаешь, когда она должна была его получить, Тэв? – сказал Джейк, как обычно, настроенный скептически. – Это просто предположение. Мы не знаем, когда и как это должно было случиться. И вся эта фигня выглядит очень старой. Что-то должно было случиться с Еленой за все это время.

– Но почему Валли не может просто поверить, – запротестовала Элла, толкая Джейка локтем.

– Это все чушь собачья, и верить этому неправильно, – сказал Джейк.

Валли чувствовала себя очень странно, присутствуя при этом споре, когда ее «команда» обсуждала ее личную жизнь без ее участия. Часть ее изо всех сила хотела поверить, что Елена жива, но она не больше, чем остальные, понимала, насколько это может быть правдой.

– И у меня есть еще одна мысль… – сказал Тэвин.

– Наверняка она даже лучше той, – пренебрежительно ухмыльнулся Джейк.

– Да, – сказал Тэвин. – Я думаю, что Елена где-то здесь. Или была здесь, когда писала это письмо.

– Это еще почему? – спросила Валли.

– Прежде всего, – сказал Тэвин, – как еще конверт мог оказаться в Америке? Да еще и на Брайтон-Бич?

– И смотри, как она называет тебя, – добавила Элла, очевидно, согласная с Тэвином, – «Валентина, красавица моя». Она так написала. Она видела тебя, Валли. Видела, какая ты красивая.

– Да боже мой! Любая мать считает своего ребенка красивым, – не сдавался Джейк, но Валли почувствовала, что на всех эти слова произвели сильное впечатление, даже на Джейка. У каждого из них отношения с родителями были тяжелыми и болезненными, и ребята не очень-то верили в обязательность добрых родительских слов.

Элла не принимала никаких возражений и просто игнорировала скептицизм Джейка.

– Она жива, и она наблюдает за тобой. – Элла произнесла эти слова шепотом, и они прозвучали романтично, как в волшебной сказке. – Я так считаю.

«Волшебница Элла», – подумала Валли, хотя она и сама хотела в это верить.