Читать интересную книгу Очи черные - Уильям Рихтер

Глядя на продавца за прилавком, Валли держала камень. Этот человек был явно заинтригован, видно было, что ему не терпится самому взять камень в руки.

– Вы можете оценить камень, правда? – спросила Валли.

– Я не покупаю краденые камни, – ответил он высокомерно с хасидским акцентом. Но при этом не сводил глаз с камня.

– Я не говорю о продаже, – сказала Валли невозмутимо. – Я спросила про оценку.

– Тогда ладно, – согласился он и протянул руку. Валли уже собиралась положить камень на его ладонь, но в последний момент замешкалась, чтобы немного поддразнить его, и он взглянул на нее с нетерпением. Она улыбнулась и наконец передала ему камень. Ювелир взял специальную лупу и поднял камень повыше, чтобы лучше рассмотреть.

– Ха, – произнес он.

Он снова недоверчиво взглянул на ребят – как будто чтобы убедиться, что они не ограбят его, пока он занят, – и отошел от прилавка, к небольшому рабочему столу в углу комнаты. Там он включил шлифовальную машину и принялся обрабатывать камешек. Друзья в томительном молчании ждали, когда ювелир выключит шлифовальный станок и вернется к прилавку. На лице его появилась легкая улыбка – улыбка профессионала, решившего интереснейшую задачу, – и на Валли он взглянул уже другими глазами, теперь он заново оценивал ее, как будто пытаясь разгадать происхождение удивительного камня.

– Могу я спросить, как к вам попал этот камень? – обратился он к Валли.

– Его оставила мне бабушка, – не задумываясь, ответила она.

Ювелир лукаво взглянул на нее.

– Вы видите перед собой, – начал он, – драгоценный камень под названием александрит, достаточно редкий. Он был назван по имени царя Александра II, когда тот впервые совершил путешествие на Урал. После огранки камень приобретает зеленый цвет при дневном освещении и красный при ночном. Зеленый и красный – цвета российской монархии. Понимаете? Некоторые считают его национальным русским камнем. Хорошо обработанные, эти камни очень красивы.

– Что еще вы можете о нем сказать? – спросила Валли, пришедшая в восторг от услышанного – похоже было, что ее поиски действительно начались.

– Их добывают в основном в небольших рудниках, и часто камни с определенного рудника отличаются по химическому составу. На этом камне едва заметная прожилка янтарного цвета. Если я не ошибаюсь, он из рудника Лемия, закрытого более двадцати лет назад. Я практически уверен, что все это время на открытом рынке не было камней из Лемии, так что камень редкий, – сказал он. – Очень редкий.

– Значит, он дорогой? – спросила Валли.

– Да. Я был бы счастлив приобрести его у вас.

– А насколько именно дорогой? – спросил Джейк, очевидно, удивленный. Он был настроен настолько скептически по отношению к содержанию конверта, что был почти уверен в том, что камень ничего не стоит.

Ювелир, наклонившись над прилавком, теребил бороду в размышлении. Затем подошел к компьютеру на заднем прилавке, вбил какой-то запрос, просмотрел результаты поиска и вернулся к Валли.

– Тысяча долларов за карат, – сказал он. – Восемь тысяч.

Восемь тысяч долларов! Тэвин, Элла и Джейк обменялись восторженными взглядами, они едва сдерживали себя. Элла чуть не издала ликующий вопль.

Валли же думала не о внушительной денежной сумме. Она колебалась, размышляя о том, не будет ли продажа камня своего рода предательством. Она ведь только что получила подарок от матери… и надо тотчас же расстаться с ним?

Тэвин подошел к ней и осторожно пожал ее руку. Как хорошо было чувствовать, что он рядом, его присутствие согревало и придавало уверенности. Было уже не так страшно остаться один на один со сложным решением.

– Что бы ты ни решила, ты права, – сказал он. – Но мне кажется, она хотела, чтоб ты использовала его, ведь тебе понадобятся деньги, чтобы найти ее.

Валли обдумала это и неохотно согласилась. Она повернулась к ювелиру.

– А вы можете записать для меня все, что вы знаете об александрите? – спросила Валли. Ювелир просиял и одарил Валли счастливой улыбкой, довольный тем, что она проявляет интерес не только к цене камня.

– Отлично, – сказал он. – Да. Я все запишу.

Они поменяли камень на наличные. Ювелир расплатился стодолларовыми купюрами, и ребята во все глаза, затаив дыхание, смотрели на растущую пачку новеньких чистых банкнот, которые мелькали в его руках, как карты на игорном столе. Для деловой операции такого масштаба ювелиру нужна была информация о Валли как о продавце. Все необходимые документы были подготовлены в срочном порядке, ювелир кратко записал данные о камне на специальном фирменном оценочном бланке магазина, и Валли сунула бумажку в карман вместе с деньгами. Наконец ювелир протянул Валли руку.

– Меня зовут Исаак Хэмлиш, – представился он.

– Спасибо, мистер Хэмлиш, – поблагодарила довольная Валли, пожимая его руку.

– Не за что, мисс, – ответил он, даже не потрудившись посмотреть, что за имя Валли вписала в лежащий перед ним документ.

– Счастливого вам дня, сэр, – добавила Элла, имитируя аристократический тон и слегка приседая в реверансе.

Исаак Хэмлиш любезно поклонился, и четверо подростков вышли из магазина.

Исаак Хэмлиш смотрел, как четверо детей вышли на тротуар и пустились в радостный пляс, они прыгали и скакали, их восторженные крики доносились до него через закрытые двери.

Исаак улыбнулся, довольный, что довольны они, а потом сел за компьютер. Он открыл интернет-браузер и направился прямо на международный сайт купли-продажи драгоценных камней, где ввел свое имя и пароль. На открывшейся странице он начал печатать точное описание своего нового приобретения. Последний статус камня был обозначен «в частном владении». Еще немного поизучав сайт, Исаак убедился, что янтарная прожилка действительно свидетельствовала о том, что камень происходит с небольшого рудника Лемия на севере Уральских гор, уже давно закрытого, и Исаак добавил эту информацию к описанию камня.

Через доли секунды вся информация будет опубликована на сайте, где статус камня поменяется на «выставлен для продажи или обмена» и будет виден тысячам брокеров по всему миру.

5

За пять часов пути из Красноярска, на протяжении более двухсот километров, Лев не встретил никаких признаков человеческой жизни. Краденый «Мерседес» хорошо держал дорогу даже на льду, пар валил клубами из выхлопной трубы, пока машина неслась со скоростью 120 километров в час. В предрассветной полутьме можно было различить только бескрайние равнины вечной мерзлоты с обеих сторон от двухполосного шоссе. Когда солнце наконец всходило, оно висело невысоко над горизонтом не более трех часов, после чего снова воцарялась свинцовая тьма сибирской зимы.

Лев заметил далеко впереди что-то похожее на огороженные постройки. Самое время. Он думал о том, узнает ли его Клеско, ведь прошло почти двенадцать лет. Он опустил козырек от солнца и посмотрел на себя в маленькое зеркальце на его обратной стороне. В свои семнадцать он выглядел взрослым человеком, достаточную силу и зрелость он неоднократно демонстрировал на улицах Питера. Глаза его были все того же темно-серого цвета, густые темные волосы так же спадали на плечи, как в детстве. Клеско узнает его… если Клеско самого себя еще узнаёт. Двенадцать лет в ИТК-61 – это долгий срок, и любой может потерять рассудок в этой бескрайней холодной пустыне.

Когда до ограды оставалось метров пятьсот, Лев замедлил ход и стал приближаться на безопасной скорости. ИТК-61 состояла из двух корпусов, один из которых – тот, что предназначался для охраны, – был сейчас темным и пустым, и двух сторожевых башен. Когда-то территорию окружала каменная стена, теперь совершенно развалившаяся. По периметру стоял забор с колючей проволокой в три ряда, но осужденных держало за этим забором нечто куда более страшное – пятьсот километров безжизненной пустыни, а кроме того, огромный мир, в котором им больше нет места. Лев знал, что в колонии выжили только восемь заключенных, все лет на тридцать старше Клеско, и шесть постоянных охранников, которые конечно же были отправлены сюда в наказание за что-либо.

Лев остановился у центральных ворот и вышел из машины, оставив двигатель включенным. Вооруженный охранник за забором подошел к воротам и ждал, не сводя глаз с молодого посетителя, но и не вынимая оружия. Вылезая из машины, Лев надел тяжелое кожаное пальто.

– Клеско, – сказал он.

Охранник продолжал молча ждать. Лев вытащил из внутреннего кармана пальто толстую пачку банкнот, американских долларов, и передал их охраннику через проволоку. Тот взял банкноты и начал неуклюже перебирать их, не снимая перчаток, – пересчитывать. Потом повернулся, исчез за дверью ближайшего корпуса и через минуту вернулся вместе с заключенным, подгоняя медленно ковыляющего человека быстрыми болезненными ударами в подколенное сухожилие.

При первом взгляде на Клеско у Льва сжалось сердце. Время, одиночество и тяжелые условия заключения взяли свое, этот человек выглядел так, как будто каждый год тюремного срока проживал за два. Седая борода, лицо в морщинах из-за долгих лишений, постоянного холода и ветра. Клеско завернулся в одеяло, чтобы не замерзнуть на жестоком морозе. На ногах – поношенные старые башмаки на три размера больше, чем надо, под ними вместо носков в несколько слоев намотанное тряпье. Дышал он трудно, неровно.