Директор показал нам, где лежат поурочные планы, и рассказал о вспомогательных материалах, которыми нам можно пользоваться. Примерно в час мы закончили, и я дошел до расположенной на другом конце деревни почты – завел там себе абонентский ящик и отправил несколько писем, дальше отправился в магазин за продуктами, а дома приготовил ужин, валялся на кровати, писал соображения насчет преподавания, но получалось глуповато, как-то чересчур очевидно, поэтому я смял записи и выкинул.
У меня и так все под контролем.
Ближе к вечеру я снова отправился в школу. Удивительное чувство – отпираешь дверь и идешь по коридорам, пустынным и тихим, залитым сероватым вечерним светом. Полки и шкафы пусты, кабинетов словно бы и нет.
В учительской, в отдельном закутке, стоял телефон, я зашел и позвонил маме. У нее сегодня тоже был первый рабочий день в новой школе, и она обустраивалась в новой квартире, которую сняла неподалеку от центра Фёрде. Я немного рассказал, как мне тут и как я переживаю из-за завтрашних уроков. А она ответила, что уверена – у меня все отлично получится, и, хотя полагаться на ее заверения не стоило, как ни крути, она моя мама, мне, однако, стало полегче.
Положив трубку, я подошел к ксероксу и сделал десять копий моего рассказа. На следующий день я собирался разослать их знакомым. Потом заглянул во все школьные помещения. В спортивном зале я открыл большие, как в гараже, ворота в маленькую комнатушку, где было сложено снаряжение, вытащил мяч, поотбивал его по полу, забросил несколько раз в гандбольные ворота на противоположном конце зала. Выключив свет, я зашел в помещение бассейна, где неподвижно темнела вода. Потом в мастерские, а оттуда – в кабинет естественных наук. Из окон открывался вид на деревню, на маленькие разноцветные и словно пульсирующие домики возле гор и дальше на море, на бескрайнее море, и вырастающее из него небо, заполненное вытянутыми, похожими на дым облаками.
Завтра утром сюда придут ученики, и тогда все начнется всерьез.
Я погасил свет, запер за собой дверь и, позвякивая увесистой связкой ключей, зашагал вниз по дороге.
Проснувшись на следующее утро, я так распереживался, что меня едва не стошнило. Помимо чашки кофе мне ничего не удалось в себя впихнуть. В школу я явился за полчаса до начала первого урока, уселся за свой стол и полистал учебники. Настроение у учителей, сновавших между классами, ксероксом, кухонькой и креслами, было непринужденное и приподнятое. За окном на дороге показались первые ученики. Грудь мне стянуло от ужаса. Сердце колотилось, как будто его сдавили. Я смотрел на буквы в раскрытой книге, но их смысл от меня ускользал. Спустя некоторое время я встал и направился на кухню налить себе кофе. Обернувшись, я перехватил взгляд Нильса Эрика. Он вальяжно откинулся на спинку дивана, широко расставив ноги.
– У тебя нет первого урока? – спросил я.
Он кивнул. Щеки у него были слегка розоватые. Волосы – темные и такие же непослушные, как у Гейра – моего закадычного друга, а глаза голубые.
– Стремно до ужаса, – признался я, опускаясь на стул напротив.
– Чего тебе стремно-то? – удивился он. – Ты же знаешь, что в каждом классе всего-то человек пять-шесть?
– Ну да – ответил я. – И тем не менее.
Он улыбнулся:
– Хочешь, поменяемся? Они же нас не знают. Я буду Карл Уве, а ты – Нильс Эрик.
– Запросто, – согласился я. – А что мы скажем, когда надо будет обратно меняться?
– Обратно меняться? А зачем?
– Скажешь тоже. – Я взглянул в окно. Ученики, собравшись группками, стояли на школьном дворе. Некоторые гонялись друг за дружкой. Тут же стояло несколько мамаш. Дети возле них были нарядные.
Ну, разумеется. Кто-то пришел сегодня в школу в первый раз. Первый раз – в первый класс.
– Ты откуда приехал? – спросил я.
– Из Хокксунна, – ответил он, – а ты?
– Из Кристиансанна.
– Хорошо! – сказал он.
Я покачал головой.
– Нет, вот тут ты ошибаешься, – сказал я.
Он хитро посмотрел на меня.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Ну-ну, – сказал он, – ты подожди пару лет.
– И что через пару лет будет? – поинтересовался я.
В эту секунду прозвенел звонок.
– Через пару лет тебе твой родной город раем покажется, – проговорил он.
Что ты вообще об этом знаешь, подумал я, но, ничего не сказав, поднялся, взял в одну руку чашку с кофе, в другую – книги и направился к двери.
– Удачи! – сказал он мне вслед.
В седьмом классе училось пятеро. Четыре девочки и один мальчик. Кроме того, я отвечал еще за троих учеников – из пятого и шестого. Всего получалось восемь.
Когда я встал перед учительским столом и положил вещи, все уже сидели за партами и смотрели на меня. Ладони у меня вспотели, сердце колотилось, а когда я делал вдох, дыхание становилось неровным.
– Здравствуйте, – начал я, – меня зовут Карл Уве Кнаусгор, я приехал из Кристиансанна и в этом году буду вашим классным руководителем. Я думаю, для начала устроим перекличку? Список у меня есть, но я пока не знаю, кто из вас кто.
Пока я говорил, они украдкой переглядывались, а две девочки тихонько захихикали. Их внимание ко мне было неопасным – это я сразу заметил. Оно было детским. Передо мной сидели дети.
Я взял список с их именами. Посмотрел на него, а потом на них. Я узнал девочку из магазина. Но самые сильные чувства исходили от другой девочки – рыжеватой, в темных очках. Она была настроена недоверчиво, и я это ощущал. Остальные ничего против меня не имели.
– Андреа? – начал я.
– Здесь, – сказала девочка из магазина. Она произнесла это, опустив глаза, но, уже сказав, посмотрела на меня, и я улыбнулся, давая понять, что ничего страшного в этом нет.
– Вивиан?
Ее соседка хихикнула.
– Это я! – сказала она.
– Хильдегюнн?
– Я, – откликнулась девочка в очках.
– Кай Руал?
Он оказался единственным мальчиком в седьмых классах. Одетый в джинсы и джинсовую куртку, он вертел в руках ручку.
– Здесь, – сказал он.
– Ливе? – продолжал я.
Длинноволосая круглолицая девочка в очках улыбнулась:
– Это я.
Потом дошла очередь до шестиклассников и пятиклассницы.
Я отложил список и присел на стол.
– Я буду учить вас норвежскому, математике, основам христианства и естественным наукам. Вы хорошо учитесь?
– Не особо, – ответила рыжая девочка в очках, – учителя у нас меняются каждый год, все они приезжают с юга, и никакого образования у них нет.
Я улыбнулся. А она нет.
– А какие вы любите предметы?
Они переглянулись. Отвечать, судя по всему, никто не рвался.
– Вот ты, Кай Руал?
Мальчик заерзал. На щеках у него проступил бледный румянец.
– Не знаю, – ответил он, – наверное, труд. Или физкультура. Но точно не норвежский!
– А тебе? – я кивнул девочке из магазина и сверился со списком: – Андреа?
Она положила под партой ногу на ногу и, склонившись вперед, что-то рисовала.
– У меня нету любимых предметов, – сказала она.
– Тебе все предметы не нравятся или наоборот – все нравятся? – не отставал я.
Она подняла голову. Глаза у нее ожили.
– Не нравятся! – заявила она.
– А все остальные – вы тоже так считаете? – спросил я.
– Да! – подтвердили они.
– Ну ладно, – сказал я, – просто дело в том, что нам с вами все равно надо провести эти уроки, независимо от того, нравится вам это или нет. Поэтому давайте проведем это время с пользой. Согласны?
Никто не ответил.
– Я про вас ничего не знаю, поэтому решил первые уроки посвятить знакомству, а потом уже решим, что будем делать.
Я встал, отхлебнул кофе и вытер тыльной стороной ладони рот. Из-за стены послышалось пение. Голос высокий и чистый. Наверное, Хеге. А затем к ней присоединились слабенькие детские голоса.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Это были первоклассники!
– Для начала я бы хотел дать вам задание, – продолжал я. – Напишите мне что-то вроде резюме на одну страничку. Расскажите о себе.